Новый УПК глазами практиков: первые итоги применения

Вячеслав Песков, старший юрист ЮФ «Василь Кисиль и Партнеры»:

«Говоря о новом Уголовном процессуальном кодексе Украины, я не стал бы сильно преувеличивать его реформаторский уровень. К сожалению, вышло не совсем так, как планировалось. В частности, новым УПК Украины отменена стадия вынесения постановления о возбуждении уголовного дела. Авторами кодекса это преподносилось как положительная новация: 100 % заявлений о преступлении должны быть внесены в Единый реестр досудебных расследований (далее — реестр). При этом на практике встречаются отдельные случаи, когда заявления о преступлении регистрируются как обычные обращения граждан, что в принципе исключает производство по ним в соответствии с нормами УПК Украины. В такой ситуации пострадавший сталкивается с обычным бездействием органов досудебного расследования, которое проявляется в невнесении заявления о преступлении в реестр. Эта проблематика ярко раскрывается в случае, если заявление о преступлении даже не попало в конкретный следственный орган досудебного расследования. В этом случае, хотя кодекс и дает право обжаловать бездействие следователя, проявляющееся в невнесении заявления о преступлении в Единый реестр досудебных расследований, заявитель сталкивается с проблемой отсутствия конкретного следователя, чью бездеятельность следует обжаловать.

В определенной степени дискуссионным остается и правовое регулирование сбора доказательств. В частности, установленное статьей 93 УПК Украины право «истребования и получения от органов государственной власти, органов местного самоуправления, предприятий, учреждений и организаций, должностных и физических лиц вещей, документов, сведений, заключений экспертов, заключения ревизий и актов проверок» трактуется представителями органов досудебного расследования как норма прямого действия, на основании которой в своей обычной практике органы досудебного расследования требуют выдать им определенные документы без получения постановления следственного судьи на доступ к вещам и документам (глава 15).

Такая логика видится не до конца правильной, ведь если ее применить, например, к вещам, на которые также распространяется действие статьи 93 УПК Украины, то мы приходим к выводу, что собственник вещи обязан лишить себя владения вещами только на основании запроса органа досудебного расследования, осуществленного на основании статьи 93 УПК Украины. Думаю, что законодатель, принимая новый УПК Украины, совершенно не предполагал такого варианта развития событий и придавал статье 93 УПК Украины лишь общий, в определенной степени декларативный характер.

Статьей 104 УПК Украины определено, что протокол процессуального действия ведется исключительно в случаях, установленных кодексом. При этом одним из распространенных процессуальных действий является доступ к вещам и документам. К сожалению, глава 15 УПК Украины, регулирующая доступ к вещам и документам, не устанавливает обязательного протоколирования этого процессуального действия. На наш взгляд, это лишает заинтересованное лицо возможности сделать свои замечания относительно правомерности проведения данного процессуального действия. Считаю, что уголовный процесс в принципе должен быть прозрачным с обеспечением наивысшего уровня гарантий лицам, которых он касается. Поэтому в этой части процедура доступа к вещам и документам требует совершенствования.

В целом следует отметить, что полномочия защиты остались примерно в тех же рамках, что и при старом УПК Украины. Вместе с тем выявленные за это время проблемы нового УПК требуют немедленного решения с учетом необходимости обеспечить реальную состязательность сторон».

Антон Жданов, старший юрист ЮФ «Саенко Харенко»:

«Основным преимуществом по результатам использования этого нормативного акта с момента вступления в силу можно считать более конкретную структурированность документа и детальное урегулирование этапов уголовного производства. Отмечу и появление принципиально новых институтов в уголовном производстве, особенно в сферах применения мер обеспечения, являющихся более демократичными по сравнению с предыдущей редакцией УПК. Вместе с тем нельзя не отметить, что те новшества УПК, которые внедрялись для достижения прозрачности и облегчения доступа сторон в осуществлении уголовного производства, на самом деле оказались неработающими, а их применение — неудобным.

Прежде всего это касается процедуры возбуждения уголовного производства. Существующий механизм позволяет инициировать уголовные производства по любой причине и в отношении любого лица, поскольку на стадии внесения соответствующих сведений в Единый реестр досудебных расследованийнадлежащая проверка наличия признаков состава преступления не проводится. Ввиду отсутствия механизма обжалования внесения сведений в указанный реестр открываются уголовные производства при отсутствии информации о наличии признаков состава преступления, и эти уголовные производства могут осуществляться в течение неопределенного срока. В рамках соответствующего производства осуществляются процессуальные действия, оказывается давление на определенных лиц, но сообщение о подозрении не выносится, вследствие чего отсутствуют требования по сроку завершения досудебного расследования.

