Анонимный звонок как основание для следственных действий, или «Добровольный» обыск у добровольца АТО

В свете многочисленных попыток внести изменения в Уголовный процессуальный кодекс по расширению полномочий полицейских нельзя обойти вниманием злоупотребления теми правами, которые у них уже есть. Последнее время от незаконных методов работы силовиков незаслуженно страдают те, кто еще недавно защищал Украину в зоне АТО. Одним из последних примеров такой работы стал несанкционированный обыск квартиры девушки-волонтера, бойца АТО Виктории Марченко (позывной Фортуна). О нынешней полицейской практике и будущих полномочиях «Ракурсу» рассказала адвокат Мария Островская, глава Комитета координации правовой помощи участникам АТО при Национальной ассоциации адвокатов Украины.

— Мария Анатольевна, социальные сети облетела новость об уголовном преследовании волонтера, бойца Украинской добровольческой армии Виктории Фортуны. Вы как адвокат выступили в качестве ее защитника. Как обстояли события с обыском на самом деле?

— Да, действительно, в октябре 2016 года в квартиру девушки-волонтера, бойца АТО Виктории Марченко в городе Дружковке Донецкой области ворвалась полиция и устроила настоящий погром. Это случилось в результате проведения несанкционированного обыска, причины и основания которого тогда так и не удосужились пояснить. Несмотря на отсутствие нужных им результатов обыска, уголовный прессинг не прекратился, а со стороны начальника местной полиции посыпались «приглашения на допрос». Новость об этом очень быстро распространилась в просторах интернета благодаря соцсетям.

Наша команда адвокатов, которая с начала проведения военных действий на Востоке Украины помогает участникам АТО, взялась за защиту волонтера. В результате правовой работы уголовное преследование прекратилось, а в ноябре 2016 года были получены официальные письменные объяснения от руководства местной полиции, Главного управления Нацполиции и региональной прокуратуры, которые оказались достаточно интересными.

— Какой была позиция руководства полиции?

— Своим ответом руководство местной полиции косвенно признало факт проведения незаконного обыска, думая, что таким образом они объясняют наличие правовых оснований для своих действий. Силовики утверждают, что поводом для вторжения в квартиру стал анонимный звонок о незаконном хранении оружия в квартире Виктории, а прибывших правоохранителей она впустила в помещение добровольно. В итоге пострадавшая Марченко якобы еще и закрепила законность обыска распиской об отсутствии претензий к полиции.

Главное управление Нацполиции в Донецкой области в своем ответе также отрицает нарушение сотрудниками Дружковской полиции норм процессуального законодательства. Их главным аргументом является то, что при получении анонимного заявления правоохранители отреагировали на него должным образом, применив нормы Инструкции о порядке ведения единого учета в органах полиции заявлений об уголовных правонарушениях и Закона Украины «Об обращениях граждан». Но такое объяснение не выдерживает критики. Поскольку согласно этой инструкции, в порядке, установленном законом об обращениях, рассматриваются только заявления, не содержащие признаков состава преступления. К заявлению же о «незаконном хранении оружия» это неприменимо, так как оно подпадает под ст. 263 Уголовного кодекса Украины. Если же следовать предписаниям Закона Украины «Об обращениях граждан», то анонимное обращение вообще рассмотрению и реагированию не подлежит. При этом факт проведения обыска в квартире волонтера Виктории в ГУ НПУ прямо не отрицают, но вопрос о его законности обходят.

— Были ли действия сотрудников полиции законными на самом деле, учитывая все известные вам детали?

— Конечно же, нет. Правоохранители позабыли об императивных требованиях к следственным действиям, а именно: без определения следственного судьи проникновение в жилье может осуществляться только добровольно либо в безотлагательных случаях (в случае угрозы жизни или имуществу и непосредственного преследования преступника). После чего правоохранители обязаны немедленно обратиться к судье за легализацией обыска постфактум (ч. 3 ст. 233 УПК). Наличие же добровольного согласия в ситуации с Викторией неправдиво, ведь решение девушки не воевать с десятком вооруженных полицейских никак нельзя квалифицировать как приглашение в дом и отсутствие возражений против их действий.

