Доброволец, разоблачивший расхитителей военного имущества, сам оказался под следствием

Следователями Управления Национальной полиции в Житомирской области завершено досудебное расследование по резонансному делу по обвинению двух бойцов АТО — 34-летнего капитана Дмитрия Собченко и 44-летнего рядового Геннадия Семения в убийстве бывшего сотрудника Госавтоинспекции 31-летнего Василия Струнина. И чем ближе судебная развязка производства, тем больше блекнут доказательства совершения подсудимыми этого преступления. Зато крепнут подозрения, что затеянное уголовное преследование является не чем иным, как расправой со стороны мафии расхитителей военного имущества, орудующей в Вооруженных силах Украины.

Загадочное убийство бывшего милиционера

В свое время Дмитрий Собченко работал в подразделениях по борьбе с коррупцией и организованной преступностью СБУ, откуда уволился по состоянию здоровья, и когда началась война, добровольно пошел в армию, где ему доверили должность командира одной из групп 8-го отдельного полка специального назначения, постоянным местом дислокации которого является город Хмельницкий. Отлично себя зарекомендовав в ходе боевых действий, он получил повышение на должность командира роты глубинной разведки постоянно дислоцированного в Новоград-Волынском 54-го отдельного разведывательного батальона. Принимая ротное хозяйство, капитан обнаружил нехватку большого количества военного имущества, в том числе оружия и боеприпасов. Об этом он доложил военному руководству, что вызвало большое недовольство некоторых коррумпированных коллег. Для них расследование этого факта могло иметь довольно плачевные последствия, но 7 октября 2015 года капитана Собченко неожиданно задержали, а потом и арестовали по подозрению в совершении убийства, зарегистрированного за полгода до того. И скандал с исчезновением военного имущества рассосался сам собой.

Зато полным ходом пошло расследование убийства Василия Струнина, тело которого нашли 14 апреля 2015 года на расстоянии нескольких метров от автомагистрали между Житомиром и Новоград-Волынским вблизи села Березовка. Поначалу думали, что причиной смерти было дорожно-транспортное происшествие, но судебно-медицинская экспертиза установила, что мужчина погиб от взрыва гранаты. Покойный в свое время был уволен из органов внутренних дел в соответствии с требованиями Закона Украины «Об очищении власти». То есть был люстрирован, но поддерживал отношения со своими бывшими коллегами по службе. Последний раз его видели живым вечером 10 апреля в местном ресторане-караоке «Люцина». Именно поэтому работники милиции наряду с другими лицами, которые могли быть причастны к убийству, проверили и всех посетителей этого заведения, находившихся в нем в тот вечер. Конечно, из числа тех, кого удалось установить.

Среди них как раз были и Собченко с Семением. Установить их удалось благодаря одному обстоятельству несколько комического характера. Работники ресторана вспомнили, что в нем тогда гуляли двое мужчин, один из которых был в военной полевой форме. А когда решили ехать, то не смогли завести свой автомобиль Renault. Попытались запустить двигатель на ходу, а толкнуть машину им помогли несколько других посетителей, среди которых был и Василий Струнин. Это хорошо запомнил охранник, который отметил, что между не слишком трезвыми мужчинами завязался обычный для подобных ситуаций разговор с использованием характерной терминологии.

Несмотря на все усилия, автомобиль так и не завелся, и его оставили на парковке прилегающей к ресторану территории, где его через несколько дней жестоко повредили местные вандалы: побили стекла, поломали зеркала, прокололи колеса. Поэтому когда милиция начала расследование гибели Струнина, она не могла пройти мимо этого обстоятельства. В ходе проверки выяснилось, что владельцем автомобиля является 55-летняя киевлянка, но на самом деле на нем ездил ее 35-летний сын, который, будучи мобилизованным в действующую армию, находился в зоне проведения АТО. Его там в конце концов нашли, и он сказал, что машиной не пользовался задолго до апреля 2015 года, поскольку та поломалась. В этой связи он попросил своего знакомого Дмитрия Собченко заняться ее ремонтом, а также позволил в случае успешного его завершения ездить на этом Renault в Новоград-Волынский, где расположен его отдельный разведывательный батальон.

