Тупик имени Верховного суда

В последнее время стало модным переименовывать улицы наших городов. В основном это делается как элемент политической борьбы с «проклятым прошлым» и несет в себе раскол и конфронтацию. Не имея позитивной повестки дня, не имея хлеба для народа, нынешний режим пытается кормить его зрелищами реформ и другими сказками. Я же предлагаю переименование, которое ничуть не расколет общество, а, скорее, наоборот — поможет его объединить. Речь идет об улице Филиппа Орлика, на которой расположена высшая судебная инстанция. Предлагаю переименовать ее в Тупик имени Верховного суда. Полагаю, что такое наименование — как более отвечающее правде жизни — будет поддержано подавляющим большинством украинских граждан.

Так уж вышло, что начиная с самого первого дня работы нового Верховного суда апологеты режима Порошенко только и делают, что восторженно ищут под микроскопом доказательства феноменального успеха судебной реформы. «Ну как вам, как?» — с придыханием вопрошают они. Да никак, если честно. А вы сами, что ль, не видите? Успех — это такая штука, которую не спрячешь, не скроешь! А тут даже микроскоп не помогает…

С другой стороны, глава представительства Евросоюза в Украине Хьюг Мингарелли считает, что «только идиоты или ограниченные люди не замечают реформ в Украине». Увы, вынужден возразить: только идиоты как раз и видят эти так называемые реформы и даже умудряются ими гордиться.

Недавно на телеканале «Еспресо TV» в программе Виталия Портникова «Политклуб» произошла забавная сцена. Народный депутат Сергей Пашинский, с чувством глубокого одобрения «реформ», спросил у гостей передачи: «Согласитесь, что новый Верховный суд — это лучшее, что у нас было за прошедшие 27 лет!». Ведущий и гости благодушно кивали и поддакивали. Идиллию всеобщего «одобрямса» разрушила Наталья Соколенко, член Общественного совета добропорядочности, которая, как бы ей Виталий Портников ни пытался закрыть рот и перебить, сумела несколькими предложениями наголову разбить казенный елей: так ведь они даже простой спор о сельской хате по наследству разрешить не смогли! Читайте «Ракурс»! Куда уж им давать действительно серьезные дела…

Ваш покорный слуга был несказанно растроган признанием его скромных заслуг перед отечественным правосудием. И раз уж гражданское дело о наследстве №556/1354/15-ц так полюбилось нашим читателям, то мы разберем его до тонкостей.

В силу пока неизвестных нам причин, то самое, уже почти легендарное постановление №61-1852св17 от 18 января 2018 года коллегии судей Второй судебной палаты Кассационного гражданского суда в составе: председательствующего — Червинской М. Е. (судья-докладчик), судей Антоненко Н. А., Коротуна В. М., Крата В. И., Курило В. П. — вы не найдете никакими средствами поиска — ни по номеру гражданского дела №556/1354/15-ц, ни по номеру кассационного производства №61-1852св17, ни по наименованию сторон. Нет его, и точка!

Все дело в том, что в поле служебного идентификатора (номер дела и категория) стоит символ null — «не определено». Это значит, что постановление ВС от 18 января 2018 года не будет подвязано ко всем прочим решениям по данному гражданскому делу и не будет идентифицироваться ни по номеру, ни по участникам дела. Короче, данное решение даже не отбрасывает тень!

Однако те, кто застеснялся творения рук своих и отвязал данное постановление ВС от всего гражданского дела №556/1354/15-ц, должны понимать, что полностью извлечь запись из Единого государственного реестра судебных решений не удастся. Поэтому оно и дальше будет доступно по прямой ссылке: http://reyestr.court.gov.ua/Review/71693599

Но это все цветочки — плоды «реформ» впереди.

Согласно описательной части постановления ВС от 18 января 2018 года, хронология рассмотрения гражданского дела №556/1354/15-ц такова:

«Заочным решением Владимирецкого районного суда Ровенской области от 22 октября 2015 года иск удовлетворен частично. Истцу установлен дополнительный месячный срок для подачи в нотариальную контору заявления о принятии наследства.

