Взгляд еретика на судебную реформу

30 сентября 2016 года вступили в силу положения новой редакции Конституции и Закона Украины «О судоустройстве и статусе судей», а это значит, что начался новый этап кампании так называемых реформ в области правосудия. Несмотря на обилие критики в адрес двух вышеупомянутых законодательных новаций, я оптимистично смотрю на происходящие процессы, поскольку они должны завершить главное — окончательно развалив нынешнюю систему правосудия, дискредитировать любые кустарно сделанные реформы в судебной сфере и оголтелых реформаторов на многие годы вперед.

Этот процесс носит объективный, закономерный характер, поэтому не нужно лишних слез. Так устроен мир — всякая революция в краткосрочной перспективе оборачивается тем, что страна начинает жить без суда и следствия в прямом и переносном смысле этого слова. Не мы первые, не мы последние. Вспомним хотя бы историю Великой французской революции.

Всякая революция начинается с того, что дорвавшиеся до власти революционеры жаждут отмщения и сводят счеты со старым преступным режимом. Поэтому летят головы. Когда начинают рубить с плеча, правосудие становится главным инструментом, можно сказать — дубиной революции. Поэтому будьте снисходительны и не требуйте от дубины слишком многого. Но затем, в среднесрочной перспективе, обязательно происходит обратный процесс, назовите его как угодно — реванш, контрреволюция, нормализация и т. д., суть дела слова не меняют. Просто маятник истории вначале качнулся в одну сторону, теперь он совершает ход обратно. На этой стадии обычно, как учит история, вчерашние оппортунисты и ренегаты, замаскированные адепты прошлой власти, но действующие под маской революции, берут за шиворот и кидают на эшафот вчерашних героев революции, закономерно обвиняя их в предательстве ее интересов. Так было и так будет — от Робеспьера до Бухарина.

А вот потом, после ликвидации революционных перегибов, начинается самое главное — работа по выстраиванию государственной машины на долгосрочную перспективу. Поэтому мы с вами еще ничего не пропустили — просто устраивайтесь поудобнее, созерцайте происходящее и не мешайте колесу истории.

Когда наступит время и придет пора настоящих реформ в области правосудия, то первый вопрос, на который неизбежно придется дать ответ, будет заключаться в следующем: почему на протяжении 25 лет развития независимой Украины, несмотря на неоднократные попытки перекроить судебную вертикаль, конечный результат менялся от плохого к худшему? Видимо, «что-то не так в консерватории», и можно указать на несколько причин, почему получается «не так».

Во-первых, на самом высоком государственном уровне давным-давно позабыли главную цель, предназначение всякого суда — это вершить правосудие, то есть защищать, восстанавливать нарушенные либо не признанные права одних и привлекать к ответственности (в широком смысле этого слова) тех других, кто нарушил закон. Поэтому государственная политика должна быть сфокусирована на главном — на фактическом обеспечении правосудия по сути, а не по форме.

У нас же сложилась парадоксальная ситуация, когда во главу угла всякой реформы каждый новоизбранный президент ставит лишь одно — узурпацию судебной власти, внесение таких изменений в законодательство, при которых суды находились бы на службе у главы государства. Так было все 20 лет с момента принятия Конституции, и ничего до сих пор не поменялось. «Государю» же это необходимо для узурпации власти в стране и пролонгации личной власти на максимально длительный период.

Но помогает ли такой подход хотя бы в решении вышеупомянутого «шкурного» вопроса? Я ничего не хочу утверждать, просто предлагаю построить график достижений наших «гарантов»: Кучма просидел два срока и ушел со скандалом, Ющенко едва досидел свой первый срок и ушел всеми презираемый, Янукович «откинулся» на год раньше срока и до сих пор благодарен судьбе, что остался жив. Не хочу спекулировать о перспективах нынешнего гаранта Конституции, но тенденция, однако, налицо.

Поэтому всякая судебная реформа начинается с ответа на принципиальный вопрос: для чего проводят реформы и пишут процессуальные кодексы — для обеспечения результата в виде окончательного решения суда, которым будут устранены нарушения материального права? Либо же написание новых процессуальных законов является самоцелью и весь их смысл сводится к тому, что важно не защищенное право, а торжество абстрактных процессуальных положений над всем остальным — над материальным правом, над жизнью, над здравым смыслом?

Не кажется ли вам, что подобное положение вещей напоминает старый латинский афоризм Pereat mundus et fiat justicia — Пусть гибнет мир, но торжествует закон? Эти слова в назидание посетителям выведены огромными буквами во внутреннем дворике величественного дворца Высшего хозяйственного суда Украины. Всякий раз читая это древнее изречение, хочу спросить: зачем же нужен такой закон, из-за которого погибнет мир? Пусть мир живет, а закон мы перепишем!

