Бой под Крутами: воспоминания и портреты рыцарей студенческого куреня (ФОТО)

В 1917 году появилась Украинская Центральная Рада и созданная ею Украинская Народная Республика. В это время власть в России захватили большевики, стремившиеся установить контроль и над Украиной. 7 января 1918 года они объявили общее наступление на Украину, а в середине января начали продвигаться на Киев. В таких условиях 22 января 1918 года Украинская Центральная Рада четвертым универсалом провозгласила независимость Украинской Народной Республики.

Еще спустя несколько дней — 29 января — украинская армия под станцией Круты встретилась с большевистскими войсками, которые шли из России. Против 420 украинских юнкеров, студентов и гимназистов сражались свыше 4 тыс. большевиков. Поздно вечером большинству украинских военных удалось отступить и отправиться в сторону Киева. Однако один студенческий взвод оказался в плену, так как заблудившись в темноте, 27 студентов и гимназистов по ошибке вернулись на станцию Круты, которую к тому времени уже контролировали большевики. Чуть позже к россиянам попали еще двое украинских солдат. Всех взятых в плен юношей большевики после пыток убили. Весной 1918 года их похоронили на Аскольдовой могиле в Киеве.

Некоторые участники боя под Крутами оставили воспоминания о событиях января 1918 года, в которых описано, как они отступали в сторону своих эшелонов, отстреливались, несли убитых и раненых. Помимо тех, кто попал в советский плен, на поле боя погибли еще 10−12 юношей.

Воспоминания участников боя под Крутами

Украинский народный университет стал основанием для «Студентов Сечевых Стрельцов». Сюда записывается много учеников со второй украинской гимназии имени Кирилла и Мефодия (так, например, 8-й и 7-й класс почти все ученики), записываются слушатели Владимирского университета, ученики гидротехнической школы. Так создалась первая сотня студенческого куреня… В воскресенье 14 января получили от командного состава первой военной школы, с которой мы шли в контакте, приказ выступать в поход. Суета началась страшная. Бунчужный бросился выдавать старые шинели, брюки, а у кого были плохие ботинки, — желтые ботинки, но без обмоток. Так одетые, и кроме того вооруженные старыми, неочищенными «трехлинейками», мы отправились в поход лишь на следующий день… Настал день, который для очень многих солдат стоил слишком дорого… Нас с юнкерами было человек 250. Свободных казаков 100 человек и кавалерии человек 60. Утром послали кавалерию на разведку, человек 50, а сами спокойно гуляли себе по станции, по перрону. Долго разведка не возвращалась, наконец-то часов в 14.00 дня вернулось двое и сообщили, что большевики наступают. Я как услышал это, то почему-то мне в голове мелькнуло: «пропал обед, да еще и с мясом»…

Никто не обратил внимания на то, что штабной поезд дернул со станции! Со штабных остались двое офицеров-артиллеристов и наш сотник… В штаб бросились в середине боя за инструкциями, но его и след простыл. Сотник куреня «Студентов-Сечевиков» все время был на левом фланге и подбадривал своих ребят. На правом фланге стояли юнкера и несколько пулеметов. Часов в 17.00 на Плиски выехала платформа и начала обстреливать опорные пункты большевиков (как потом рассказывали, наш артиллерийский огонь наделал много хлопот большевикам).

Помню до сих пор, как все время героически вел себя артиллерийский офицер в сине-желтом военном козырьке. Стрелял он очень метко и быстро. Звук его пушки не утихал ни на минуту. С 18.00 на левом фланге начали звучать ружья все чаще и чаще… Артиллерия все время бахала… Впоследствии добрели до вагонов, когда видим, что левый фланг только начал отступать! «Пропали», — подумал я, видя, что они направляются на станцию, которую уже заняли большевики, разбив наш правый фланг… Сечевики, которые пошли в обход станции с самого края левого фланга, донесли, что ушедшие прямо на станцию, попались в плен… Наконец-то собрали всех людей, которые вышли из крутского боя так или иначе живыми, и мы начали отступать, стреляя из окон винтовками (а когда не надо, то патроны уже нашлись). Так закончилась наша борьба под Крутами, без патронов у наших людей, которые отдали свою жизнь за Украину, за волю, — из воспоминаний С-ко Б, обнародованных в Военно-научном вестнике Генерального Штаба в 1918 году.

В ночь на 12 января (по старому стилю — ред.) наши части оставили Бахмач и, оказывая небольшое сопротивление, начали отходить в направлении Плиски — Круты. После боя 13 января в Плисках части наши, отстреливаясь, двигались в направлении Крут и заняли позицию в окопах, где были сконцентрированы все наши силы. Студенческий курень занял положение на краю левого крыла. На правом были дети — учащиеся лет по 16−17. Едва держали ружья. Уставшие, измотанные, бледные лица… Хотя, правду говоря, были тогда уставшие и истощенные все воины. Столько времени в боях без перерыва и отдыха! А если и был какой-то отдых, то не более двух-трех часов… Напрягали последние силы, имея против себя в несколько десятков раз более численного и жестокого врага. 14 января бой преимущественно проводили «броневики» и артиллерия. 15 января утром туман, морось. «Броневик» спереди пехоты.

Начинается бой. Стрельба сначала слабая, потом все более густая. Артиллерия наша и большевистская стреляла прямой наводкой просто в лоб. В 15.00: неистовый бой. Грохочут пушки, раздаются крики, слышны стоны людей. Пехота выходит из окопов и идет в атаку навстречу большевистской пехоте. Наши скапливаются в ряды и с криком «Слава» и «Ще не вмерла» вступают в бой на штыки. Большевики, численно превосходя в несколько десятков раз, берут сразу на несколько штыков одного украинского солдата и кромсают его тело в воздухе. Непрерывная стрельба. Душераздирающие крики отчаяния. Разрывы гранат. Свист пуль.

