«Новороссия»: люди живут сегодняшним днем, ни у кого нет планов на завтра

Сейчас в Киеве активно готовятся к Новому году и показывают документальный фильм «ПМР» о Приднестровской Молдавской Республике. В фильме много внимания уделяется политике и президентским выборам, очень много патетических лозунгов и официальных мероприятий, но можно также подсмотреть, как и чем живут обычные люди в Приднестровье. О жизни украинцев в Донецке и Луганске, которые теперь считаются столицами ДНР и ЛНР, фильм еще не снят, хотя наверняка не за горами тот час, когда его снимут.

Донецкая «Муниципальная газета», которая является рупором новых властей в городе, ежедневно рапортует о новых успехах и планах руководителей ДНР: восстановлении социальных объектов, открытии столовых для малоимущих и даже установке большой елки в центре города, которая засияет огнями одновременно с московской. Нередки сообщения и об открытии выставок, выступлении артистов и даже поэтических вечерах в библиотеках. На сайте так называемой ЛНР новостей существенно меньше, но все они тоже полны позитива: чинятся дороги, формируются новые гумконвои, а «произведенные на Луганщине продукты активно теснят украинские бренды». В украинских СМИ в то же время пишут в основном о жизни освобожденных городов и дискутируют о целесообразности экономической блокады ДНР и ЛНР.

О повседневной жизни жителей Донецка и Луганска «Ракурс» решил узнать у людей, живущих в условиях войны не первый месяц. Некоторые имена по просьбе людей изменены.

Екатерина, 23 года, Донецк, переводчик, работает удаленно:

Я живу в трех километрах от аэропорта возле Северного автовокзала. В квартире часто шатается люстра во время обстрелов, но по сравнению с тем, что происходит у других, это, конечно, мелочи.

Несмотря на обстрелы люди в Донецке ходят на работу, дети ходят в школы, работают больницы. Насколько я знаю, люди с серьезными заболеваниями вынуждены приезжать в Донецк даже из городов, подконтрольных Украине (Угледар, Константиновка и т. д.), где нет крупных лечебных центров.

Я считаю самыми большими героями в этой ситуации именно обычных мирных жителей. Потому что люди переносят все проблемы с неиссякаемым оптимизмом, независимо от политической позиции. И, конечно, героическую работу делают коммунальщики. У меня ни разу такого не случилось, чтобы больше суток не было света. При этом свет дома пропадает три раза в неделю. В те дни, когда я, например, не выхожу на улицу из-за обстрелов, они выходят и ремонтируют. Точно так же шахты в Донецке запускаются мгновенно, и шахтеры работают вместо одной смены две с половиной, чтобы шахты не затапливали, чтобы продолжалась их жизнедеятельность.

Тяжело ли у нас жить? Своеобразно. После десяти вечера, например, нельзя выходить на улицу. То есть, конечно, ты можешь, но за результат никто не ручается. Бывают такие дни, когда вообще не хочется выходить. Например, я живу недалеко от воинской части, из которой часто ведутся обстрелы (ее тоже обстреливают). И вот однажды, по дороге домой, я попала под обстрел. Если честно, очень испугалась, потому что раньше со мной такого никогда не было. Остановилась и не могу понять, что мне делать: то ли ложиться на землю, то ли бежать (до дома осталось сто метров). И тут идет соседка и говорит: «Да вы не переживайте, это от нас, а не к нам. Отсчитайте 40 секунд, сейчас снаряд упадет и можете идти домой». Вот как-то так. Моя крестная, например, живет в другом районе, на Щегловке, где люди из подвалов не вылазят. Недавно позвонила, говорит, что они вылезли из подвала и смотрят телевизор, потому что уже два дня режим тишины. У нас сейчас здесь простые радости...

С работой, конечно, больше всего проблем. В социальной сфере большинство людей работает за спасибо. Например, в Донецком национальном университете очень много преподавателей остались на своих местах, со своими студентами. Зарплату им не платят. Я не могу, конечно, сказать за весь университет, но, например, кафедра иностранных языков осталась в полном составе. Насколько я знаю, Донецкий технический университет работает в полную силу с 1 сентября.

Моя подруга работает в лицее, ходит на работу пешком, потому что денег на проезд нет. Детей в школах около половины. В центре города может быть меньше — более обеспеченные жители Донецка, конечно, выехали. Но те, кто уехал без больших сбережений и не смог найти работу и оплачивать аренду жилья в другом городе, возвращаются. Понимаете, иметь дом — это уже много.

