Гройсман требует восстановить советский надзор за судами

28 апреля 2016 года президент Украины Петр Порошенко и премьер-министр Владимир Гройсман проводили встречу с представителями отечественного и иностранного бизнеса. Настроение руководителей государства было торжественное, предпраздничное: только что завершилась очередная премьериада, утихла грызня за должности, и наконец-то можно перевести внимание на другие, не менее привлекательные сферы жизни.

Ничто не предвещало волны возмущения, пока слово не взял Владимир Гройсман, который решил подвергнуть уничтожающей критике саму доктрину демократического правового государства, утвержденного Конституцией Украины 1996 года.

В изложении департамента информации и коммуникаций с общественностью секретариата КМУ его слова прозвучали так: «Существующая сегодня система нежизнеспособна. Мы не сможем воплощать никаких эффективных решений, мы не сможем возрождать национальную экономику, восстанавливать социальную справедливость, заботиться о тех, кому тяжело, мы не сможем создавать новые рабочие места, если мы не сможем изменить систему принятия решений и систему, созданную за много лет нашей независимости, которая всех ставила в зависимость и создавала давление по сути своей». Надо согласиться с тезисом руководителя исполнительной власти, потому что еще Уинстон Черчилль говорил, что демократия — худшая форма правления. Если не принимать во внимание все остальные.

Так что же, по мнению нашего главы правительства, мешает нам строить и жить? Господин Гройсман был предельно откровенным — нам мешает суд.

Новый Кабинет министров будет способствовать преодолению коррупции в судебной ветви власти, в частности, предавая огласке случаи принятия судьями неправомерных решений. Он лично дал поручение Министерству юстиции проанализировать каждый такой случай и деятельность судьи, который выносит соответствующие решения. «Судей, которые прекращают решения, будет знать вся страна, — подчеркнул глава правительства. — Мы сделаем этих людей очень популярными. Мы не дадим паразитировать на том, что принадлежит нашей стране и украинскому народу».

Идея, мягко говоря, выходит за рамки правового поля. В присущей бывшему директору рынка манере господин Гройсман громко намекнул: теперь мы будем «решать» все вопросы в судах. Касса здесь!

Мгновенно разразился скандал. На следующий день не замедлили с ответом представители судебной власти.

Председатель Высшего административного суда Украины Александр Нечитайло и отдельно Совет судей Украины сделали по этому поводу официальные заявления. Ответ судейского корпуса сводился к следующему: во-первых, органы исполнительной власти не наделены полномочиями оценивать законность судебного решения, а во-вторых, создание демократического государства начинается прежде всего с уважения друг к другу. Давать оценку процессуальным решениям могут только высшие судебные инстанции при пересмотре судебных решений. То есть презумпция правомерности судебного решения может быть опровергнута только в порядке апелляционного и кассационного обжалования, дисциплинарного производства или соответствующим решением Европейского суда по правам человека.

Согласно заключению №18 Консультативного совета европейских судей, «политики не должны использовать упрощенные или демагогические аргументы, чтобы критиковать судебную власть во время политических кампаний просто ради дискуссии или с целью отвлечения внимания от собственных недостатков», говорилось в заявлении Совета судей.

По сути, господин Гройсман призвал вернуться не просто к общему надзору, а к системе советского надзора за судами, что является более широкой категорией. Эта идея имеет столь нетрадиционную правовую ориентацию, что будет уместным напомнить читателям о сущности общего надзора и о советском надзоре.

Как известно, Остап Бендер всего два раза в жизни видел шахматы, что не помешало ему сыграть 18 испанских партий в клубе «Четырех коней». Вряд ли господин Гройсман знает, что такое общий надзор, но, наверное, слышал от своего старшего партнера и по совместительству президента Петра Порошенко, что это что-то ужасное, с чем мы постоянно боремся. Если бы Порошенко только осознавал, к чему призывает его земляк...

В свою очередь президент не прекращает в своих речах подчеркивать, что с принятием новой редакции Закона Украины «О прокуратуре» от 14 октября 2014 года мы окончательно отменили так называемый общий надзор.

Все это далеко от правды.