Милиция пошла по этому следу и только в июле нашла и допросила Дмитрия, который рассказал, что действительно 10 апреля в пятницу перед Пасхой ехал на этом автомобиле на службу, но в Житомире встретил бывшего и уже демобилизованного однополчанина Геннадия Семения, и это событие они отметили в ресторане «Люцина». Потом хотел ехать дальше в Новоград-Волынский, и поскольку машина не завелась, он попросил подбросить до места назначения одного из его житомирских знакомых. Вот и все: ни с кем, мол, в конфликты не вступал и никаких преступлений не совершал. Аналогичные показания дал и Геннадий Семений, и поскольку ничего интересного в них не было, то протоколы их допросов легли в терриконы пустой породы, которыми обычно завалены кабинеты милицейских следователей.

Версия милицейского следствия

Так они и лежали там, никому не нужные, пока не начался сыр-бор с нехваткой оружия и чья-то нелегкая рука не начала тщательно собирать какой-нибудь компромат на Дмитрия Собченко. Как сейчас представляется, самой ценной, хотя и не единственной находкой недоброжелателей был тот факт, что он проходил свидетелем в уголовном производстве по житомирском убийству. Поэтому появилась реальная возможность сфабриковать доказательства и предъявить ему обвинение в совершении тяжкого преступления со всеми вытекающими последствиями. Дело, конечно, развалится в суде за недостатком улик, но главная цель все равно будет достигнута, и неудобный капитан в течение определенного времени будет выведен с поля и останется вне игры.

Впрочем, такую логику событий пока что можно расценивать только как версию, а точно установленная хронология событий следующая. 25 сентября 2015 года сотрудники милиции задержали Геннадия Семения. С гораздо большим удовольствием они, конечно, задержали бы Дмитрия Собченко, но он в это время находился в зоне боевых действий, куда сотрудники житомирского уголовного розыска боялись и сунуться. А вот с Семением им очень повезло, потому что в ходе проведенного в тот же день обыска во дворе его дома в селе Стремигород Коростенского района Житомирской области было найдено немного оружия и боеприпасов, а именно три ручные гранаты, 29 патронов и один штык-нож. Мужчина сразу признал свою вину в совершении преступления, предусмотренного ст. 263 Уголовного кодекса Украины. Здесь нечего греха таить: за бойцами АТО водится такая привычка забирать с собой с поля боя «на память» всевозможные штучки, запрещенные в свободном обращении. Но для милиции это была чрезвычайная удача, поскольку они получили вполне законные основания посадить человека в камеру предварительного заключения и, тщательно с ним там пообщавшись, уговорить признаться в совершении еще одного преступления.

Так оно и вышло, поскольку на следующий день, 26 сентября, Семений на допросе дал показания о том, что они с Собченко в ночь с 10 на 11 апреля якобы убили мужчину, с которым познакомились в ресторане «Люцина». В тот же день на месте обнаружения тела Струнина был проведен следственный эксперимент с воспроизведением события, а уже через несколько часов Королевский районный суд Житомира вынес решение с санкцией на содержание подозреваемого в следственном изоляторе.

Версия милицейского следствия была такова. Познакомившись со Струниным, Собченко предложил ему поехать вместе с ними в Новоград-Волынский для того, чтобы там вместе отдыхать и употреблять алкогольные напитки. Тот согласился, они вызвали такси и поехали, но по дороге между ними произошла ссора, которая переросла в драку. Таксист возле села Березовка высадил буйных пассажиров, а Собченко с Семением избили Струнина так, что тот потерял сознание. После этого Собченко якобы бросил гранату Ф-1, от взрыва которой потерпевший и погиб.

