В Комиссию по проверке судей практически не обращаются пострадавшие — член Высшего совета юстиции

Своими впечатлениями о начале работы ВСЮ с «Ракурсом» поделился член Высшего совета юстиции Андрей Бойко.

— Андрей Михайлович, каковы ваши первые впечатления от того, как началась очень важная и долгожданная работа Высшего совета юстиции? А в первую очередь — от материалов, переданных вам Временной специальной комиссией по проверке судей (ВСК).

— Безусловно, рассмотрение выводов ВСК — это очень чувствительная проблема, потому что общество сразу

ожидало от Высшего совета юстиции быстрых результатов. Честно говоря, я и сам понимал, что рассмотрение выводов ВСК является первоочередным, и когда мы обсуждали эти вопросы в дисциплинарной секции, отмечал, что нам необходимо активнее рассматривать эти дисциплинарные дела. Но, действительно, сначала было очень сложно, потому что нужно было правильно определить наши правовые подходы к процедуре рассмотрения этих вопросов. Я бы не сказал, что выводы ВСК являются проблемными. ВСК провела достаточно хорошую работу, и их выводы вполне качественны для рассмотрения ВСЮ, хотя по отдельным случаям и есть определенные замечания. Иногда что-то из того, о чем сделала вывод ВСК, опровергается, а что-то другое требует дополнительного документального подтверждения. В общем, выводы, которые ВСЮ сегодня рассматривает, полностью соответствуют требованиям для правовой оценки ВСЮ поведения судьи. По крайней мере, в отношении материалов, которые докладываю я, сомнений нет. Другое дело, что я, как и другие члены дисциплинарной секции, подробно анализирую эти выводы и иногда обращаю внимание на отдельные неточности или пробелы, но это нормальная работа.

На самом деле, самое сложное — преодолеть психологическую проблему для членов Высшего совета юстиции — судей. Когда они рассматривают материалы в отношении своих коллег, им очень трудно сделать этот шаг — уволить судью. И, наверное, это оправдано. Хорошо зная характер судейского труда, члены ВСЮ — судьи достаточно взвешены в своих оценках. Если говорить о последнем заседании, то и у меня самого возникают определенные колебания, приходится взвешивать многие факторы, голосуя за внесение представления об увольнении судьи.

Честно говоря, голосуя за внесение представления об увольнении судьи за нарушение присяги, понимаешь, что решаешь профессиональную судьбу конкретного человека, и это решение всегда дается нелегко. Чисто по-человечески видишь, что перед тобой компетентный специалист. Другое дело, что он не выполнил своего долга — не набрался смелости в сложной общественной ситуации выступить как независимый и беспристрастный судья, а именно этого от него ожидало общество, и именно к этому его (судью) обязывала Конституция.

Посмотрим на предысторию, из чего возникла необходимость создания ВСК. Общество увидело, что в определенной категории дел идут совершенно однотипные решения, причем в большинстве из них говорится только о применении меры пресечения в виде содержания под стражей, или, если это административные материалы, то административный арест. Общество убедилось, что суд не является независимым, что существует политическое или иное воздействие на судей, поскольку принимаются однотипные решения — немотивированные, по ходатайствам, без надлежащего обоснования, без достаточных доказательств. Конечно, возникли обоснованные сомнения в независимости этих судей и, к сожалению, проверка это подтверждает.

Вот на последнем заседании мы рассматривали дело судьи, убедительно продемонстрировавшей свой высокий профессиональный уровень, тем не менее, когда я просматривал ее материалы, был шокирован — там не было ни одного доказательства, которое бы свидетельствовало о наличии обоснованного подозрения в совершении уголовного преступления, которое ставилось в вину этому лицу. Ну как можно человека лишать свободы, хотя бы на два месяца, не имея никаких оснований? Ведь речь идет о неприкосновенности, свободе личности, том праве, которое гарантируется Конвенцией по защите прав человека и основных свобод. Судья должен быть очень внимательным, тщательным и ответственным, когда он применяет именно такую меру пресечения.

— К сожалению, в наших реалиях, как предыдущих, так и нынешних, судья еще и должен быть очень храбрым…

— Это следует из самого статуса судьи. Гарантии судейской независимости закреплены в Конституции, и судья должен соответствовать этому статусу. Он несет ответственность перед обществом за те решения, которые принимает. Если возникли предостережения о независимости судьи и эти предостережения были обоснованы, то мы должны привлекать судью к ответственности. Даже если иногда в человеческом плане его жаль, но ты прекрасно понимаешь, что судья не на своем месте. Если судья в критической ситуации не может должным образом выполнять свою миссию, быть беспристрастным и объективным, то он не сможет работать в дальнейшем.

— На последнем заседании ВСЮ свидетелем по делу одного из судей, выносивших решения по делам, связанным с событиями Революции достоинства, был колоритный худощавый мужчина, судя по всему, знакомый с различными сторонами жизни, в том числе видел ее из-за решетки. На вопрос о том, считает ли решение судьи по отношению к себе справедливым, он ответил, что судья вынес решение, основываясь на том, что ему принесли. Таким образом, он затронул важный вопрос: почему так тщательно не привлекаются к ответственности прокуроры, которые имели отношение к тем делам? Обсуждали ли вы с коллегами эти вопросы?