Когда-то давно один умный человек рассказал анекдот о том, в чем состоит отличие римского права от еврейского права на одном примере. Заключили договор подряда на покраску старого деревянного забора в желтый цвет. Исполнители трудились усердно, но перепутали краску — и покрасили забор в зеленый цвет.

Что говорит римское право? Обязательство выполнено ненадлежащим образом и не может быть принято, условия сделки нарушены, поэтому за такой труд оплата не положена. Более того, есть основания говорить о вреде, причиненном забору, — его теперь надо очищать и перекрашивать в надлежащий цвет, то есть еще придется возместить ущерб владельцу забора.

Что говорит еврейское право? Ваш старый дряхлый забор покрасили? Он стал лучше, красивее? Да, теперь забор зеленый, но это тоже хороший цвет, просто вы еще не присмотрелись. Походите неделю мимо забора — и вы вообще перестанете обращать внимание на то, какого он цвета. Так что, может быть, не 100%, но хотя бы половину, если по совести, таки надо заплатить малярам.

В каждой шутке есть только доля шутки. На самом деле это пример того, что материальное право, написанное в духе Pereat mundus et fiat justicia, плохо регулирует реальные приватно-правовые правоотношения. А суд, на основании таких законов, да еще руководствуясь процессуальным кодексом, написанным в подобном духе, может вынести решение, которое станет вершиной фарисейства и оставит после себя огромное количество обиженных простых людей.

Мы часто забываем, что правосудие — это необходимая функция каждого государства, которая обеспечивает самое главное — его жизнеспособность.

Человеку можно насильно пришить третье ухо на спине и говорить о реформах человеческого организма. Работать оно не будет, оставаясь лишь уродливой бессмысленной декорацией вроде Высшего антикоррупционного и Высшего патентного судов, придуманных на улице Банковой и присовокупленных как пятое колесо в телегу украинского правосудия по судебно-конституционной реформе 2 июня 2016 года. Жить с этим как-то можно, но толку никакого. Но вот без почек человек жить не может — потому что это жизненно важный орган, который фильтрует кровь от вредоносных примесей.

То же и суд — законодательная власть устанавливает правила, исполнительная власть пытается организовать жизнь по этим правилам, а судебная власть призвана исправлять ошибки в процессе реализации одного и второго. Суд попросту выполняет роль корректора правоотношений — как приватно-правовых, так и публично-правовых, без чего построение жизнеспособного общества невозможно, как жизнь без почек.

Нынешние реформаторы наивно (а, быть может, и цинично) полагают, что главное в реформе правосудия — это избавиться от списка одиозных судей, разогнать все суды и набрать новых по конкурсу. На самом деле все это бесконечно далеко от реальной жизни, потому что проблема носит триединый характер: 1) материальное право, которое содержит массу надуманных правил и не обладает надлежащей гибкостью; 2) процессуальное право, которое ставит собственные нормы выше результата в виде защищенного права и достигнутой справедливости; 3) люди, которые вершат правосудие.

Проблема может быть решена только в комплексе, отсутствие решения хотя бы для одного компонента делает задачу реформы правосудия бессмысленной.

В рамках одной статьи невозможно исчерпывающим образом изложить качественно иные подходы к реформе правосудия, но несколько штрихов к портрету указать можно.

Во-первых, о судьях. Судьи — это часть общества, они плоть от плоти народа, они не прибыли из-за границы и не прилетели с Марса. Не может быть кристально честных судей в коррумпированном обществе, чья мораль лежит ниже плинтуса. И наоборот — в том обществе, где есть моральные ориентиры и моральные лидеры, там судьи — не важно, из стыда или страха — не станут идти против совести и принимать издевательские решения. Потому что судьи и общество — сообщающиеся сосуды. Для взятки, как и для танго, всегда нужны двое.

Вы спросите, как же улучшить моральные основы общества? Никак иначе — только личным примером высших руководителей страны. Давно замечено, что там, где руководитель приходит вовремя в офис, четко и по делу, без самодурства, ведет работу, выслушивает подчиненных, там и коллектив перенимает лучшие черты своего начальника. Там, где начальник вечно отсутствует, постоянно занят, часто бывает пьян уже в рабочее время, на всех кричит и позволяет себе крепкое словцо — там и подчиненные того же сорта.

Можно ежедневно выносить мозг телезрителям бесконечными речами о борьбе с коррупцией, а потом, однажды, как бы между прочим, сказать, что телеканал я не продам, и не дождетесь, а все свои фабрики я передал слепому трасту — и весь эффект от телевизионной борьбы насмарку.