Также, учитывая процессуальный статус лица, в отношении которого осуществляется уголовное производство (на этой стадии они являются лишь свидетелями), в новом УПК отсутствуют действенные механизмы обжалования действий следователя, сбора и предоставления доказательств, реализации других прав в уголовном производстве.

При таких обстоятельствах у субъекта, осуществляющего уголовное производство, есть все возможности для манипулирования положениями УПК в собственных интересах. Создается значительное давление на человека без наличия реальных оснований для завершения уголовного производства и передачи дела в суд.

С точки зрения практикующего адвоката могу сказать, что данная ситуация — наиболее проблемная, поскольку в этом случае невозможно должным образом оказывать правовую помощь клиенту и обеспечить его защиту от действий органа досудебного расследования.

Несмотря на декларирование намерения предоставить значительный объем прав адвокатам в уголовном производстве, названные права могут реализовываться только при добросовестном расследовании в рамках норм действующего УПК и при отсутствии признаков злоупотребления со стороны органов предварительного расследования. Если дело на протяжении значительного времени находится на стадии вручения уведомления о подозрении, то это лишает адвоката какого-либо действенного участия в процессе и защиты прав клиента. Почему? Потому что на этой стадии не существует возможности доступа к материалам уголовного производства, обжалования действий следователя, отсутствуют другие необходимые права адвоката, предоставление которых считалось одним из главных достижений новой редакции УПК.

На мой взгляд, в таких условиях говорить о равенстве прав адвоката и прокурора в уголовном производстве преждевременно. Следует констатировать: здесь преобладает декларативный характер предоставляемых адвокатам прав. Хотя нормативное закрепление ряда прав адвокатов в уголовном производстве, особенно в части доступа к информации и возможности обеспечения доказательств, безусловно, можно назвать положительным достижением с оптимистическим будущем при возможности практической реализации».

Виктор Бояров, адвокат, профессор кафедры уголовного процесса и криминалистики Академии адвокатуры Украины, соавтор одного из первых комментариев к новому УПК Украины:

«Новый УПК Украины лучше старого, 1960 года, считаю, что по нему можно эффективно работать как защите, так и обвинению и суду. Нынешний УПК предоставляет больше возможностей для эффективной защиты прав участников уголовного судопроизводства. В частности, новеллы об усложнении для прокурора процедуры избрания такой меры пресечения как содержание под стражей (прокурор постоянно должен доказывать наличие соответствующих рисков, что будет основанием для избрания такой меры). Среди положительных нововведений — создание института следователя судейства, возможность заключения соглашений о признании виновности и о примирении (так называемое восстановительное правосудие), отсутствие в новом кодексе института возвращения дела на дополнительное расследование и прочее.

Я могу привести примеры к некоторым из вышеуказанных ситуаций, это обычные будни для защиты. При избрании меры пресечения в виде содержания под стражей прокурору надо доказывать, что задержанный будет уклоняться от следствия, незаконно влиять на свидетелей и т. п. Если сроки содержания продлят, то прокурор снова будет это доказывать, приводя какие-то новые факты, сведения. Но на практике прокурор этого не доказывает. Человек под стражей, поэтому какие там новые данные... Тем временем судья идет «на поводке» у прокурора и, только учитывая тяжесть совершенного преступления, продлевает содержание под стражей. То, что сегодня значительно меньше подозреваемых содержатся под стражей, связано прежде всего с применением денежного залога.

Или пример о возвращении дела на доследование. Так, суд уже не может вернуть на доследование, но и не особо хочет оправдывать человека, чтобы не нанести ущерб отношениям с прокурором. Поэтому суды так часто возвращают с подготовительного заседания обвинительный акт прокурору для его доработки, поскольку судья видит, что обвинительного приговора не будет, а к оправдательному суды еще не готовы.

Хорошо, что наконец-то пришли к практике заключения соглашений о признании виновности и о примирении. Эти нововведения сократят судебный процесс. Ведь в определенных законом случаях (дела о преступлениях средней тяжести, где есть пострадавшие) можно применять соглашение о примирении. В делах, где нет пострадавших, за преступления, относящиеся к тяжким, надо применять соглашение о признании вины. Есть законный компромисс: обсуждается срок наказания, и суд утверждает это соглашение в приговоре. Это мировая практика, когда большинство дел в суде рассматривается при наличии соглашений. В Украине тоже ожидаем, что не менее 60 % всех дел будут рассматриваться именно так.

Что касается прав адвоката, то их трудно сравнить с прокурорскими или возможностями следователя. Сегодня изменена концепция досудебного следствия: все, что собирается в ходе досудебного производства, в суде не должно сразу считаться доказательствами. Суд все начинает сначала (получение на досудебном следствии показаний с нарушением закона не будет иметь смысла). Адвокат теперь может (через следственного судью) проводить временное изъятие документов и вещественных доказательств у следователя.

