Закон об «амнистии» неприменим на практике — эксперты

16 сентября, ровно через восемь месяцев после пресловутого «ручного» голосования скандальных законов 16 января, Верховная Рада приняла на закрытом заседании два не менее резонансных закона — об особом статусе некоторых районов Донбасса и помиловании участников вооруженных формирований и самопровозглашенных органов власти. Последний, о так называемой амнистии, президент внес в парламент прямо в день принятия, а текст обоих законов появился на сайте парламента чуть ли не после принятия их в сессионном зале. Очевидно, президент и депутаты очень спешили сделать все до запланированного на вторник видеомоста с Европарламентом по случаю ратификации Соглашения об ассоциации. По понятным причинам ни комитеты, ни экспертные управления Рады никаких заключений в отношении этих законов сделать не успели. Поэтому вместо них выводы придется делать нам самим, заручившись поддержкой юристов и правозащитников.

Начнем с закона «О недопущении преследования и наказания участников событий на территории Донецкой и Луганской областей».

Самой большой проблемой этого закона доктор юридических наук, профессор Киевского университета имени Т. Шевченко Николай Хавронюк считает то, что его практически невозможно выполнить: «Во-первых, не предусмотрен правовой механизм проверки выполнения со стороны тех, кого предполагается освободить от ответственности или наказания, условий, прописанных в ст. 1 закона. Единственное, что там написано: лица должны подать соответствующее заявление в орган досудебного расследования. Картину я вижу так: какие-то люди, которые воевали, стреляли и т. д., приходят в орган досудебного следствия и пишут заявление, что «мы не удерживаем заложников, сдали все оружие и боеприпасы, не занимаем и не удерживаем никаких зданий, я чист и честен, поэтому освобождайте меня (от ответственности)». По этому закону получается, что если человек написал такое заявление, то мы его обязаны освободить. Но подтверждения тому нет (ни проверки, ни уголовного производства), подтверждение не требуется этим законом».

Кроме того, принятый закон противоречит Уголовному кодексу Украины (УК), а именно: норме общего характера, изложенной в ст. 3 «Законодательство Украины об уголовной ответственности», которая гласит: «Преступность деяния, а также его наказуемость и иные уголовно-правовые последствия определяются только настоящим Кодексом». «Таким образом, мы не можем освобождать ни от уголовной ответственности, ни от наказания на основаниях, предусмотренных настоящим законом, без внесения изменений в тело УК», — убежден Н. Хавронюк.

Кандидат юридических наук, доцент кафедры уголовного права и криминологии КНУ Константин Задоя также считает, что закон «О недопущении преследования и наказания...» ставит под сомнение системность положений уголовного права. Он напомнил, что ст. 44 УК Украины определяет основания и порядок освобождения от уголовной ответственности. «Однако этот закон устанавливает основания для освобождения от ответственности, которые кодексом не предусмотрены. И если предыдущая редакция кодекса допускала основания для этого, предусмотренные законом об амнистии или актом о помиловании, то после внесения изменений несколько лет назад это нормативное основание отменили. Поэтому этот закон, как и законы о так называемой амнистии, принятые в Раде зимой во время Майдана, являются шагом назад в уголовном праве».

По мнению юристов, закон не содержит механизмов для его применения. «Создается впечатление, что законодатель хочет создать огромную очередь людей, стоящих с написанными заявлениями о своей непричастности к преступлениям, удержанию заложников, сдающих оружие и т. д. Вы верите в то, что сейчас на тех территориях Донецкой и Луганской областей, о которых идет речь, толпы таких людей будут приходить с такими заявлениями к каким-то непонятным прокурорам? Кто туда вообще пустит этих прокуроров? Возможно, нужно создавать некие пункты, где будут принимать этих бывших террористов, куда они смогут прийти и где будет безопасно для прокуроров. Но в законе это не предусмотрено. Выглядит так, что эти прокуроры, которым генпрокурор будет давать поручения согласно закону, должны выезжать на эти территории и там, подвергая жизнь опасности, идти к террористам и пытаться их убедить, что они должны освободить-отпустить и написать заявление», — говорит Н. Хавронюк.