Магазины и кафе в Донецке открыты и работают, есть кафе, которые ни на один день не закрывались. Из торговых центров, насколько я знаю, не работает только один — «Донецк-сити», потому что арендаторы  не смогли завезти свои коллекции. Частные предприниматели продолжают работать в городе.

В аптеках есть основные лекарства, самое необходимое. Возможно нет каких-то лекарств, просто я не сталкивалась. Но, по крайней мере, от простуды и гриппа есть.

Банковские карточки до 1 декабря принимали почти везде, и в продуктовых магазинах, и в торговых центрах. Но после того, как украинские банки прекратили работу в Донецке, магазины больше не могут принимать карточки через терминалы. Это, конечно, большая проблема. В Донецке работает только «Сбербанк России», но, насколько я знаю, у них запрещены операции с гривной.

В самой сложной ситуации, само собой, оказались пенсионеры. Если раньше те из них, кто мог перемещаться, могли, например, выехать в Мариуполь, и переоформить пенсию там, то сейчас для получения пенсии нужна справка переселенца. Мало кто из них может позволить себе переехать в другой город и жить там, получая пенсию 1200 грн. Только если дети перевезут. Мои бабушки и дедушки живут в Донецке, они не смогли переоформить пенсию, потому что для этого надо было вывозить их в другой город, выстаивать там длинные очереди, при этом где-то жить, снимать жилье. Сейчас они полностью зависят от своих детей.

Пенсионеры выживают за счет гуманитарной помощи. Фонд «Поможем!» выдает запас еды (крупы, тушенка, сгущенка, масло) на две недели. Я видела старенькую бабушку, которая тащит на тележке этот пакет, который весит 12 кг, по снегу, гололеду, но у нее нет другой возможности.

Почти в каждой семье есть один работающий человек. У некоторых есть накопления, кто-то копил на квартиру, ипотеку. Есть много разорванных семей, когда жена с ребенком, например, живут в Донецке, а муж уезжает на заработки в Украину или Россию.

У меня родители никогда в жизни не говорили мне, что я смею надеяться на государство. Они всегда понимали, что они должны работать, чтобы обеспечить семью, а не ждать какой-то подачки. Точно также большинство людей. Поэтому сейчас люди соглашаются на любую работу, подработки, фриланс... Я, например, переводчик, я могу делать работу дистанционно.

У нас есть свет, вода, тепло, газ, продукты в магазинах. Жаловаться вроде бы не на что. Но это другая жизнь, потому что ты социально не активен. Ты не можешь никого позвать к себе на праздник. У меня был День рождения, который я встречала в Донецке. Не в полном одиночестве, конечно, но при минимальном количестве людей, потому что если ты нормальный человек, то ты не попросишь никого ехать к тебе в Донецк.

Люди живут исключительно сегодняшним днем. Нет ничего страшного, но ни у кого нет планов на завтра. Никто не знает, где он окажется завтра, будет ли у него дом... Это тоже опыт, может быть даже позитивный, что мы сейчас иначе живем.

Евгений, 37 лет, Донецк, временно безработный:

Я, к сожалению, плохой собеседник в плане описания текущих проблем Донецка. Живу замкнуто, из-за чего о проблемах всего города говорить не уполномочен.

Лично я особых проблем не испытываю, а те которые испытываю, пока что удается решать. Под обстрелы наш район ввиду географического положения не попадает, поэтому с коммуналкой у нас полный порядок.

По городу передвигаюсь мало. Даже очевидцем в большом смысле слова назвать себя не могу. Просто я в это время в этом месте и все. Очевидцы ближе к линии фронта находятся, как по мне.

С продуктами в магазинах проблем нет. Деликатесов может кому не хватает, но основное все в наличии. Были бы деньги.

Хуже с лекарствами: в аптеках совсем нет лекарств от специфических болезней.

Работы почти нет. Не то, чтобы ее совсем не было, но по сравнению с "до войны" считай, что и нет. Люди по-разному справляются. Кто-то тупо накопления проедает, кто-то профиль поменял. Был, например, инженер — стал кур разводить. Ну а кто-то на гуманитарку надеется, да тем и живет.

В городе нет банковской системы. При этом народ на карточки денег вроде получать не перестал, но проблема в том, чтобы эти деньги обналичить. Сейчас вроде супермаркеты как-то нашли выход и опять карты принимают. С переводами сложнее, но народ выкручивается. На крайний случай, катаются за линию фронта, кому куда ближе.

Старикам-пенсионерам, конечно, хуже всего, вся надежда только на гуманитарку.

О милиции ничего не знаю. Ходят полисмены патрулями, видел. Больше ничего сказать не могу.