Во-первых, нигде в украинском законодательстве после 1991 года такое словосочетание, как «общий надзор», вообще не употребляется. Сейчас, согласно ст. 121 действующей Конституции образца 2004 года, на органы прокуратуры возложено пять функций, в частности п. 5 — «надзор за соблюдением прав и свобод человека и гражданина, соблюдением законов по этим вопросам органами исполнительной власти, органами местного самоуправления, их должностными и служебными лицами». Это полномочие никак не тянет на «общий надзор». Речь идет только о надзоре за законностью в публично-правовой сфере. При этом прокуратура остается в стороне от частноправовой и общественно-политической сферы.

Безусловно, законом о прокуратуре от 14 октября 2014 года невозможно отменить конституционное предписание, но свести на нет — можно.

До этого действовал закон «О прокуратуре» от 5 ноября 1991 года, в соответствии со ст. 1 которого было установлено: «Высший надзор за соблюдением и правильным применением законов Кабинетом министров Украины, министерствами, государственными комитетами, ведомствами, другими органами государственного и хозяйственного управления и контроля, Правительством Крымской АССР, местными Советами народных депутатов, их исполнительными и распорядительными органами, военными частями, политическими партиями, общественными организациями, массовыми движениями, предприятиями, учреждениями и организациями независимо от форм собственности, подчиненности и принадлежности, должностными лицами и гражданами осуществляется генеральным прокурором Украины и подчиненными ему прокурорами». Этот объем полномочий значительно выходит за рамки публично-правовой сферы и предполагает надзор за политической сферой, общественной жизнью, частноправовыми отношениями и даже поведением отдельных граждан.

Это приближается к общему надзору, но не в полном объеме.

Если быть точными, то термин «общий надзор» заимствован из советского законодательства, например, закона «О прокуратуре СССР» от 30 ноября 1979 года, где глава 1 раздела III называется «Надзор за исполнением законов органами государственного управления, предприятиями, учреждениями, организациями, должностными лицами и гражданами (общий надзор)». Согласно ст. 23 этого закона, прокурор в порядке общего надзора вправе опротестовать не только любой ведомственный акт, действие или решение должностных лиц, но также и любое решение органов государственного арбитража — современных хозяйственных судов. И это только часть функций надзора!

В целом прокурорский надзор предусматривал еще три ключевых сферы: надзор за соблюдением законов органами дознания и предварительного следствия, надзор за исполнением законов при рассмотрении дел в судах (это то, чего хочет Гройсман) и надзор за соблюдением законов в местах содержания под стражей и при выполнении принудительных мер.

Полноценный советский надзор невозможен в условиях признания разделения ветвей власти на законодательную, исполнительную и судебную (ст. 6 Конституции Украины). В советские времена действовала другая (негласная) правовая доктрина, согласно которой имело место другое разделение: на партийные и советские органы власти. В системе КПСС действовали так называемые отделы административных органов, осуществляющие надзор за деятельностью милиции, прокуратуры, суда, исправительных учреждений. Именно этими отделами осуществлялся общий партийный надзор за выполнением многочисленных постановлений ЦК КПСС об усилении борьбы с преступностью как в целом, так и в отношении отдельных категорий преступлений.

Такой надзор назывался «партийный контроль» и не предполагал процессуальных полномочий создавать юридические последствия. Отдельно действовал высший прокурорский надзор, который предусматривал необходимые процессуальные полномочия вмешиваться во все сферы жизни, за исключением деятельности самой КПСС, и носил общий, так сказать — тотальный характер. В частности, согласно указу Президиума Верховного Совета СССР от 24 мая 1955 года было утверждено Положение о прокурорском надзоре в СССР. Это положение — краеугольный камень деятельности советской прокуратуры.

Согласно ст. 3 данного положения, на генерального прокурора СССР и подчиненных ему прокуроров возлагалось следующее:

1) надзор за точным исполнением законов всеми министерствами и ведомствами, подчиненными им учреждениями и предприятиями, исполнительными и распорядительными органами местных советов депутатов трудящихся, кооперативными и другими общественными организациями, а также надзор за точным соблюдением законов должностными лицами и гражданами;

2) привлечение к уголовной ответственности лиц, виновных в совершении преступлений;

3) надзор за соблюдением законности в деятельности органов дознания и предварительного следствия;

4) надзор за законностью и обоснованностью приговоров, решений, определений и постановлений судебных органов;

5) надзор за законностью исполнения приговоров;

6) надзор за соблюдением законности содержания заключенных в местах лишения свободы.