Можно написать тысячи статей для популярного интернет-издания, обличая коррупционеров, а потом один раз купить квартиру за 300 тысяч долларов — и больше тебя никто всерьез воспринимать не будет.

Нужны не слова — нужны дела. Сталин, при всем своем цинизме, понимал простую истину: нельзя в стране, которая живет в бараках и носит перешитые шинели, ходить в костюмах от «Бриони» и носить золотые часы, стоимость которых превышает размер зарплаты рядового рабочего за всю его жизнь. И сына своего, Василия, уже генерала авиации, нещадно сек ремнем, как школьника, за то, что он не умел жить в соответствии с аскетическими нормами того времени.

В советские времена райкомы партии строго следили за тем, чтобы никто не строил себе трехэтажных коттеджей, когда все имеют максимум два этажа. А воры и коррупционеры из Средней Азии вынуждены были прятать свое наворованное добро, лишь изредка любуясь им по ночам, когда никто не видит.

Никто не требует от главы государства ездить на троллейбусе, но когда мы постоянно наблюдаем пир во время чумы — это разлагает мораль общества. Так не все ли равно, где будут брать взятки за назначение судей — на Грушевского, 5, на Банковой, 11 или где-то еще?

Но есть одно важное, глубоко крамольное соображение. Нельзя судей назначать на должность бессрочно. Я знаю, что это звучит, как ересь, это отвергает все требования так называемых партнеров, но тут нужно выбирать — или «партнерам» услужить, или спасать страну и правосудие. Мне неоднократно доводилось общаться с бывшими судьями — так вот, нет больших и непримиримых критиков судебной системы, чем они. Порою, слушая их обличительные речи, полные разоблачительного пафоса, невольно хочется спросить: где же вы были раньше, когда к вам обращались «ваша честь»?

Очевидно одно: нельзя человеку давать такую привилегию — пожизненно состоять в касте неприкасаемых. Это развращает и отрывает от жизни, от общества. Поработал два срока судьей по пять лет — будь добр, освободи кресло, вернись в тот мир, который ты судил, побудь адвокатом, узнай на своей шкуре оборотную сторону правосудия. И вот тогда через некоторое время получишь право вернуть себе черную мантию, но это будет уже другой судья, познавший жизнь из глубины. И судить о жизни, в прямом и переносном смысле этого слова, он будет чуточку по-другому.

Во-вторых и в-третьих, это материальное и процессуальное право, которое не упрощает жизнь, не делает ее логичной, а наоборот — в конец ее запутывает. Приведу несколько примеров. В гражданском процессуальном кодексе Украины от 18 марта 2004 года было заложено, пожалуй, слишком ортодоксальное толкование принципов состязательности (ст. 10) и диспозитивности (ст. 11) судебного рассмотрения. Формально все написано безукоризненно, в соответствии с лучшими юридическими традициями континентальной Европы.

Реформа гражданского процессуального законодательства 2004 года была направлена на то, чтобы решительно изжить советский метод установления фактических обстоятельств путем судебного следствия («инквизиционный процесс»), заменить на, как казалось многим, более прогрессивный — состязательный процесс, при котором инициатива (и ответственность) по установлению фактов была целиком переложена на стороны.

В результате этого правосудие по гражданским делам стало носить формальный, глубоко безразличный, пассивный характер.

Вдруг оказалось, что суд никак не заинтересован в установлении истины по делу, особенно если ради этого суду необходимо совершать лишнюю работу — назначать экспертизу, истребовать документы, вызывать свидетелей… Зачем? Суд просто сидит и созерцает, как упражняются в демагогии, фарисействе и уловках адвокаты сторон по делу. И выиграть должен не тот, кто прав, а тот, кто проворнее.

Этот формализм приводит в восторг юристов-теоретиков и порождает массу слез рядовых граждан, которые не могут в суде доказать элементарных вещей, что трава зеленая, а небо голубое.

Суд может безнаказанно «футболить» любой иск по двум причинам. Первая: истец не смог доказать суду те обстоятельства, на которых базируются исковые требования. И не важно, сколько килограммов документов вы приложите к вашему иску. Если ваша физиономия не понравилась судье, то, как бы вы ни танцевали, он имеет полное процессуальное право отказывать в иске на том основании, что вы не убедили суд. И точка. Никто и никогда в решении суда не укажет, что было не так, а вот так, что вот эти доказательства суд отвергает по такой-то причине, потому что у суда есть другие доказательства, из которых следует иная картина правоотношений. Будет написана всего одна строчка — в иске отказать по причине его необоснованности. Все. Как было на самом деле — суд абсолютно не заботит.