Негатив — введение негласных следственных (розыскных) действий. Фактически в условиях нового УПК прокурор и следователь выступают в качестве субъектов оперативно-розыскной деятельности, что само по себе является нонсенсом... Все это будет связано со злоупотреблениями, поскольку адвоката о проведении таких действий своевременно не проинформируют. Ведь если правозащитник будет знать о подготовке таких негласных розыскных действий, то он может доказать, что нужные следователям сведения можно получить другим способом.

С этим кодексом можно работать. Главное — изменить психологию судей, ведь они часто становятся на сторону прокурора (так было по старому кодексу). Чтобы изменить психологию прокуроров, потребуется еще много времени.

Я лично считаю, что это нормальный законодательный акт, по которому можно эффективно работать как защите, так и обвинению. И суду, понятно»...

Артем Орел, адвокатЮФ «Ильяшев и Партнеры»:

«Считаю, что наибольший позитив, который принес новый УПК подозреваемым/обвиняемым украинцам, — это революционные гуманистические изменения в применении мер, альтернативных содержанию под стражей. Соответственно, значительно (насколько мне известно, более чем на 50 %) уменьшилось количество лиц, находящихся в СИЗО. Это, в свою очередь, повлияло на уменьшение возможностей давления следствия на подозреваемого. Также считаю позитивными изменениями в уголовном процессуальном законодательстве определение перечня следственно-процессуальных действий, для проведения которых необходима санкция суда. Как следствие, уменьшилось количество обысков, доступа к вещам и документам, арестов имущества и т. п.

Полезными следует назвать и изменения, касающиеся широкого применения соглашений о примирении с потерпевшим и соглашений со следственным органом о признании виновности.

Что касается того, что новый УПК дает адвокатам большие полномочия, это преувеличение. На самом деле защитники наделены большими правами по сравнению с УПК 1960 года, но такие большие возможности адвокатов трудно сравнивать с возможностями стороны обвинения. Речь идет не только о сборе доказательств.

Хочу обратить внимание на следующее: сейчас очень распространенной тенденцией стало то, что сообщают о подозрении фактически перед составлением обвинительного акта и передачей материалов уголовного производства в суд. Таким образом следственные органы убивают двух зайцев. Во-первых, не нарушают сроков досудебного расследования, которые начинают завершаться не с момента внесения сведений об уголовном производстве в Единый реестр досудебных расследований, а с момента уведомления о подозрении. Во-вторых, лишают сторону защиты права на полноценную защиту от обвинения. Ведь свидетели (и, соответственно, их адвокаты) очень ограничены в правах по сравнению с подозреваемыми и их защитниками».

Владимир Чемерис, правозащитник:

«Новый Уголовный процессуальный кодекс, принятый в 2012 году, действительно ввел много новшеств, поспешно названных революционными. Однако уже сейчас очевидно: революции не произошло.

Все же с точки зрения интересов подзащитных можно привести примеры как положительных, так и отрицательных изменений.

Об определенной гуманизации уголовного процесса в Украине свидетельствует уменьшение количества арестов обвиняемых, следовательно, и количества заключенных СИЗО. Соответственно, увеличилось количество содержащихся под домашним арестом (7 % тех, кто мог сидеть в СИЗО, теперь находятся под домашним арестом) и сумма поступлений от залогов (втрое). С другой стороны, то, что новый УПК запретил обвиняемым пользоваться услугами защитников, не имеющих удостоверения адвоката, — его очевидный недостаток.

Отныне состоятельные люди получили гораздо больше возможностей избежать наказания. Для них уменьшили ответственность за экономические преступления, они могут заплатить залог и нанять профессионального адвоката. Малоимущие украинцы такой возможности не имеют, а воспользоваться помощью родственников или правозащитников, которые не являются адвокатами, им теперь запрещает УПК. Вот и получаются казусы, когда ректор Мельник, избежав СИЗО, скрылся от следствия, а тракторист или грузчик остается беззащитным перед всей карательной машиной государства.

Статистика оправдательных и обвинительных приговоров за время действия нового УПК не изменилась. Без настоящей судебной реформы никакой новый УПК ситуацию здесь не исправит. Ведь система бесплатной адвокатской помощи в Украине не работает. Вообще можно сказать, что реформа УПК — одна из рыночных реформ, т. е. реформ в интересах класса буржуазии, которая с новым УПК чувствует себя несколько безопаснее, чем раньше.