Отношение к Украине и ДНР сложное. Все борются вроде бы за все хорошее и против всего плохого. Только вот результаты этой борьбы какие-то удручающие. Смерть, разрушение и мрак в конце тоннеля.

Вообще все жители Украины за последний год стали как та лягушка, которая не замечает, что ее варят... Вот так по чуть-чуть, день за днем, у людей отобрали нормальную жизнь, а вместо нее дали только пустые лозунги.

Светлана, 55 лет, Донецк, на пенсии:

В городе нестрашно ходить, я не слышала о таком, чтобы кого-то убили в квартире или ограбили на улице, или бросили в машину и увезли.

Милиции в городе нет, но есть горячая линия ДНР, куда можно позвонить, если что-то случится. Приезжают представители ДНР, разбираются, если надо, забирают.

В Донецке ДНР начала выплачивать пенсии, по тысяче гривен. В Пенсионных фондах сидят юристы-волонтеры, которые консультируют пенсионеров.

Те, кто здесь остались, это патриоты своего города, пенсионеры получили эту тысячу гривен и пошли платить за коммунальные.

Город убирают, есть вода, свет, газ (если дом, конечно, не разбомблен). Ходит общественный транспорт. С банками есть проблемы, потому что все украинские уже закрыты, а банк ДНР только начал открываться. Некоторые магазины принимают карточки, некоторые нет. За коммунальные можно расплатиться или через интернет, или через терминал.

Насколько я знаю, больницы не работают, но работает онкология, люди собирают деньги, помогают. Вообще лекарства при необходимости, если не купить, то достать можно. У нас здесь очень развито волонтерское движение, спонсорская помощь, гуманитарной помощи много. Помогают много детям (памперсами, лекарствами).

Если есть возможность, то люди ездят получать пенсию в другие города. Никто не хочет дарить государству заработанное своим трудом.

Единой Украины, мне кажется, уже не будет, потому что люди здесь видят, как их бомбят, гибнут люди, дети. Этого никто не простит.

Русских военных я здесь не видела ни разу. Да, военные есть, у них нашивки с надписью ДНР и георгиевские ленточки. Военных в Донецке не больше, чем в Мариуполе.

Я не живу в Донецке постоянно, часто езжу то в Мариуполь (у меня там мама живет), то к мужу в другой город в центральной Украине (он там работает много лет). Старшая дочь с детьми выехали из города. Младшая дочь сейчас работает в Киеве, потому что их офиса в районе аэропорта уже нет, его разбомбили еще в мае. Я уезжать не хочу, мне в Донецке больше нравится, здесь спокойнее.

Светлана, 57 лет, Луганск, педагог:

У меня сейчас есть свет, вода, интернет. Но, извините, это то, что, в принципе, должно быть, мы живем не в каменном веке. И радоваться тому, что включили свет, это смешно. Потому что это должно быть.

Из транспорта ходят только маршрутки (проезд стоит три гривны, цена не изменилась), для детей сделали бесплатный проезд. Коммунального транспорта вообще нет, разрушена инфраструктура. В начале сентября ходили бесплатные автобусы, но потом перестали. Я их не видела, потому что вернулась в Луганск только в конце сентября — два с половиной месяца меня не было в городе, я жила у родственников и знакомых в разных городах Украины.

Продукты есть, цены выровнялись. Когда я только приехала в сентябре, я была шокирована ценами. Килограмм лимонов стоил тогда, например, около 80 грн. Когда людей стало больше, цены снизились. Но дело даже не в ценах, а в том, что люди не получают зарплаты.

Последний раз люди получили зарплату за сентябрь (работники бюджетной сферы — Ред.), больше двух месяцев работаем уже без нее, только обещают. Когда я вернулась, 1 октября нас заставили написать заявление о приеме на работу в ЛНР. Я очень не хотела ничего писать, но было поставлено условие: «Если вы вернулись сюда, значит, вы принимаете наши условия». С одной стороны, это правильно — в чужой монастырь со свои уставом не лезут...

Частная практика (врачей, учителей) по законам ЛНР должна быть бесплатной. Запрещено брать деньги за какие-то свои услуги, обязывают делать бесплатно. Но работают ли частные предприниматели вообще, я не могу сказать. Как я понимаю, маршрутки ездят только потому, что без них не могут обеспечить транспортное сообщение. А зубы, считается, что можно лечить в государственных больницах.

Сначала аптек не было вообще. Были открыты одна или две аптеки на весь город, но туда были сумасшедшие очереди. Конечно, все, кто ехали сюда, везли с собой лекарства. Но хорошо, если ты здоров, и все, что тебе нужно, это аспирин или что-то от простуды. Но как жили люди, зависимые от лекарств, я даже не представляю. Недавно аптеки открылись. Ассортимент, конечно, не такой, как был раньше, но основные лекарства есть.