Решением апелляционного суда Ровенской области от 8 декабря 2015 года апелляционная жалоба удовлетворена, заочное решение Владимирецкого районного суда Ровенской области от 22 октября 2015 года отменено, в удовлетворении иска отказано.

13 января 2016 года ответчик подал в Высший специализированный суд Украины по рассмотрению гражданских и уголовных дел кассационную жалобу, в которой, ссылаясь на неправильное применение судом апелляционной инстанции норм материального права и нарушение норм процессуального права, просит отменить решение апелляционного суда и оставить в силе решение суда первой инстанции.

2 января 2018 года дело передано в Верховный суд».

Теперь держитесь крепче за стулья: на самом деле этот спор уже был рассмотрен в порядке кассации Высшим специализированным судом по гражданским и уголовным делам, о чем есть соответствующее решение от 21 июня 2017 года!

Вопреки утверждению Верховного суда о передаче ему дела 2 января 2018 года в кассационном порядке, коллегия судей ВССУ в составе: председательствующего Кузнецова В. А., судей Измайловой Т. Л., Кадетовой О. В., Карпенко С. А., Мостовой Г. И. — рассмотрела кассационную жалобу идентичного содержания и, что характерно, приняла дословно аналогичное решение (!) тому, которое было принято коллегией ВС 18 января 2018 года.

Проблема состоит в том, что судьи Верховного суда рассматривали дело таким образом, как будто решения ВССУ от 21 июня 2017 года не существует вовсе! Иначе они не пытались бы повторно отменить решение апелляционного суда Ровенской области от 8 декабря 2015 года, уже ранее отмененное решением ВССУ от 21 июня 2017 года. Как мы с вами понимаем, каковы бы ни были доводы кассатора — невозможно дважды отменить отмененное решение суда.

Более того, если бы решение ВССУ от 21 июня 2017 года было в деле, то Верховный суд просто не стал бы повторно рассматривать идентичную кассацию на отмененное решение апелляционной инстанции. Поэтому напрашивается логичный вывод: имел место подлог документов гражданского дела №556/1354/15-ц.

Крайне подозрительно выглядит и тот факт, что решение ВССУ от 21 июня 2017 года было внесено в реестр только через пять месяцев (!) — 29 ноября 2017 года, практически накануне ликвидации ВССУ в рамках нынешних судебных реформ.

Я далек от мысли обвинять в служебном подлоге судей, которые выносили решения: видимо, они материалы дела не читали, не читают и читать не будут. Скорее, это дело рук канцелярии и/или помощников. Тем не менее, полагаю, что уже одного этого факта было бы достаточно для Высшего совета правосудия, чтобы открыть дисциплинарное производство и самым тщательным образом разобраться с тем несусветным бардаком на примере дела №556/1354/15-ц, который образовался в процессе «переезда» гражданской кассационной инстанции из ВССУ в КГС ВС.

Теперь несколько слов о форме принятых двумя кассационными судами решений. Что решение ВССУ от 21 июня 2017 года, что постановление ВС от 18 января 2018 года — все это безграмотно оформленный правовой нонсенс, содержащий детскую процессуальную ошибку.

О чем оба решения кассационных инстанций? Решение апелляционного суда Ровенской области от 8 декабря 2015 года (которым было в иске отказано) — отменить. Принять новое (!) решение, которым в иске — отказать! То есть апелляция в иске отказала. Ее решение (два раза) отменяет кассация как незаконное, но при этом постановляет новое решение аналогичного содержания, только с изменениями в мотивировочной части относительно норм материального права.

Поскольку судьи решения, похоже, не только не писали, но и не читали, то им простительно. А вот с помощниками нужно провести воспитательную работу, возможно, даже использовав розги, — для закрепления норм ГПК Украины.

Согласно ст. 336 ГПК Украины (в редакции 2004 года):

«1. По результатам рассмотрения кассационной жалобы на решение суд кассационной инстанции имеет право:

<...>

5) отменить судебные решения и постановить новое решение или изменить решение, не передавая дела на новое рассмотрение».

Абсолютно аналогичная норма приведена в п. 3 ч. 1 ст. 409 ГПК Украины (в редакции 2017 года).