Считаю, для адвокатов принципиально ничего не изменилось в плане ведения процесса. Ведь есть в УПК как положения, увеличивающие их полномочия, так и сужающие их возможности. Вообще в Украине существует рынок судебных решений. И все, что сделал новый УПК, — это изменил в некоторой мере финансовые потоки на этом рынке. Потоки к прокурорам уменьшились, а потоки к судьям и адвокатам (в связи с новыми возможностями и уменьшением числа защитников) увеличились».

Евгений Стельмах, адвокат:

«Один из положительных моментов — то, что появилась такая мера пресечения как домашний арест. Это фактически должно уменьшить количество задержанных, находящихся в следственных изоляторах. До недавнего времени эта норма применялась, но после событий с ректором П. Мельником, который фактически смог избавиться от электронного браслета (указывает место нахождения) и выехать за пределы Украины, неизвестно, как в дальнейшем будет действовать такая норма.

Другие положительные моменты — это соглашение о примирении между сторонами и соглашение о признании вины. То есть теперь после вступления нового УПК в действие любой обвиняемый, совершивший уголовное преступление, может использовать эту возможность на любой стадии процесса с потерпевшим или признать свою вину, заключив соглашение с обвинением, определив в соглашении наказание. Но на практике мы видим неоднозначность применения таких соглашений, ведь их утверждение все равно остается прерогативой суда.

Так, в Голосеевском районном суде я, защищая интересы своего клиента, инициировал соглашение о примирении, согласно которому обвиняемый должен был возместить материальный ущерб, причиненный преступлением, и уплатить штраф в качестве меры наказания. Суд утвердил соглашение и вынес приговор, которым определил меру наказания, указанную в соглашении.

В другом случае Шевченковский районный суд отказал в утверждении аналогичного соглашения по еще одному моему делу. Сторона защиты инициировала соглашение о примирении сторон, но судья, рассматривавший это дело, отказал в утверждении. Из этого можно сделать вывод, что хотя заключение сделки и представляет собой волеизъявление сторон, утверждать соглашение должен суд.

Реакция прокуратуры на заявление о преступлении работников Печерского РУ. В порядке реализации своих процессуальных прав, предоставляя правовую помощь гражданину С., около месяца назад я направил адвокатский запрос в Печерское РУ. Ответа не получил, поэтому обратился в прокуратуру района с заявлением о преступлении. Прокуратура направила мое заявление... в Печерское РУ для принятия решения! То есть сотрудники Печерского РУ нарушили мои права, и работники Печерского РУ примут решение по моему заявлению. В объективности рассмотрения и принятии обоснованного решения я даже не сомневаюсь...

По моему мнению, одним из негативных моментов в новой редакции УПК является то, что Единый реестр досудебных расследований не работает так, как хотелось бы: представители органов расследования не хотят регистрировать заявления о преступлениях, находя для этого всевозможные основания.

Также в числе негативных моментов — лишение возможности обжаловать отдельные решения судов, которые выносятся в процессе рассмотрения дела. Например, решение, где судья отказал в утверждении соглашения, не подлежит обжалованию.

Реформа уголовного законодательства фактически еще не завершена, и говорить об одинаковых с прокурорами правах здесь нельзя. Так, изменили УПК, изменили Закон «Об адвокатуре», но закон «О прокуратуре» тоже должен измениться.

 Принимая во внимание реформу адвокатуры и новый УПК, можно сказать, что права адвокатов нарушались раньше, нарушаются они и теперь. Потому что привлечь к административной ответственности должностных лиц МВД, СБУ, прокуратуры и прочих за отказ в предоставлении информации на адвокатский запрос не получится в соответствии с законом. В частности, в ст. 212-3 Кодекса об административных правонарушениях Украины (КоАПУ) указано: «Неправомерный отказ в предоставлении информации, несвоевременное или неполное предоставление информации, предоставление информации, не соответствующей действительности, в случаях, когда такая информация подлежит предоставлению... на адвокатский запрос... влечет за собой наложение штрафа на должностных лиц от двадцати пяти до пятидесяти необлагаемых минимумов доходов граждан». Но привлечь к ответственности лиц, на которых распространяется действие дисциплинарных уставов, невозможно. Это регламентировано ст. 15 КоАПУ, где сказано: «...лица, на которых распространяется действие дисциплинарных уставов или специальных положений о дисциплине, в случаях, прямо предусмотренных ими, несут за совершение административных правонарушений дисциплинарную ответственность». То есть сегодня можно с уверенностью сказать, что права адвокатов как нарушались при старом законе об адвокатуре, так и нарушаются сейчас со вступлением в силу нового Закона Украины «Об адвокатуре и адвокатской деятельности», который так рекламировали его разработчики».

Подготовила Лика ДЖЕРЕЛЬНА