О человеке, заплатившем огромную цену за право назвать ложь ложью

Правда теперь крайне редко чревата реальным сроком, но способна доставить ощутимый дискомфорт. И сегодня право озвучить ее мы очень часто делегируем Семену Глузману.

С Семеном Фишелевичем я знакома полжизни — и всю профессиональную жизнь. Но первая встреча осталась в памяти до сих пор, потому что это было знакомство с человеком, который осознанно, добровольно, без какой бы то ни было очевидной личной необходимости решил заплатить огромную цену за право назвать ложь ложью. Эта ложь, что досталась ему, была крошечным, органичным пазлом в эпической панораме огромного государства, собранной из миллионов других неправд. Но он решил, что этот пазл — его, и не захотел одернуть руку.

Мне на момент нашей встречи было почти столько же, сколько Семену Фишелевичу тогда, когда он решил, что оно того стоит — отдать за право голоса часть жизни, а может, и всю ее, уж как не повезет. Это была уже другая страна, ее люди были полны иллюзий и надежд, и цена слова была иной.

С тех пор как молодой киевский врач сделал свой выбор, право называть вещи своими именами сильно подешевело. У такой девальвации есть много объективных причин, а у этого права нынче — тысячи глашатаев. Вот только очень мало людей, не только получивших возможность о чем-то заявить, но и право быть услышанными. Тех, чье мнение важно, кому веришь.

Как известно, нет ничего опаснее, чем говорить правду раньше времени. Сегодня опасности другие, но «правда раньше времени» все равно так никуда и не делась. Она теперь крайне редко чревата реальным сроком, но способна доставить ощутимый дискомфорт, что по нынешним меркам тоже — немалая цена. И сегодня своим молчанием, обусловленным нежеланием этого дискомфорта право озвучить ее мы очень часто делегируем Семену Фишелевичу. Слишком часто. Потому что он «может позволить себе», а остальные — почему-то нет. И он позволяет, так же, как десятки лет тому назад. Уже давно избавившийся от юношеского максимализма, оставив себе лишь свой непобедимый никакими обстоятельствами идеализм, пронесенный через всю жизнь, — не от недомыслия, наивности и неинформированности. Его идеализм — отражение собственного негасимого внутреннего света и бесконечной веры в совестливость и человечность людей, как бы глубоко они ни были в них спрятаны.

Это знакомство было из тех, что налагают неизгладимый отпечаток, который не всегда и ощутишь-то сразу. Это большой подарок судьбы, за который можно лишь сказать спасибо. Спасибо Вам, Семен Фишелевич, что Вы всегда были, есть и будете в моей жизни. Как друг, как воплощение всего самого светлого, что может сохранить в себе человек, как единица измерения и целая система координат, как ориентир, незыблемый и надежный в своем постоянстве.

Сегодня, 10 сентября, ему исполняется 70.