С целью реализации п. 4 ст. 3 этого положения прокурору предоставлялось право не только участвовать в рассмотрении любого гражданского или уголовного дела, вносить протесты на незаконные и необоснованные постановления, решения, приговоры суда, но также право истребовать любое судебное дело из суда для проверки и даже приостанавливать исполнение (!) любого решения или приговора суда до решения дела в порядке надзора.

Для полноценного контроля над деятельностью судов было введено обязательное участие генерального прокурора СССР в работе Пленума Верховного суда СССР, а также обязательное участие прокурора в работе пленумов или президиумов судов на всех уровнях, от городского суда и выше.

Идея прокурорского надзора за судами была изложена в постановлении Центрального исполнительного комитета и Совета народных комиссаров СССР от 17 декабря 1933 года «Об утверждении Положения о Прокуратуре Союза ССР», когда прокуратура получила независимость от Верховного суда СССР.

Именно к этим правовым традициям призывает наш премьер-министр господин Гройсман. То, что он предлагает передать функцию надзора за судами от органов прокуратуры Министерству юстиции, можно рассматривать как своеобразный намек на то, что когда-то, до 1933 года, в СССР (в Украине до 1936 года) прокуратуры как отдельного независимого учреждения не существовало. В 20-х годах была внедрена система, согласно которой республиканские органы прокуратуры входили в народный комиссариат юстиции, а нарком юстиции одновременно был прокурором соответствующей союзной республики.

То есть предложение премьер-министра сводится к тому, чтобы сделать министра юстиции Петренко наркомом юстиции УССР с объемом полномочий в соответствии с постановлением ЦИК и СНК СССР от 17 декабря 1933 года. Возможно, господину Гройсману просто не хватает романтики первых пятилеток...

В то же время существует несколько объективных препятствий для реализации идей господина Гройсмана.

Первое препятствие — это существование Конституции Украины, в частности, конституционный принцип разделения властей (ст. 6), весь раздел «Правосудие» (ст. 124–131) и др. Не будет лишним напомнить, что в соответствии со ст. 19 Конституции правовой порядок в Украине основывается на принципах, согласно которым никто не может быть принужден делать то, что не предусмотрено законодательством. Органы государственной власти и органы местного самоуправления, их должностные лица обязаны действовать только на основании, в пределах полномочий и способом, которые предусмотрены Конституцией и законами Украины. Поэтому поручение Минюсту осуществлять надзор за судами является очевидным превышением властных полномочий главы правительства и прямо противоречит вышеприведенным требованиям ст. 19 Конституции.

Больше того, остается непонятным механизм реализации предложений господина Гройсмана. Пусть Минюст «выявит» незаконное, по его мнению, судебное решение. Что дальше? Дословный ответ Гройсмана: «Судей... узнает вся страна. Мы сделаем этих людей очень популярными».

Что он имеет в виду? Будем откровенными: глава правительства намекает на то, что министр юстиции будет объявлять фамилии нежелательных судей, называть их врагами народа, клеймить позором, вешать ярлыки, а потом революционные хунвейбины из числа подконтрольных «активистов» будут устраивать публичную кампанию травли и запугивания конкретного судьи ради достижения двух целей: проучить этого судью, заставить пересмотреть свое решение или принять какое-либо решение, и одновременно запугать остальных — мол, все видят, чем это грозит, если кто не с нами...

Такие методы иначе как террористическими назвать трудно. Есть большие сомнения, что таким образом можно исправить недостатки судебной ветви власти или преодолеть коррупцию, разве что перенести кассу в другое место.

В свою очередь исполнители такой террористической политики должны осознавать, что незаконное влияние на судью или суд влечет за собой уголовную ответственность по ст. 376 УК Украины, угроза насилием или убийством судьи — по ст. 377 УК Украины. Если же, не дай Бог, какой-то отморозок доведет угрозу до стадии выполнения (убийство адвоката Грабовского стало тревожным звоночком) — тогда это может потянуть на особо тяжкое преступление по ст. 379 УК Украины, за которое предусмотрено от 8 до 15 лет лишения свободы или пожизненное.

