Семен Глузман: В государстве разрушенного правосудия нет возможности отстаивать права психически больных людей

1 августа 1998 года в мелкой, коротко жившей киевской газетке была опубликована новость: «Ассоциация психиатров Украины прекратила свою деятельность. В расположенной в ее офисе типографии обнаружена пробная партия фальшивых долларов». Разумеется, никаких долларов и в помине не было. А был заказ Налоговой полиции от главного врача Киевской городской психиатрической больницы, он использовал свои родственные связи, пытаясь таким образом закрыть офис Ассоциации в больнице. Он очень хотел денег. А мы не давали. Поскольку не хотели и не умели воровать. Благодаря этой финансовой помощи мы переводили и печатали книги. Распространяя их бесплатно.

Тогда у него не получилось. Был короткий европейский скандал, в эту ситуацию немедленно вмешалось руководство СБУ. Вечером мне позвонил Владимир Иванович Радченко и сказал: «Вы все делаете правильно, добро должно быть с кулаками!»

Когда-нибудь уйду из активной работы. Сяду писать мемуары. Не о лагерной жизни в СССР, об этом я уже написал. О жизни в независимом украинском государстве. О гуманитарной помощи, благодаря мне в огромных количествах поступавшей из-за рубежа в Киевскую психиатрическую больницу. Частично украденной все тем же главным врачом Лисовенко. О реанимационном отделении, открытом в этой больнице благодаря моим европейским друзьям. Об огромном голландском грузовике, заполненном доверху картонными коробками с невиданными прежде в Украине новенькими кроссовками, этот груз был украден полностью. О небывалых прежде в этой юдоли страданий выставках творчества психиатрических пациентов, где зарубежные дипломаты покупали картины и фарфоровые украшения.

О многочисленной мебели, переданной нами больнице. Закупленной на деньги западных посольств и западных же благотворителей. Об американском после Миллере, дважды открывавшем наши конференции в актовом зале этой больницы. О после Великобритании Рое Риве, участвовавшем в презентации изданного нами двухтомника «Оксфордское руководство по психиатрии». О многочисленных звездах мировой психиатрии, читавших лекции нашим врачам и медицинским сестрам. И о тысячах (около 10 000) пациентов, получивших в нашем офисе юридическую и социальную помощь.

О президенте Всемирной психиатрической ассоциации, поразившемся количеством и качеством книг в библиотеке нашего офиса. И, наконец, об открытии на территории этой больницы Реабилитационного центра, восстановленного из руин старого больничного здания. Благодаря полученной мною в 1998 году международной премии в 20 000 долл.

Сейчас мы передаем в больницы и интернаты защитные экраны и термометры, закупленные для защиты от коронавируса европейскими посольствами и фондами. Да, мы, Ассоциация психиатров Украины, нам доверяют… Разумеется, мы одарили этими средствами и Киевскую психиатрическую больницу.

И вот неожиданность: администрация этой больницы потребовала от нас освободить помещение, в котором мы работали 30 лет. Мы его освободили. Молча. Без конфликта. Я вспомнил свои давние лагерные будни. Так же неожиданно ко мне подходил конвой с требованием немедленно собрать вещи. Этап, частое событие в моей лагерной жизни. С собаками и злыми конвойными солдатами. Поездка в неизвестность.

Здесь, сегодня, все было иначе. Без конвоя и овчарок. Но мне было горько и мерзко. И я подумал: зачем я отдал свои молодые годы сопротивлению тоталитарному Молоху? Я не был «буржуазным украинским националистом», не боролся за независимость Украины. Я, молодой врач, хотел прекратить в моей стране практику навешивания психиатрических ярлыков психически здоровым людям. И сегодня я вправе утверждать: мой наивный благородный поступок, названный советским правосудием преступлением, был напрасным. Бессмысленным. Вместо жестокого КГБ я встретил не менее жестокую Ульяну Супрун с ее откровенно коррупционными советниками.

Сегодня я вынужден признать: в государстве разрушенного правосудия нет возможности отстаивать человеческие права психически больных людей. Мне искренне жаль их, наших пациентов, у них впереди тяжелейшее будущее. Понимая это, я обязан признать: в тоталитарном СССР их права были защищены намного лучше, чем в нашем постепенно умирающем независимом государстве.