Сергей Козьяков о конкурсе в Верховный суд: Прейскуранта нет и не будет, поэтому у некоторых участников сдают нервы

Рассказать о ходе подготовки к конкурсу в Верховный суд «Ракурс» попросил Сергея Козьякова, главу Высшей квалификационной комиссии судей Украины.

— Сергей Юрьевич, с приближением конкурса в Верховный суд страсти накаляются, ходят упорные слухи, в частности, о том, что результаты тестов будут уничтожаться вскоре после подведения итогов, чуть ли не на второй день…

— Вообще-то слухи, связанные с конкурсом, начали распространяться еще летом. Вот, например, очень популярный слух был на тему, что такие юристы как Филатов, Петренко, Онищук, Козьяков, будут участвовать в конкурсе в Верховный суд и, конечно, претендовать на должность председателя ВС. Позже был запущен слух, что под моей эгидой создан тренинговый центр для подготовки кандидатов. А вот еще очень популярный слух о том, что уже готовы списки победителей. Но что интересно: ни один кандидат до сих пор не уверен, что, например, правильно ответит на 120 вопросов теста. Волнуются все без исключения. Найдите хотя бы одного, кто спокоен как удав и убежден в своей победе. Не найдете. Мы также знаем, что перед Новым годом на рынке появились вопросы, которые якобы будут в тесте. Мы сначала предупредили кандидатов о том, что это афера. И затем сразу выложили на сайт первую часть вопросов. Вторая и последняя полная версия списка вопросов появится сегодня.

Что касается того, что мы собираемся уничтожить результаты теста, то это уже не просто слух, это — клевета. Произношу это слово спокойно и со знанием того, что 95% всех слухов о конкурсе в Верховный суд создается в том месте судебной системы, где работают люди, не знакомые с понятием «конкурс». Цель простая — дискредитировать конкурс еще до его начала и постараться сохранить собственный status quo в судебной системе. В этой связи ждем появления слуха о том, что мы пьем кровь невинных младенцев.

Тесты будут заполняться на бумажных носителях, которые будут храниться столько, сколько положено в соответствии с законодательством, регулирующим ведение архивов.

Мы рассматривали разные варианты: выполнять тесты на компьютере или на бумажных носителях. По моему личному настоянию мы остановились на втором варианте. Так что если кто-то из заинтересованных лиц захочет, чтобы впоследствии было заведено уголовное производство, в рамках которого проверят бумажные носители тестов, то у правоохранительных органов всегда будет такая возможность.

А тем, кто слухи придумывает, потом их распространяет, а затем сам же в них и верит, когда они к нему возвращаются, рекомендую готовиться к вопросам о его добропорядочности на собеседовании во втором туре. Если, конечно, удастся достойно сдать тест и написать практическое задание. И чуть не забыл: Комиссия также будет учитывать результаты прохождения психологического теста в четырех частях.

Кстати, иногда мне кажется, что если бы Комиссия вывесила на входе в здание прейскурант проведения конкурса, то никаких слухов не было бы. Но прейскуранта нет и не будет. Потому и нервы у некоторых участников сдают.

— Еще возникают опасения в связи с тем, что участники конкурса будут лишены возможности подстраховать себя от подтасовки, зафиксировав результаты своего теста. Может быть, во избежание лишней напряженности и подозрений, стоило бы дать возможность участникам конкурса отсканировать свои результаты?

— Давайте начнем не с подозрений в наш адрес, а, наоборот, с наших подозрений в адрес некоторых участников, для которых есть реальные основания.

Во время квалификационного оценивания весной прошлого года судьи покидали аудиторию, в которой проходил тест или практическое задание, а по возвращении очень быстро выполняли задания, причем даже с теми типографскими ошибками, которые содержались в переводе первоисточника.

Во всем мире при проведении аналогичных процедур носители, с помощью которых можно получить подсказку, изымаются. Так что пусть — пока необоснованно — подозревают нас и дальше. А мы тоже будем и дальше подозревать — уже обоснованно. Это наша работа.