Выключенное табло Верховной Рады во время голосования за законы о Донбассе. Фото Twitter / ZN.UA

Отметим, что закон определяет перечень преступлений, совершенных в зоне АТО, за которые не предполагается освобождать от наказания или ответственности (начиная от умышленного убийства и заканчивая контрабандой).

Полный перечень выглядит так: ст. 112 Уголовного кодекса Украины — посягательство на государственного или общественного деятеля; ст. 113 — диверсия; ст. 115 — умышленное убийство; ч. 2 ст. 121 — умышленное тяжкое телесное повреждение, совершенное способом, носящим характер особого мучения, или совершенное группой лиц, а также с целью запугивания потерпевшего или других лиц, или совершенное по заказу, или повлекшее смерть потерпевшего (ч. 1 ст. 121 не упоминается — умышленное тяжкое телесное повреждение, то есть умышленное телесное повреждение, опасное для жизни в момент причинения, или повлекшее потерю любого органа или его функций, психическую болезнь или иное расстройство здоровья, соединенное со стойкой утратой трудоспособности не менее чем на одну треть, или прерывание беременности или непоправимое уродование лица); ч. 2 ст. 147 — захват или удержание лица в качестве заложника, если они были совершены в отношении несовершеннолетнего или организованной группой, или были соединены с угрозой уничтожения людей, или повлекшие тяжкие последствия (ч. 1 ст. 147 не упоминается — захват или удержание лица в качестве заложника в целях принуждения родственников задержанного, государственного или другого учреждения, предприятия или организации, физического или должностного лица к совершению или воздержанию от совершения какого-либо действия в качестве условия освобождения заложника); ст. 149 — торговля людьми или другое незаконное соглашение относительно человека; ст. 152 — изнасилование; ст. 153 — насильственное удовлетворение половой страсти неестественным способом; ст. 187 — разбой; ст. 201 — контрабанда; ст. 258 — теракт; ст. 297 — надругательство над могилой; ст. 348 — посягательство на жизнь сотрудника правоохранительного органа, члена общественного формирования по охране общественного порядка и государственной границы или военнослужащего; ст. 349 — захват представителя власти или работника правоохранительного органа в качестве заложника; ст. 379 — посягательство на жизнь судьи, народного заседателя или присяжного в связи с их деятельностью, связанной с осуществлением правосудия; ст. 400 — посягательство на жизнь защитника или представителя лица в связи с деятельностью, связанной с предоставлением правовой помощи; ст. 442 — геноцид; ст. 443 — посягательство на жизнь представителя иностранного государства; ст. 444 — преступления против лиц и учреждений, имеющих международную защиту.

«Получается, что у нас будет огромное количество людей, совершенно не заинтересованных в выполнении этого закона. Лица, на которых этот закон не распространяется, наверняка будут мешать сдаваться тем, кто совершил менее тяжкие преступления. И с этим тоже нужно что-то делать. Возможно, нужно говорить о каких-то пунктах на контролируемой нами территории, куда могут приехать те, кого мы хотим освободить от ответственности. Этот закон не решает проблему, а создает новые», — отмечает правовед-криминалист Н. Хавронюк.

К тому же, по его словам, в перечне преступлений, за которые ответственность сохраняется, нет нарушения правил ведения войны, экоцида, наемничества и многих других. Юрист отмечает, что этот состав преступлений определен в международных договорах, заключенных Украиной. Таким образом, государство взяло на себя обязательство установить определенные деяния преступлениями и наказывать за них (а в тех случаях, когда не наказывает само, выдавать преступников другим государствам). «Не упоминая этих преступлений в перечне тех, за которые ответственность сохраняется, мы нарушаем свои международные обязательства и отказываемся в одностороннем порядке от применения положений Уголовного кодекса и международных актов к данным лицам. Прежде всего я имею в виду наемников, воевавших на нашей территории, и лиц без гражданства», — говорит правовед.

Удивление вызывает также положение закона об освобождении от ответственности для «лиц, совершивших действия, приведшие к падению 17 июля 2014 года в Донецкой области самолета компании Malaysia Airlines рейса МН17, и/или препятствовавших проведению расследования этой авиакатастрофы». «Ну кто теперь может найти тех, кто из минометов обстреливал район падения самолета в то время, когда там были представители ОБСЕ? Кто может доказать их вину?» — спрашивает Н. Хавронюк.