— Не только обсуждали. Это было несколько раз задекларировано на заседаниях, когда мы обращались к представителю Генеральной прокуратуры Украины относительно ответственности работников прокуроры, которые не выполняли своих обязанностей, действуя по чьему-то указанию или собственной воле, согласовывали ходатайство следователей о применении меры пресечения в виде содержания под стражей. Думаю, что процесс люстрации проходит в прокуратуре, и прокуроры, которые допускали небрежное отношение к выполнению своих обязанностей, согласовывали ходатайства, где не было достаточных оснований для применения именно такой меры пресечения, также должны нести ответственность.

Но я хотел бы подчеркнуть, что ответственность судьи на порядок выше. Следственный судья осуществляет судебный контроль, и его ответственность за соблюдение прав человека и процессуальных прав и гарантий лиц, подозреваемых в совершении уголовного преступления, конечно же, значительно выше ответственности других — следователя, прокурора. И судья должен это понимать.

— Есть ли давление на членов ВСЮ?

— Чувствуется определенное давление общественности, или скорее отдельных общественных активистов. Но это вопрос совести, как воспринимать это давление.

— Вы его чувствуете?

— Я — да. Только не давление, а ответственность. Я прихожу домой, дочь начинает расспрашивать, почему это решение такое, а не другое. Потом вся эта информация сразу идет наружу. И я должен объяснять, почему решено так или иначе. А принятие решения коллегиальным органом — это очень сложно. Надо убеждать, сформировав четкую правовую позицию. Потому что ответственность судьи должна быть четко дифференцирована в зависимости от характера дисциплинарного проступка.

— Разве никто не выходит, каких-то просьб не имеет к вам?

— Ну, я единственный член ВСЮ не киевлянин, очевидно, что у меня каких-то тесных социальных связей здесь нет, а во Львове у меня есть определенная репутация.

Я бы сказал, что в целом судьи должны быть терпимыми к своим коллегам, и это естественно. Мне легче быть полностью нейтральным, потому что я не знаю судей, дисциплинарные дела которых мы рассматриваем, лично, поэтому сужу только по выводам и предоставленным материалам. Для судей — членов ВСЮ, вероятно, имеют значение еще и какие-то другие, профессиональные качества конкретного человека, добросовестное отношение к труду, качество рассмотрения судьей дела и тому подобное. Они же видят судей в их повседневной работе и, безусловно, принимать решение в отношении конкретного судьи им несколько сложнее.

Наверное, поэтому европейские эксперты обращают внимание на то, что такой орган, как ВСЮ, должен состоять из подавляющего большинства судей, но не исключительно из них. Ведь иначе начинает преобладать корпоративизм. Именно поэтому и должны быть в составе также представители других юридических профессий. Это и формирует необходимый баланс.

— Что произвело на вас наибольшее впечатление в работе ВСЮ?

— Случались материалы, которые меня откровенно шокировали. Я не могу детализировать, но глубокое впечатление произвели судьи, принимавшие неправосудные решения без всякой предосторожности, без всякой боязни, что надо будет нести ответственность за свое поведение. У меня было несколько таких материалов, к сожалению — бесперспективных, потому что истекли сроки давности, но внутренне очень хотелось привлечь к ответственности этих судей.

Возможно, каким-то образом они все же понесут определенную ответственность, потому что, например, одного из таких судей Высшая квалификационная комиссия судей Украины на сегодня не рекомендовала для бессрочного назначения судьей.

Весьма целесообразным является формирование судейского досье, благодаря которому такого рода случаи, когда удалось избежать ответственности, в будущем не обойдут вниманием органы, которые будут влиять на карьеру судьи. Поэтому я надеюсь, что это все-таки будет иметь значение для дальнейшей карьеры таких судей.

— Что необходимо для того, чтобы эти наказания некоторых судей сыграли превентивную роль для их коллег? Есть такой шанс?

— Такой шанс, безусловно, есть, но при условии, что мы будем беспристрастны. Если вы обратили внимание, на заседании ВСЮ был упрек со стороны одного судьи, что при вполне аналогичных обстоятельствах дисциплинарная секция приняла разные решения. У нас был довольно активный спор в процессе рассмотрения вопросов об ответственности этих двух судей.

— Это действительно выглядело довольно странно, в частности, потому, что оба судьи, вызванные председателем суда, рассматривали подобные дела, делали это ночью, и решения были аналогичными. Поэтому привлечение к ответственности только одного судьи не выглядело справедливым.

— Когда мы обсуждали этот вопрос, то решили все-таки выяснить, имели ли место эти обстоятельства. Если это подтвердится, то не исключено, что будем обращаться в ВККСУ, чтобы она провела проверку. И я не исключаю, что могут быть дисциплинарные производства в отношении председателя или заместителя с установлением признаков дисциплинарного проступка. Но сам по себе этот факт является вопиющим.