В п. 23 постановления Пленума ВССУ от 14 июня 2012 года №10 «О судебной практике рассмотрения гражданских дел в кассационном порядке» дано такое разъяснение:

«Суд кассационной инстанции принимает решение об изменении обжалуемого судебного решения в случае, если ошибки в таком судебном решении можно устранить без его отмены, не меняя сути решения, и они касаются отдельных его частей, в частности исправления ошибок суда первой или апелляционной инстанции относительно размера суммы, подлежащей взысканию, распределения судебных расходов и т. п. Если ошибки в судебном решении касаются его правового обоснования, то их устранение необходимо считать также изменением решения, поэтому суд кассационной инстанции не должен устранять такие ошибки постановлением с указанием об оставлении судебного решения без изменений с его уточнением или дополнением».

Таким образом, что ВССУ в решении от 21 июня 2017 года, что ВС в постановлении от 18 января 2018 года допустили одну и туже грубую процессуальную ошибку — отменили решение апелляционного суда и приняли ровно такое же новое решение, лишь незначительно изменив мотивировочную часть, сославшись при этом вместо Гражданского кодекса Украины 2004 года на аналогичные по смыслу нормы Гражданского кодекса УССР 1963 года. Хотя должны были бы (если следовать их логике) изменить решение апелляции, а не отменять!

Все вышесказанное относится к форме принятия «популярного» решения Верховного суда по делу №556/1354/15-ц.

Теперь несколько слов о предмете спора и фактической стороне дела. За скупыми казенными фразами судебных решений скрывается подлинная картина жизни не из учебников. Там есть все — бедность, горе, конфликты родственников. Вот что установил суд первой инстанции:

«Истец обратился в суд с иском к Великожолудскому сельскому совету, к двум родным братьям о продлении срока на принятие наследства. В обоснование исковых требований указал, что не успел своевременно оформить наследственные права после смерти его отца, который умер 27 июня 2001 года. Истец, его родные братья и родная сестра являются наследниками первой очереди по закону. После смерти отца осталось домовладение по ул. Ленина, 69, с. Малый Жолудск, Владимирецкого района, Ровенской области.

Истец и его родные братья уступили право на наследство для их сестры, потому что ей негде было жить и они хотели избежать каких-либо родственных споров. 18 апреля 2015 года сестра умерла, не совершив никаких действий в отношении наследственного имущества, а срок для подачи заявления на принятие наследства истек. Поэтому истец обращается в суд с иском для установления ему дополнительного срока на принятие наследства.

После смерти сестры, ее муж начал собирать документы на принятие наследства наследодателя (отца истца)».

Знаете, вот так бывает: прочтешь три строчки — а за ними целая жизнь перед глазами! Так и хочется спросить верховных «мудрецов»: что в этом деле для вас непонятно? Тут же все ясно как божий день! Открою страшную тайну: такие дела массово и повсеместно решаются судами первой инстанции ровно так, как это сделал Владимирецкий районный суд Ровенской области — закрыв глаза на Гражданский кодекс, зажмурившись и рассудив по совести, по-человечески.

Не сильно покривлю душой, если скажу, что 90% дел об установлении срока на принятие наследства или об установлении родства с этой же целью решаются судами без углубления в излишние подробности. Дело в том, что зачастую установить родство по-честному невозможно в силу давности лет, утраты документов и т. п. Суд тем и отличается от бюрократической канцелярии, что имеет право на основании субъективного вывода не мучить заявителей, а выдать им решение и отпустить с миром.

Братья пожалели сестру, которой негде было жить, поступили великодушно, а ее супруг не поладил с ними. Что тут сложного? Если рассудить по понятиям, то отцовская хата должна отойти его сыновьям, поскольку муж покойной сестры, по всему видно, — человек для этой семьи чужой, посторонний, который не внес никакого вклада в этот дом. Он, по сути, поступил как склочник — подал бессмысленную для целей признания своего права апелляционную жалобу, чем помешал сыновьям покойного вступить в наследство. Но и ему самому это мало чем поможет. Называется, сам не съем, так понадкусываю.