Фото ОБСЕ / Евгений Малолетка

Закон предусматривает индульгенции не только для многих уголовных преступлений, но и для всех (!) административных. Документ предлагает без всяких условий и перечня правонарушений «освободить от административной ответственности лиц, совершивших в период с 22 февраля 2014 года по день вступления в силу этого закона, включая территорию Донецкой, Луганской областей, на которой проводилась антитеррористическая операция». «То есть это положение может касаться всех, кто совершил административные правонарушения (например, нарушил правила безопасности на шахте). Административные нарушения могут быть вообще никак не связаны с политическими взглядами, но освобождают почему-то всех скопом», — обращает внимание юрист.

Отметим, что закон носит временный характер (предусматривает освобождение от уголовной ответственности и наказания лиц, совершивших определенные преступления, начиная с 22 февраля 2014 года по день вступления в силу закона, а также выполнивших условия закона «до истечения месяца с момента вступления в силу») и имеет территориальные ограничения (речь идет о преступлениях, совершенных «на территории Донецкой, Луганской областей, на которой проводилась антитеррористическая операция»). Но кто может сказать с уверенностью, где проходит граница зоны АТО? Кроме того, за эти полгода АТО проводилась на тех территориях, которые сейчас уже подконтрольны украинской власти. Означает ли это, что закон будет распространяться и на эти территории?

Вопросы вызывает и пункт о запрете дискриминации, преследований и привлечения к ответственности лиц, освобождаемых от наказания. Этот пункт содержится в заключительных положениях и никак не уточняется.

«Эти законы, которые принимают по поводу конкретных событий, показывают не то чтобы невозможность, а скорее нежелание определенных политических сил решать какие-то вопросы в своей политической плоскости. Фактически политическая целесообразность у нас преобладает над верховенством права», — убежден кандидат юридических наук К. Задоя.

Как криминалиста К. Задою удивляет также то, что закон предусматривает коллективную ответственность — архаичное для современного уголовного права понятие. «Такая же проблема была с так называемыми законами об амнистии, принимавшимися зимой во время Майдана, где было оговорено, что определенные уголовные производства закрываются, если в прокуратуре фиксируют определенные действия протестующих (освобождение помещений, улиц и т. д.). То же самое здесь. Требования адресованы всем: все будут освобождены, если все выполнят определенные условия. То есть речь идет о какой-то коллективной ответственности. Но современное уголовное право зарубежных государств уже давно не предусматривает такого понятия. Уголовное право оперирует только понятием индивидуальной ответственности. Я понимаю, что этот закон — политический компромисс, но с точки зрения уголовного права это просто нонсенс», — резюмирует К. Задоя.

Правозащитник Евгений Захаров не столь категоричен по отношению к закону о помиловании участников вооруженных формирований на Донбассе, как юристы. По его мнению, в целом закон можно считать приемлемым, поскольку он сохраняет наказание за насильственные преступления. «А вообще нашим государственным деятелям сейчас не позавидуешь. Что делать с Донбассом, я, например, не знаю. С одной стороны, этот особый правовой статус районов Донбасса означает консервацию проблемы, но с другой — наше государство не может противостоять российскому, имеющему сейчас более мощную армию. С другой стороны, такими законами власть предает украинский Донбасс, не все же могут переехать... Есть множество людей, которые хотят жить в своем доме, своем городе и жить при этом в Украине. Такие законы — это предательство этих людей. Почему, например, представители ДНР и ЛНР были на переговорах в Минске, а украинский Донбасс такого представительства не имел? Он тоже имеет право на это», — говорит правозащитник.

Как видим, принятые законы вызывают гораздо больше вопросов, чем ответов. Шокированная донецкая местная власть в лице Сергея Таруты, например, уже заявила, что есть как минимум 50 вопросов к законам. Вопросов нет только у ДНР, где не спешат читать принятые по инициативе президента Украины документы и говорят, что будут ждать их подписания, вступления в силу и перевода. Одновременно в Раде уже появились предложения отменить принятые впопыхах законы...

Подготовила Марина БЛУДШАЯ