Время 23.00: приказ отступать. Под прикрытием «броневика» и артиллерии пехота отходит в направлении Нежина. Стрельба утихает… Большевики, захватив станцию Круты, прекратили наступление. Подсчитываем свои потери. Большевики в темноте глубоким кольцом обошли левое крыло пехоты, где был «Студенческий Курень», и захватили из него несколько десятков человек в плен. Издевались над ними ужасно, выкалывая глаза и вырезая на плечах, где были погоны, клочья тела. Мучили до тех пор, пока несчастные не переставали жить. Мы садились в вагоны и по очереди уезжали в Киев, — вспоминает Митрофан Швидун, воспоминания опубликовал «Украинский голос» в 1942 году.

День 29 января, сырой и мрачный, уже с утра был беспокойным. Чувствовалось движение врага, должен был состояться решающий бой — первый крупный бой московско-украинской войны. Ночью россияне подошли до самой нашей линии и с 9.00 утра начали ее сильно обстреливать из ружей. Позже началась вражеская артиллерийская подготовка, которую вела опытная рука… В минуты, когда вдруг утихала наша пушка, нас окутывала печаль. Вскоре начала со станции работать и наша вторая пушка, правда вяло и недолго… В середине боя пушка перестала стрелять, и наш «Броневой поезд» уехал на станцию… С обеих сторон заговорили пулеметы и враг начал наступление на штыки. Густыми колоннами двигались солдаты вперед… Теперь мы тяжело почувствовали нехватку пушки, в дополнение у нас начинали заканчиваться запасы патронов. А что хуже всего, не было связи между двумя отрезками нашей линии. Станция Круты, которая лежала в километре от нас, была занята врагом… Мы получили приказ отступать. Часть отступающих, не сориентировавшись, в чьих руках станция, отступала, как они думали, к своему поезду, где несчастные были окружены врагом. Отступление было очень осложнено тем, что надо было пробиваться сквозь почти круговое оцепление врага. Некоторые, менее опытные стрелки, отдавали свои последние патроны старшим стрелкам, сами-же медленно выпрямившись во весь рост, шли мрачные и бесстрашные, под градом вражеских пуль. У многих борцов ружья испортились и перестали работать, патронов становилось все меньше… Наши пулеметы перестали стрелять…

Помню, как инвалид-старшина нес пулемет на плечах, чтобы не оставить его врагу. Мало у кого осталось по 3−5 пуль, когда мы были близ своего поезда, ждавшего нас в двух километрах. В плену к врагу попали две группы: первая состояла из тех, кто не смог прорваться сквозь вражеское оцепление, вторая — из отступающих на станцию. Пересказывали, что они атаковали врага и в той атаке некоторые погибли, остальные были зверски расстреляли вскоре после битвы. Людям из сел запретили хоронить тела убитых. Было около четырех часов пополудни… Нам приказали садиться в вагоны. Отъезд оказал угнетающее влияние на всех, хотя нам объяснили необходимость этого военного шага. По дороге мы уничтожили железнодорожный путь, затрудняя тем самым продвижение москалей… Все пленные были по-зверски замучены: у них были разбиты головы, выбиты зубы, выколоты глаза. Несколько трупов так и не удалось распознать, настолько они были изуродованы. Всех найденных похоронили в общей могиле на Аскольдовом кладбище, с которого открывается вид на Черниговщину, где за родину они положили свою жизнь, — скорее всего автором этих воспоминаний является Левко Лукасевич, опубликовано в Литературно-научном вестнике в 1926 году.

Еще во время мрачных дней 1918 года, когда Киев переходил от Украинцев к большевикам и от большевиков к Украинцам, до нас дошла ужасная весть о крутской катастрофе, которая произошла 16 января по старому стилю. На нас в «организации среднешкольников» это известие оказало угнетающее впечатление. Когда впервые собрались после ухода большевиков, то только и говорили, что о Крутах… В голосе звучала еще надежда: может еще вернутся? Но, вскоре последнюю надежду потеряли. Нам сообщили, что убитых привозят в Киев и чтобы мы готовились к похоронам. Грустные, печальные в день похорон, ходили мы покупать цветы. Почти в каждом магазине, куда мы заходили… продавцы, узнав, для чего мы покупаем цветы, добавляли нам два-три цветка от себя, чтобы положить их в гроб тем, у кого не было в Киеве родственников или знакомых…

Вошли мы в товарный вагон. Здесь на полу, один возле другого стояли 28 черных гробов. И в этих простых деревянных гробах лежало драгоценное сокровище Украины — лежали ее дети, которые без сожаления отдали свою молодую жизнь для ее добра и славы, за свободу и счастье своего народа…

Хоронили на Аскольдовой могиле… На краю пропасти вырыта широкая яма. Уже стемнело, когда опустили туда первый гроб, за ним второй, третий… Прощайте дорогие друзья-товарищи! Мы, оставшиеся жить, положим всю нашу жизнь, всю нашу работу на то, чтобы прославить то, за что вы сложили свои головы, — чтобы наша несчастная — мать Украина победила извечных врагов и сама воцарилась в доме, — из воспоминаний общественной деятельницы Харыти Кононенко, опубликованных в «Соборной Украины» в 1922 году.