В целом оригинальная идея господина Гройсмана имеет все шансы быть должным оцененной в аспекте ч. 3 ст. 109 УК Украины — захват государственной власти лицом, которое является представителем власти...

Если же вернуться к основаниям, побудившим господина Гройсмана искать выход в реформировании судебной ветви власти путем возвращения к законодательству 1933 года, то следует разделить два принципиально разных аспекта этой проблемы. Во-первых, если бизнес, которому наш глава правительства адресовал свои месседжи, недоволен качеством принятия судебных решений в целом, то следует заметить, что государство в лице исполнительной власти не должно вмешиваться в частноправовую сферу и тем более не должно влиять на конкретного судью при рассмотрении определенного гражданского, хозяйственного или административного дела.

Недостатки судебной власти являются лишь производными от общих проблем, охвативших государство — это тотальный управленческий кризис, социально-политический кризис, кризис моральных основ общества и т. п. В общем — это кризис государственности. Поэтому не стоит надеяться, что можно где-то создать отдельно взятый заповедник закона и порядка в то время, как в других сферах жизни страны царит хаос и сплошная порнография. Когда будет преодолен общегосударственный кризис — тогда начнут решаться и производные проблемы.

Во-вторых, если ограничиться только узким аспектом недовольства государства в лице исполнительной власти отдельными судебными решениями, то для того, чтобы разобраться с этой проблемой, не нужна глобальная революция. Вполне достаточно устранить процессуальные тупики, в которые правосудие было загнано некоторыми нелепыми поправками, разработанными еще хорошо известным Андреем Портновым, — или отменить «портновские законы».

В первую очередь следует восстановить процессуальное равенство сторон по правилам ГПК, ХПК и КАС Украины и отменить так называемый пресекательный срок в один год, введенный законом №4176-VI от 20 декабря 2011 года. Положения ст. 93, 110 ГПК Украины, ст. 297, 328 ГПК Украины, ст. 189, 214 КАС Украины содержат очевидно неконституционные нормы, по которым независимо от уважительности причины пропуска срока апелляционного или кассационного обжалования суд отказывает в открытии производства в случае, если апелляционная или кассационная жалоба прокурора, органа государственной власти или органа местного самоуправления подана по истечении одного года с момента вступления оспариваемого судебного решения в законную силу. Это прямо противоречит принципу равенства всех участников судебного процесса перед законом и судом — ст. 129 Конституции. Такая конструкция была создана исключительно в интересах рейдеров или с целью закрепления откровенно конъюнктурных судебных решений. Что это значит — независимо от уважительности причины пропуска срока? То есть может быть такое, что министр юстиции хочет обжаловать судебное решение, оно имеет признаки неправомерного, причины пропуска срока на обжалование являются уважительными, но рассмотреть дело в суде мы не можем, потому что Андрей Портнов был против! Это также прямо противоречит принципам верховенства права (ст. 8 Конституции), поскольку незаконное судебное решение всегда направлено на нарушение чьих-то прав и законных интересов, и поэтому мы не можем консервировать такое ненадлежащее положение, прикрываясь тезисами о гарантии стабильности правовой системы.

Надо двигаться по-другому — стремиться к такому качеству судебного решения, при котором любой последующий пересмотр дела оставлял бы предварительное решение без изменений, поскольку оно действительно законное, обоснованное и безупречно изложенное. Это также будет иметь и второе положительное последствие — если судебное решение может быть пересмотрено и через год, и через два, три года (безусловно, при наличии уважительных причин), то не будет смысла платить деньги и покупать «тайные» судебные решения (то есть принятые без ведома заинтересованных лиц), потому что правда рано или поздно откроется, решение будет отменено вышестоящим судом, поступать так станет невыгодно...

И в-третьих. Надо, наконец, предусмотреть возможность пересмотра дел по исключительным обстоятельствам Верховным судом в случае, если все остальные процессуальные возможности исчерпаны, если восстановить верховенство права иначе невозможно.

Вот примерный план мероприятий с целью решения лишь некоторых проблем, которые могут касаться интересов исполнительной власти, на которые так сетует господин Гройсман. И это только капля в море проблем в сфере правосудия. Сложно, но можно. Потому что альтернатива — вернуться в правовое состояние 1933 года, что нам и предлагает премьер-министр Украины Владимир Гройсман.