Если кто-то опасается, что кто-то что-то им испортит, то напомню, что результаты тестов будут немедленно отсканированы и сразу попадут в систему. Так что в том случае, если у кого-то возникают сомнения, следует обращаться в НАБУ с соответствующим заявлением, и пусть НАБУ нас проверит.

И еще пару слов о напряженности и подозрениях. Вся нормативная база у нас на сайте. Отдельный раздел посвящен ответам на вопросы. И,наконец, мы подготовили большое количество коротких роликов и комментариев в профессиональной юридической прессе, в которых члены Комиссии разъясняют недостаточно понятные моменты. Простой вопрос: есть ли такая практика в других конкурсах, проводимых в стране?

— Но можно позволить фиксировать свои результаты на определенном этапе — уже по окончании тестирования, непосредственно перед сдачей работы.

— Подумаем об этом. Возможно, поставим человека, который будет фотографировать работы при сдаче. Может быть, этим займутся члены Общественного совета добропорядочности. Правда, захотят ли все участники конкурса, чтобы их работу фотографировали третьи лица?

— Каким образом и до какого этапа будет обеспечиваться анонимность участников конкурса?

— Участник зайдет в зал, его личность проверят, затем компьютер в случайном режиме сформирует его код. Сам участник занесет этот код на страницу тетради теста. Затем в компьютере мы разъединим фамилии и цифры кода. Носители с ними будут храниться в разных местах, заклеенные в сейф-пакет. За всем этим будут тщательно следить иностранные наблюдатели, доноры, члены Общественного совета добропорядочности, пресса.

— Как сделать, чтобы имена участников конкурса не стали известны преждевременно?

— У нас пока что два варианта. Первый: сразу же после прохождения теста немедленно обнародовать результаты. Второй вариант — обнародовать результаты вместе, как и предусматривает закон, указывающий, что тест и практическое задание — это единый этап. По этому вопросу мы еще не приняли окончательного решения.

У каждого из этих вариантов есть «за» и «против», и пока что у нас идет дискуссия.

Подозрительность, в том числе нарочитую, мы воспринимаем. Нам известны все точки зрения, но учитывать их или нет — это уже наша зона ответственности, поскольку конкурс проводим мы.

Мы больше других хотели бы, чтобы все прошло прозрачно, так, как и должно быть. Очень серьезно изучаем практику аналогичных конкурсов, проводимых в нашей стране. Полагаю, что мы, как минимум, ничем не хуже. Подтверждением тому служит отсутствие реальной конструктивной критики. Слухи не в счет. И,наконец, у нас есть аналитика наших зарубежных коллег, в том числе неприятная, о некоторых событиях, имевших место в прошлом. У меня лично, у других членов Комиссии и у ведущих менеджеров есть жесткая установка этого избежать.

— Будет ли возможно обжаловать решение Комиссии?

— Только финальное решение. А на этапах — нет.

— Значительная часть результатов этого конкурса — это не то, что можно четко измерять, а, по сути, оценочное суждение, вы согласны?

— Да, это так. Но наши оценочные суждения отличаются от оценочных суждений в других конкурсах. У нас это все очень тщательно, подробно и обширно прописано в нормативных документах. Детально на десятках страниц описана методология по каждому этапу и каждой процедуре. Любой желающий может ознакомиться с этим и понять, почему выставлена та или иная оценка. Я настойчиво предлагаю изучить эти документы, а потом уж раздавать намеренно эмоционально окрашенные оценки.

— Какое соотношение профессиональных и остальных критериев — по баллам?

— На оценку профессионального критерия отведено 500 баллов из тысячи. Этика, добропорядочность — по 250.

— Если говорить о сроках, в данный момент все идет по плану? Конкурс начнется 30 января?

— Нет,  тесты пройдут 16 февраля, практическое задание — 21 февраля.

— Причина в том, что «смежные» ведомства не уложились в сроки со спецпроверкой?

— Да, но мы надеемся решить эту проблему в ближайшие дни.