— Меня неприятно удивил еще и тот факт, что я не могла заставить себя поверить словам одного из тех, кто свидетельствовал против судей, когда он подробно рассказывал свою историю на заседании Высшего совета юстиции. Похоже, что не только у меня возникли такие сомнения. Также в свое время удивило, как мало заявлений получила Временная специальная комиссия именно от тех, кто действительно пострадал от произвольных судейских решений; как мало обычно присутствуют на заседаниях ВСЮ люди, которые считают себя несправедливо брошенными за решетку. Какой вы видите сегодня позицию общества, общественности в привлечении судей к ответственности в соответствии с законом, а не путем митингов или сожжения чучел? Граждане помогают вам принимать обоснованные решения?

— Людей порой не хватает на кропотливую и сложную работу...

Иногда есть готовность, очень благородная готовность, сопротивляться грубости власти, предотвратить злоупотребления с ее стороны. Но на этом не может заканчиваться участие общественности. Мы увидели, что во Временную специальную комиссию по проверке судей почти не было обращений граждан-потерпевших. У нас проблема, потому что в отдельных случаях есть обращение только от прокуратуры. Возникает вопрос: почему не было активности общественных организаций, которые владеют полной информацией? Почему почти нет активности от пострадавших?

Я знаю пример по Львову. Парень из очень интеллигентной семьи был на Майдане в качестве переводчика с иностранным журналистом, просто сопровождал его. Во время известных событий он был задержан, и к нему применили меру пресечения — заключение под стражу. Для семьи это задержание без правовых оснований стало настоящей трагедией. Впоследствии я спросил у отца, почему же они не реагируют, ведь есть реальная возможность привлечь судью к ответственности. На что он сказал: Бог судья тем судьям...

Еще люди у нас привыкли полагаться на государственные органы. Люди считают, что есть соответствующие органы, и они должны реагировать. На Высший совет юстиции люди также возлагают определенные надежды. И мы должны эти надежды профессионально оправдать.

— Как вы относитесь к процедуре тайного голосования членами Высшего совета юстиции?

— Я сторонник открытого голосования даже в совещательной комнате. Но это, безусловно, будет довлеть над голосующими членами ВСЮ. С другой стороны, есть и опасность, о которой вы говорили — воздействия на членов ВСЮ. Тайное голосование дает возможность избежать, справедливого или нет, осуждения коллег, а это, в частности, весьма актуально для судей.

Вчера одна судья называла пример голосования на предыдущем заседании ВСЮ, когда потерпевшему были причинены тяжкие телесные повреждения. Она их перечисляла, причем это действительно были тяжелые последствия для потерпевшего, и ВСЮ не проголосовал за увольнение судьи, который принимал решение о применении меры пресечения в виде содержания под стражей. В случае с судьей, которая нам напомнила об этом, никаких таких последствий не было, но решение было принято другое. Это порождает понятные вопросы у посторонних о неодинаковости позиций — почему? Понятно, что тайное голосование дает возможность людям скрыть свою настоящую позицию и даже публично демонстрировать другое мнение, противоположное выраженному собственным голосованием. Поэтому решения ВСЮ должны быть как следует обоснованы. Хотя для судьи, члена ВСЮ, тайное голосование, я бы сказал, обеспечивает профессиональную интимность. Истечет срок пребывания в ВСЮ, и судьям придется возвращаться к труду, поэтому принимать решение им непросто, а тайное голосование обеспечивает возможность быть независимым в своей позиции.

— Дела, которые рассматривает сейчас ВСЮ, касаются следственных судей, введенных новым Уголовным процессуальным кодексом. У вас не сложилось впечатления, что институт следственного судьи скомпрометирован в результате событий, имевших место во время Революции достоинства?

— Это очень важный институт. Прошло не так много времени со вступления в силу нового Уголовного процессуального кодекса. Как мы видели на заседании, подавляющее большинство судей год-два выступали в качестве такового, и я думаю, что не все из них были готовы к надлежащему исполнению этих функций. Особенно мне странно, когда речь идет о судьях, назначенных на первый пятилетний срок, которые не имели должного опыта. Мы видели, что мало кто из судей мог сопротивляться влиянию. То есть, когда судья видел, что на судебное заседание привозят из медицинского учреждения средней тяжести или с тяжкими телесными повреждениями людей, которым объявили о подозрении, без достаточных оснований, и он принимал решение применить меру пресечения в виде содержания под стражей, это является свидетельством того, что судья не способен или не желает сопротивляться влиянию и, соответственно, действовать беспристрастно. То есть такие судьи поддались общему настроению: поступила команда и нужно ее реализовать. И это было очевидно и на последнем заседании.

Поэтому институт следственных судей в целом не может быть дискредитирован, ведь через него обеспечивается судебный контроль за соблюдением прав человека, особенно в процессе применения мер пресечения. Как по мне, введение именно этого института является очень позитивным. Другое дело, что его реализация продемонстрировала: есть часть судей, которые не готовы должным образом выполнять эту очень важную функцию.