Штамповка эпизодов и фабрикация доказательств

Тот, кто придумал эту версию, наверное, преследовал еще и второстепенную цель — представить бойцов украинской армии как совершенно безбашенных пьяниц, которые делают в тылу такое, что волосы дыбом встают. Оставим это пока на совести авторов и вернемся к фактам. В декабре, то есть через два месяца после ареста, Семений вполне ожидаемо отказался от своих показаний, заявив, что они были выбиты из него пытками. Стоит отметить, что сразу же после задержания сотрудники милиции в соответствии с Законом Украины «О бесплатной правовой помощи» предоставили ему адвоката, привлеченного к защите подозреваемого за счет государства. Но, судя по всему, такая защита оказалась дырявой, потому что как только у Семения появилась возможность воспользоваться услугами другого защитника, привлеченного его друзьями, он сразу же отказался от показаний, данных в ходе досудебного следствия.

Королевский районный суд Житомира, который время от времени продлевал санкцию на арест Семения, признал ненадлежащими два предоставленных стороной обвинения доказательства, а именно протокол его допроса и протокол следственного эксперимента. Оба составлены 26 сентября 2015 года. О качестве этих доказательств можно судить по следующему эпизоду: когда в ходе воспроизведения подозреваемого привезли на трассу возле села Березовка и предложили показать место, где они оставили труп Василия Струнина, он безошибочно его указал. От себя добавим, что было бы странно, если бы он этого не сделал, хотя он был там только один раз в жизни за полгода до того, в нетрезвом состоянии и еще и в дождливую ночь, когда ничего не видно, хоть глаз выколи. Все объясняется очень просто. Дело в том, что на том месте в день проведения следственного эксперимента уже стоял столбик с венком и портретом покойного, а вокруг него небольшая ограда из березовых колышков и лавочка. Поэтому нет ничего удивительного в том, что суд забраковал такие доказательства. Хотя и продлил срок заключения. Ведь в данном случае следственный судья не дает окончательной оценки доказательствам, а только взвешивает риски пребывания на свободе лица, подозреваемого в совершении тяжкого преступления.

Впрочем, окончательную оценку доказательствам даст только суд последней инстанции, а мы пока вернемся к Дмитрию Собченко. На момент задержания своего товарища Геннадия Семения он находился на Донбассе, а после того, как тот дал первые признательные показания, у его многоквартирного дома на улице Волошской в Киеве работники житомирской милиции устроили засаду. Дмитрия задержали 7 октября 2015 года, когда он, будучи командированным из зоны боевых действий на место постоянной дислокации батальона в Новоград-Волынском, заехал по дороге домой в Киев, чтобы навестить жену и дочь. Пятеро милиционеров жестоко избили его, надели на голову мешок и привезли в Житомир, где в тот же день тот же Королевский районный суд вынес постановление об избрании ему меры пресечения в виде содержания под стражей.

Правоохранители, очевидно, понимали, что обвинения в совершении им убийства построены на доказательствах, которые не стоят выеденного яйца. Например, таксист, который якобы вез трех мужчин на своей машине, в ходе следственных действий не узнал ни Собченко, ни Семения. Поэтому они поспешили подстраховаться еще десятком пунктов обвинения, среди которых, в частности, было мошенническое завладение транспортным средством и кража мобильного телефона стоимостью 199 гривен. Наверное, надеялись, что судья, пораженный таким объемом обвинений, не посмеет отказать в санкции на арест.

На одном из эпизодов стоит остановиться отдельно. Во время задержания 7 октября у Собченко был изъят служебный пистолет Макарова со штатным боекомплектом в 16 патронов. Несмотря на это, Дмитрию в тот же день сообщили о подозрении в незаконном хранении огнестрельного оружия и внесли сведения об этом событии в Единый реестр досудебных расследований. Следователю понадобился всего месяц, чтобы получить официальный ответ воинской части о том, что этот пистолет является табельным оружием, которое ведомственным приказом выдано капитану Собченко для постоянного ношения. Но, несмотря на это, уголовное производство в этой части было закрыто за отсутствием события преступления только 3 февраля 2016 года, то есть через четыре месяца после задержания.

Впрочем, судебное следствие только начинается, и в ходе его проведения на свет божий вылезет не одна фальшивка, сфабрикованная органами милиции, а теперь уже полиции, с негласного разрешения процессуального руководителя в лице прокурора.