Кроме того, ст. 236 УПК обязывает в любом случае составить процессуальный документ — протокол, а его копию оставить присутствующей хозяйке квартиры, чего в данном случае сделано не было. После проведенного обыска полиция не оставила ни одного документа, который в принципе подтверждал бы факт присутствия правоохранителей в помещении.

Также ч. 7 ст. 223 УПК устанавливает необходимость при любом проникновении в помещение привлекать в качестве независимых наблюдателей как минимум двоих понятых. В случае с Викторией в квартиру не было приглашено ни одного непредвзятого человека со стороны. А незваных вооруженных гостей, не все из которых готовы были представляться и предъявлять удостоверения, к числу понятых причислить никак нельзя.

— Но она дала расписку об отсутствии претензий к полиции.

— Ссылка полиции на подписание Викторией текста о том, что она не имеет никаких претензий, разумеется, не является основанием для освобождения правоохранителей от ответственности. Это лишь подтверждает их четкое понимание того факта, что такие действия были изначально неправомерными. Поэтому полицейские и навязали пострадавшей Виктории этот текст. Ведь перед десятком неизвестных вооруженных мужчин в собственной квартире, где молодая девушка находилась одна с маленьким сыном, согласишься подписать любой документ, лишь бы освободиться от давления и не подвергать опасности ребенка.

— Какие комментарии дала прокуратура по поводу происшедшего?

— Прокуратура открестилась от факта проведения обыска, указав, что к волонтеру сотрудники полиции явились домой лишь «для получения пояснений». Но, при всем желании, новшеством местной прокуратуры в виде «пояснений на дому» с помощью вооруженной следственно-оперативной группы нельзя прикрыть незаконный обыск.

Стоит отметить, что даже если поверить в версию прокуратуры, то с того момента, как силовики переступили порог квартиры, ими было выполнено как минимум другое следственное действие — осмотр помещения. При этом УПК устанавливает к проведению осмотра схожие правила, что и к проведению обыска (обязательное составление протокола, наличие двоих понятых и т. д.), нарушение которых силовиками очевидно.

К сожалению, судебная практика показывает, что подобные попытки прикрыть следственные действия каким-либо другим вариантом событий для правоохранителей не впервые. В частности, следователи ссылаются на то, что они не обыск или осмотр проводили, а на дому повестку вручали (определение Херсонского городского суда от 15 июня 2016 года по делу №766/4991/16-к). Поэтому все заверения стражей порядка в соблюдении ими норм УПК и в данном случае не соответствуют действительности.

В любом случае полученные оправдания правоохранителей и признание отсутствия каких-либо претензий к волонтеру — это промежуточная победа. Осталась работа по привлечению виновных к ответственности, что является непростой задачей, ведь высшее руководство силовиков склонно прикрывать действие своих подчиненных, а судебный порядок здесь бессилен (такие действия не подлежат обжалованию). Разве что обязывать правоохранителей через следственного судью открывать уголовные производства против виновных коллег, в объективное расследование которых верится с трудом.

Нами уже направлены жалобы в ГПУ и МВД с целью информирования на уровне высших правоохранительных структур о работе подчиненных в регионе и привлечения виновных к ответственности.

— Как вы относитесь к грядущему расширению полномочий правоохранителей, в частности, широко обсуждаемой концепции «правомерности действий» полицейского?

— Учитывая злоупотребления правоохранителей теми полномочиями, которые у них есть на данный момент, в позитивный результат подобных реформ верится с трудом. Более того, во избежание нарушений со стороны полиции, необходимо принять Дисциплинарный статут, проект которого уже долгое время находится на рассмотрении Верховной Рады Украины. Поскольку на данном этапе нарушения и злоупотребления полномочиями очевидны, а вот ответственность за них слишком эфемерная, чтобы достигать превентивных целей. Прежде всего, для того, чтобы концепция «правомерности действий» работала на практике, полицейский должен знать, что его ждет за каждое совершенное им неправомерное влияние. Учитывая наш менталитет, без этого, к сожалению, никак не обойтись.