Из вышеприведенных обстоятельств можно догадаться, что все фигуранты дела пропустили срок на наследство, которое теперь как ничейное должно отойти по решению суда местной территориальной общине (ч. 3 ст. 1277 ГК Украины).

Теперь формально, применяя нормы материального права. Безусловно, что решение суда первой инстанции написано поперек Гражданского кодекса в любой редакции, ибо отец семейства умер в 2001 году, сестра истца — в 2005 году. Между этими двумя датами — четыре года. Кроме того, суд нечетко и неточно указал норму материального права следующим образом:

«Суд считает это веской причиной, которая помешала истцу своевременно лично обратиться в государственную нотариальную контору по месту нахождения наследственного имущества, как это предусмотрено ч. 2 ст. 1269 ГК Украины (ч. 2 ст. 449 ГК УССР ред. 1963 года), в установленный шестимесячный срок».

Суд должен указать конкретную норму материального права, а не альтернативу из двух вариантов. К тому же допущена описка: не ст. 449 ГК УССР 1963 года, а правильно — ст. 549 ГК УССР 1963 года. Кроме того, суд «забыл» указать на норму права, при помощи которой он установил дополнительный срок. Согласно ч. 1 ст. 550 ГК УССР 1963 года, который действовал на момент открытия наследства:

«Срок для принятия наследства, установленный статьей 549 настоящего Кодекса, может быть продлен судом, если он признает причины пропуска срока уважительными. Наследство может быть принято по истечении указанного срока и без обращения в суд при наличии согласия на это всех остальных наследников, принявших наследство».

Конечно, указанная судом причина пропуска срока не совсем уважительная, если следовать формальной букве закона. Объясню на пальцах: если бы истец, например, все это время жил где-нибудь далеко за рубежом, не знал об открытии наследства, что объективно препятствовало ему в реализации права на наследство, и лишь по приезде на родину обратился к нотариусу, а нотариус дал отказ, — вот тогда есть основания просить суд установить дополнительный срок на прием наследства. Здесь же на лицо явная правовая неосведомленность и простота нравов наследников.

Однако, с другой стороны, смысл верховенства права в аспекте ст. 8 Конституции следует понимать таким образом, что для суда высшим приоритетом является право того самого простого человека, который не обязан знать все законы. Формальное соблюдение догматов гражданского права не является самоцелью. Из-за них — этих догматов — в свое время погибла целая Римская империя, пожертвовав собой ради того, чтобы доказать сомнительную мудрость: Fiat justitia et pereat mundus.

Поэтому решение суда первой инстанции не очень законное, но справедливое — и полностью соответствует сложившейся de facto практике в данной категории дел.

Теперь рассмотрим решение апелляционного суда Ровенской области от 8 декабря 2015 года. Суд совершенно верно пишет, и с этим трудно спорить:

«Частью первой статьи 1270 ГК Украины установлен шестимесячный срок для принятия наследства, который начинается со времени открытия наследства.

Согласно статье 1272 ГК Украины, если наследник в течение срока, установленного статьей 1270 настоящего Кодекса, не подал заявление о принятии наследства, он считается не принявшим его.

Приведенные истцом причины пропуска срока для принятия наследства коллегия судей не считает уважительными, поскольку трудностей для совершения действий по подаче заявления нотариусу о принятии наследства в данной ситуации не было».

Формально — все так. Но затем суд вступает на скользкий путь:

«Кроме того, из материалов дела следует, что апеллянт ЛИЦО_1 является мужем умершей ЛИЦО_5 и согласно статье 1261 ГК Украины относится к первой очереди наследников по закону после ее смерти, но он не был привлечен к участию в деле, в результате чего были нарушены требования статей 26, 27, 30, 31, 33 ГПК Украины и статей 1216, 1223 ГК Украины».

А вот тут позвольте не согласиться. Апелляционный суд допустил существенную оплошность — не установил факт, вступила ли покойная сестра истца в наследство иным, не нотариальным способом, либо нет. Данный факт имеет принципиальное юридическое значение. Если покойная сестра истца в наследство не вступила, то доводы апелляционного суда ложные, ибо тогда суд смешал в кучу два разных наследства: одно, которое открылось после смерти отца семейства, и второе, которое открылось после смерти вышеуказанной сестры истца — самостоятельный предмет наследования, не тождественный первому.