Как люди живут без зарплат, я сама не могу понять. Я бы не сказала, что на рынке нет покупателей. Как учитель я веду журнал, куда записываются данные о родителях ребенка, в том числе место работы. Так вот сейчас большинство из них — безработные. Я так понимаю, что люди проедают свои старые запасы, которые откладывались на черный день. Обналичить денежный перевод в Луганске нереально. Нужно только выезжать куда-то.

Магазины не принимают карточки. По слухам, есть только один супермаркет в городе, в котором еще можно расплачиваться карточкой, но лично я не проверяла. Моя зарплатная карточка, на которой есть зарплата за прошедшие месяцы, заблокирована, я не смогла снять с нее деньги даже в других городах Украины.

Не очень хочется выходить лишний раз на улицу. Выхожу только на работу и домой. Я не могу здесь высказать свое мнение, потому что оно никого не интересует. Во-вторых, люди сейчас в Луганске очень агрессивные.

Когда я уехала из Луганска летом, я жила у родственников, у друзей. Но, вы же понимаете, что жить у друзей долго невозможно: у каждого своя жизнь. Все любят гостей, когда они приезжают и уезжают. Я уже достаточно взрослый человек, чтобы сидеть у кого-то на шее. Если бы мне было 25 лет, все, наверное, воспринималось бы совсем по-другому.

Ко мне прекрасно относились, у меня прекрасные друзья и родственники. Сначала я жила в маленьком городке, но работу найти там невозможно, там ее не могут найти даже те, кто там живет. В Киеве я тоже искала работу, были предложения, но все упирается в аренду жилья. В Луганске у меня есть, по крайней мере, квартира. Но морально здесь жить очень трудно, я очень болезненно на все реагирую. Я не хочу здесь жить, но здесь я  сама себе хозяйка. С одной стороны, я тут свободна, а с другой стороны, несвободна, не могу даже имя свое назвать.

Продать жилье здесь абсолютно нереально. А если даже найдутся покупатели, то цены на недвижимость очень упали. На днях я слышала, что двухкомнатную квартиру продают за 12 тыс. долларов. Раньше однокомнатная квартира стоила в Луганске около 30 тыс. долларов.

Я никогда особенно не любила Луганск, но все-таки это был неплохой город. Были любимые места, где можно было встретиться с друзьями. Сейчас этого всего нет.

Многие друзья и знакомые тоже вернулись. Из тех же соображений — где родился, там и сгодился... Вернулись ведь не потому, что их устраивает ЛНР. Просто выбора нет. Я когда первый день сюда вернулась, разложила вещи... И тут слышу — за окном стреляют. У меня первая мысль была — складывать назад вещи и ехать, не знаю куда. Привыкнуть к стрельбе очень трудно. Я очень это переживаю, не знаю, что делать.

В свое время я ходила на митинги за единую Украину, но это ни к чему не привело. И когда мы ходили 9 марта к памятнику Шевченко в центре города, нас там чуть ли не били. Я пыталась с людьми поговорить, меня оттягивали со словами: «Ты что не видишь? Там не с кем разговаривать. Уходи».

Сейчас я не принимаю сегодняшнюю ситуацию, все время со всеми ругаюсь. На работе на политические темы мы уже не разговариваем, чтобы не портить друг другу настроение.

Рая, 15 лет (9 класс), село в Перевальском районе Луганской области:

Раньше над селом летали снаряды, но сейчас все тихо. Были отключения света и воды, сейчас пока все нормально, включили. У нас в селе у большинства людей туалет и вода в доме, хотя колодцы тоже есть.

Продукты и лекарства в магазинах есть. Не работает почта. Автобусы в райцентр ходят, но не так часто, как раньше. Зарплат и соцвыплат нет, люди выживают только за счет огородов или старых сбережений. Из города люди просят поесть, если нет родственников в селе. Банкоматы в Перевальске не работают.

Гуманитарную помощь привозят только в Перевальск. Ополчение дает уголь тем, у кого нет газа.

Работы в селе никакой нет, хотя раньше тоже не было. Можно пойти работать на зону, но не знаю, платят ли там (в селе находится исправительная колония. — Ред.).

В школу в начале осени мы не ходили, нам давали уроки учить на дом. Сейчас уроки по 30 минут, а так все по-старому. Преподают на украинском, все предметы как были, так и остались. Историю Украины и украинский язык пока не отменяли.