Как пережить пытки: история ученого, которого мучили 700 дней в подвалах Донецка

Игоря Козловского, ученого-религиоведа, научного сотрудника Института философии им. Г.С. Сковороды, боевики так называемой ДНР арестовали в январе 2016 года. Суд боевиков приговорил его к двум годам и восьми месяцам заключения. История его пыток продолжалась до освобождения из плена 27 декабря 2017 года.

Во время заключения и после него Козловский переживал посттравматическое стрессовое расстройство, о ходе которого рассказал информационному порталу Харьковской правозащитной группы.

Боевики, пришедшие за Козловским, из квартиры в Донецке изъяли технику, документы, а также похитили коллекцию антиквариата. Когда Игоря забрали «на подвал», дома остался его старший сын, который более 20 лет прикован к постели. Чтобы вывезти человека, у которого сломан позвоночник, нужна функциональная кровать и специальная машина. Пока Козловский рассуждал об этом, его арестовали.

Мысли о сыне, который остался один в квартире, усложнили течение посттравматического стрессового расстройства. Это расстройство проявляется в том, что человек снова и снова испытывает травматический опыт, а эмоции в этих переживаниях приобретают такую же силу, как и в день, когда произошел трагический случай. Люди с таким синдромом страдают от бессонницы, нарушений памяти, повышенной тревожности, ощущения внутреннего оцепенения.

Им трудно вернуться к наполненной повседневной жизни. Посттравматический стрессовый синдром переживают не только военные, он может касаться любого сложного эмоционального потрясения. Козловского долгое время внутренне пытала серия потрясений.

Арест и подвал

Его бросили в подвал, в котором не было никаких условий, чтобы жить. Люди могли лежать на полу по 100, 200, 300 дней, даже умирать. Игорь не знал, что происходит с сыном, спасли ли его и сообщили ли что-то семье.

Отсутствие информации — еще одна микротравма. Человек питается знаниями, они дают ему веру и надежду. Забрать знания означает отнять у человека перспективу. Они намеренно не рассказывают, что происходит, чтобы давить этим, — рассказал ученый.

В заключении он не мог умыть лицо или как-то ухаживать за собой. Свет в камере был постоянно включен, заснуть было сложно, терялось понимание времени.

Меня били током, душили, подвешивали, ломали кости. И я при этом ничего не видел. Только голоса и боль, которая заполнила все тело. С какого-то момента я отдалился от ситуации, как-бы погрузился в воду. Голоса звучали где-то издалека, — вспоминает Козловский.

Пытки продолжалось много часов. Заключенный был окровавлен, ему приходилось снова учиться ходить, из-за атрофии мышц постоянно терял сознание.

Но в какой-то момент поймал себя на мысли, что улыбаюсь, потому что больше не боялся умереть. Это означало, что они меня уже не достанут. Другая мысль — я буду жить, а не выживать. Я буду здесь и сейчас достойно переживать этот опыт и любить. Я должен жить, чтобы отдавать свою любовь, — рассказал ученый.

Шок и лекции для крыс

Страдания, которые испытывали узники бандитов, были разными. Кому-то было нечего есть, а другие теряли аппетит. Многим нужно было возвращать чувство ценности, содержательности происходящего, давать хоть какие-то ориентиры.

Люди, не переживающие свою травму до конца, не получают опыта. Травма манипулирует ими. Травма, которую переживали в подвалах, становилась всем, и ничего, кроме нее, у людей не было. Что я мог делать для них? Разговаривать с ними, давать информацию, в которой они так нуждались, рассказывать истории, напоминающие им о жизни, — вспоминает ученый.

Однажды Козловского и других политзаключенных бросили в подвалы СИЗО, в которых во времена СССР были камеры смертников. В полу нашли дырку для туалета, а высоко вверху — окно с разбитым стеклом, через которое в камеру залетал снег. Периодически из дыры вылезали крысы. Козловский читал этим крысам лекции. Объясняет, что ему было важно не терять собственные смыслы, не забывать, кем он был вне камеры.

В камерах и колонии ученый общался с уголовными преступниками. Они вели себя с ним на равных, потому что слышали и видели, что он делал и как общается.

Жизнь после травмы

Даже на свободе, в Киеве, когда нет пыток и давления, существуют факторы, которые напоминают ученому о событиях прошлого. Козловский утверждает, что это может произойти из-за запаха, цвета, сна.

Травму нужно выговаривать, выписывать, доводить до состояния информации, которой можно делиться с другими. И главное — не делать это с самокопанием, а превращать в здоровый анализ. Важно видеть собственную историю, понимать ее смысл, создавать из нее рассказ, — советует Козловский.

Важно напоминать человеку в это время — кто он, откуда, что сделал хорошего, кто его семья… Это снова связывает человека с жизнью, дает ему ощущение причастности к группе. Людям, которые пережили травму, важна поддержка, которая может дать природные источники эндорфинов.

Козловский вспоминает историю одного из своих «коллег», с которым он сидел в донецких подвалах. Тот рассказал, что его время от времени «накрывает», хотя он достойно держался в камере. В Киеве после освобождения мужчина столкнулся с проблемами: его не брали на работу и ему не было с кем здесь об этом поговорить. Не помог и психолог, который не слишком понимал суть посттравматического синдрома. Впоследствии мужчина нашел работу в Польше. Другая такая история закончилась трагически — самоубийством.

Положительная история — это пример Алексея Кириченко, военного, который провел в плену 1212 дней. Он попал к боевикам после битвы за Саур-Могилу и его освободили 27 декабря 2017 года вместе с Козловским. В его жизни теперь другие испытания: он занимается здоровьем жены и матери.

Важно жить не только собой, но и связями с другими, быть связанным с кем-то. Реализовывать таким образом свою любовь. Это помогает человеку достойно проходить сквозь испытания. Но, конечно, кое-кому тоже нужна медикаментозная поддержка, — считает Козловский.

Когда его спрашивают, что помогло пройти через испытания и превратить травму в опыт, ученый отвечает: «Достоинство, самоуважение, уважение к другим, толерантность и умение не зависеть внутренне от внешних обстоятельств».