Если отцовская хата целиком и полностью была унаследована сестрой истца, то тогда действительно, в силу ст. 1261 ГК Украины ее муж принадлежит к первой очереди наследников и вполне мог бы претендовать на все наследство. В противном случае муж покойной сестры мог бы апеллировать лишь к норме ст. 1276 ГК Украины, которая действовала на момент ее смерти:

«Если наследник по завещанию или по закону умер после открытия наследства и не успел его принять, право на принятие причитающейся ему доли наследства, кроме права на принятие обязательной доли в наследстве, переходит к его наследникам (наследственная трансмиссия). Право на принятие наследства в этом случае осуществляется на общих основаниях в течение оставшегося срока. Если оставшийся срок составляет менее трех месяцев, он продлевается до трех месяцев».

Но и в таком случае он сам должен был бы обратиться в суд для установления ему дополнительного срока на принятие наследства по праву ст. 1276 ГК Украины, чего, по всей видимости, так и не сделал. Таким образом, в силу п. 5 ст. 555 ГК УССР можно предположить, что в итоге все наследство целиком считается перешедшим в пользу государства…

К сожалению, ни суд первой инстанции, ни суд апелляционной инстанции не дали однозначного ответа на вышеуказанные ключевые вопросы. Поэтому, не имея возможности выйти за рамки установленных обстоятельств по делу, суд кассационной инстанции мог бы принять одно из двух решений: либо оставить в силе решение первой инстанции (просто по совести), либо отправить дело на новое рассмотрение в суд первой инстанции, поскольку в аспекте нормы ст. 549 ГК УССР 1963 года нельзя однозначно прийти к выводу, приняла ли de facto покойная сестра истца наследство путем фактического вступления или нет.

Важная оговорка: поскольку установление (продление) срока на принятие наследства касается исключительно реализации права конкретного заявителя и никоим образом не перечеркивает прав других наследников, то удовлетворение данного иска никак ни препятствует мужу покойной сестры в реализации его права наследования. Доводы мужа сестры в апелляционной жалобе о том, что решение первой инстанции меняет его долю в наследстве, просто смехотворны, ибо он изначально не имел никакого права на все 100% наследства, а лишь в силу оплошности братьев, не совсем добросовестно, улучшил свое материальное положение за счет достояния чужой семьи.

К сожалению, из материалов дела невозможно установить, была ли отцовская хата узаконена, что далеко не факт. Ведь объектом наследования может являться только надлежащим образом зарегистрированное недвижимое имущество. Если же речь шла о самострое (с таким приходится сталкиваться сплошь и рядом), то это в квадрате усложняет суть дела. Кому принадлежит земля — тоже неясно.

Увы, но все эти практические вопросы остались вне поля зрения Верховного суда. То, что указал в качестве мотивов постановления от 18 января 2018 года Кассационный гражданский суд Верховного суда, — детский лепет. Например, два взаимоисключающих утверждения:

«Также судами установлено, что ЛИЦО_5 после смерти отца осталось проживать в доме по АДРЕС_1, то есть фактически вступило в управление и владение наследственным имуществом.

ИНФОРМАЦИЯ_2 ЛИЦО_5 умерло, наследство на спорный дом при жизни не оформило».

В силу ч. 1 ст. 549 ГК УССР 1963 года существовало два способа вступления в наследство:

«Признается, что наследник принял наследство:

1) если он фактически вступил в управление или владение наследственным имуществом;

2) если он подал государственной нотариальной конторе по месту открытия наследства заявление о принятии наследства».

Наследство либо принято, либо нет. Третьего не дано.