Вторая причина: истец избрал неправильный способ защиты права. Это означает, что в своем решении суд напишет: да, истец прав, все те обстоятельства, на которые он указал, действительно имели место, и его право в самом деле нарушено ответчиком. Но просительную часть «не угадал» — просил одно, а должен был просить другое. Благодаря реформе Гражданского процессуального кодекса 2004 года суд лишен права выходить за рамки исковых требований в интересах истца, потому что рассматривает дело исключительно в рамках заявленных требований и только на основании тех доказательств, которые предоставят участники процесса, — ч. 1 ст. 11 ГПК. Суд не может по своему усмотрению «поправить» просительную часть в пользу истца, поэтому просто в иске отказывает! По форме все верно, по сути — издевательство.

Сравнительный анализ Гражданского процессуального кодекса Украины от 18 марта 2004 года и Кодекса административного судопроизводства Украины от 6 июля 2005 года говорит о том, что уже при создании более позднего по времени КАСУ авторы отошли от ортодоксальной доктрины диспозитивности и состязательности, по сути, протаскивая (подпольно) компромиссный вариант советского (инквизиционного) судебного процесса, который включал в себя три ключевых постулата:

— суд может выйти за пределы исковых требований, если это необходимо для полной защиты прав, свобод и интересов сторон или третьих лиц — ч. 2 ст. 11 КАСУ;

— суд принимает предусмотренные законом меры, необходимые для выяснения всех обстоятельств по делу, в том числе по выявлению и истребованию доказательств по собственной инициативе — ч. 4 ст. 11 КАСУ;

— суд должен предложить лицам, участвующим в деле, представить доказательства или по собственной инициативе истребовать доказательства, которых, по мнению суда, не хватает — ч. 5 ст. 11 КАСУ.

Я сейчас выскажу крамольную ересь, за которую любой доцент кафедры приватного права будет готов четвертовать на месте, но факты — упрямая вещь. Если мы хотим быстро и эффективно восстановить дееспособность судопроизводства по гражданским делам, то нам надо решительно отбросить воинственную диспозитивность и состязательное фарисейство, перестать из суда устраивать цирк и вернуться к модели судебного следствия в изложении ст. 15 Гражданского процессуального кодекса УССР от 18 июля 1963 года, принятого на основании Закона СССР от 8 декабря 1961 года «Об утверждении Основ гражданского судопроизводства Союза ССР и Союзных республик». Там в ст. 16 были написаны золотые слова: суд обязан, не ограничиваясь представленными материалами и объяснениями, принимать все предусмотренные законом меры для всестороннего, полного и объективного выяснения действительных обстоятельств дела, прав и обязанностей сторон. Суд должен разъяснять лицам, участвующим в деле, их права и обязанности, предупреждать о последствиях совершения или несовершения процессуальных действий и оказывать лицам, участвующим в деле, содействие в осуществлении их прав.

К сожалению, мы в реформах судебной системы последние 20 лет шли путем деградации. И теперь суд у нас не только никому ничего не должен, тем более всесторонне устанавливать какие-то там обстоятельства по делу, но еще, с недавних пор, после реформы Конституции, — не обязан принимать законные решения.

И еще одна причина низкой эффективности правосудия, о которой нельзя не сказать, — это перегруженность судов малозначительными делами, которые вполне можно было бы решать без привлечения суда, в досудебном порядке.

Завалом в своей работе суды во многом обязаны бардаку в работе органов исполнительной власти и местного самоуправления, в первую очередь в сфере узаконивания земельных участков и частной застройки, нарушения жилищных прав граждан, соблюдения строительных, пожарных, санитарных норм и правил, защиты прав потребителей и т. п. Все это в итоге загнали в исковое производство и свалили на суд.

Произошло это в частности и потому, что наши реформаторы решительно уничтожили так называемый общий надзор за законностью в публично-правовой сфере, приняв ровно два года назад, 14 октября 2014 года, новую редакцию закона «О прокуратуре». Если раньше многие вопросы нарушения прав граждан можно было решать через прокурорское реагирование, в рабочем порядке, то теперь все переложили на суд. А чтобы жизнь суду медом не казалась, еще и нагрузили ворохом жалоб по уголовным делам, которые раньше преспокойно рассматривал прокурор.

Упрямая попытка спилить два столпа, на которых зиждилась прежняя система, — это судебное следствие и общий прокурорский надзор за законностью, — в итоге сыграла с реформаторами злую шутку. Не понимая, как работала старая система, и не предложив ничего жизнеспособного взамен, они просто уничтожили остатки права и правосудия, растоптали законность, довели юстицию до недееспособного состояния.

И все же, отрицательный результат — это тоже результат. Позитив заключается в том, что теперь мы точно знаем, как не надо!