Кассационная инстанция делает противоречивые выводы, при этом трактует факты, выходя за рамки решений нижестоящих судов, чего не должна делать в силу железобетонных ограничений, установленных в ч. 1 ст. 400 ГПК Украины (в редакции 2017 года):

«1. При рассмотрении дела в кассационном порядке суд проверяет в пределах кассационной жалобы правильность применения судом первой или апелляционной инстанции норм материального или процессуального права и не может устанавливать или (и) считать доказанными обстоятельства, которые не были установлены в решении или отвергнуты им, решать вопросы о достоверности или недостоверности того или иного доказательства, о преимуществе одних доказательств перед другими».

Следующее утверждение Верховного суда вызывает глубочайшее удивление:

«Поскольку нормами Гражданского кодекса 1963 года не было предусмотрено предоставление наследнику дополнительного срока для принятия наследства, оснований для удовлетворения иска нет».

Просто теряешь дар речи, читая подобные мотивировочные опусы, ведь всего тремя предложениями выше Верховный суд утверждал прямо противоположное:

«Частью первой статьи 550 ГК Украинской ССР 1963 года срок для принятия наследства, установленный статьей 549 настоящего Кодекса, может быть продлен судом, если он признает причины пропуска срока уважительными. Наследство может быть принято по истечении указанного срока и без обращения в суд при наличии согласия на это всех остальных наследников, принявших наследство».

Мне бы не хотелось углубляться в игру слов: дополнительный срок на принятие наследства или же продление срока на принятие наследства. Все мы понимаем, о чем идет речь. Тем более что ключевое здесь — срок, а не прилагательное — дополнительный, продленный и т. п.

Если Верховный суд не признает норму ст. 550 ГК Украины — то это прямая ошибка. Если же он иронизирует над малограмотным помощником судьи Владимирецкого районного суда Ровенской области, который назвал срок «дополнительным» (переписав из нормы ч. 3 ст. 1272 ГК Украины), хотя должен был бы назвать «продленным» согласно ч. 1 ст. 550 ГК УССР 1963 года, — то это и есть классический пример, когда суд изменяет правильное по существу решение, исправляя мотивировочную часть либо устраняя описки и т. п.

Положа руку на сердце, все мы понимаем, что виной тут — малограмотные народные депутаты, которые принимают законы, где одна и та же суть именуется разными терминами, что создает путаницу и коллизии на пустом месте. Какая, в конце концов, разница — как назвать срок? Ведь суд решает спор по существу, а не занимается казуистикой и фарисейством.

Если виной тому оплошность истца — суд имеет полное право по новому ГПК самостоятельно определить способ защиты права, применяя ч. 2 ст. 5 ГПК (в редакции 2017 года):

«В случае, если закон или договор не определяют эффективного способа защиты нарушенного, непризнанного или оспоренного права, свободы или интереса лица, обратившегося в суд, суд в соответствии с изложенным в иске требованием такого лица может определить в своем решении способ защиты, не противоречащий закону».

Вот и прекрасно! Почему суд не применил норму ч. 2 ст. 5 ГПК? Для чего тогда принимали этот «реформаторский» кодекс, если даже Верховный суд игнорирует те немногие позитивные новации, которые в нем заложены?

Суд не решил главный вопрос: чья в итоге хата и как быть дальше. Либо же, если установленных фактов недостаточно, то надо было отправить на новое рассмотрение. Короче, решение — ни о чем.

Все вышеперечисленные доводы указывают на то, что так называемый Верховный суд, начавший работу 15 декабря 2017 года, ничем особо (кроме названия) не отличается ни по духу, ни по качеству от предыдущих высших судебных органов. Простейший анализ постановления по самому что ни на есть рядовому делу указывает на то, что судьи не только не готовы и не хотят принимать прецедентные решения, которые бы обогатили нашу юридическую практику, но даже ленятся разобраться в элементарной коллизии на уровне простейшей юридической задачи для студентов.

В этой ситуации ждать чего-то от Верховного суда — бессмысленно. Прав был Хрущев: за такие решения надо судить самих судей! Может быть, если переименовать адрес — вместо улицы Филиппа Орлика сделать Тупик Верховного суда, — то хоть это заставит их взяться за ум.

Остальные «новые» решения, в том числе и те, которые рекламируются самим Верховным судом, — из той же оперы. Но об этом в следующий раз.