Три сосны судебной реформы Алексея Филатова

На прошлой неделе заместитель главы Администрации президента Алексей Филатов, заведующий на улице Банковой судебно-юридическими вопросами, дал развернутое интервью LB.ua, где раскрыл некоторые подробности хода судебной реформы и поделился своими взглядами на ближайшую перспективу.

Человек с благостным лицом молодого Федора Достоевского попытался, как мог, объяснить обществу положение дел на фронтах борьбы за правосудие. Интервью в целом оставило неоднозначное впечатление — уклончивостью большинства ответов, поверхностностью суждений, отсутствием всякого видения перспективы хотя бы на полгода вперед, отказом признать свою ответственность за то, что очередная по счету потешная реформа судебной системы накроется медным тазом вместе с ее авторами гораздо быстрее, чем думают многие пессимисты.

Если отфильтровать пустую риторику, отбросить переливание из пустого в порожнее, то в сухом остатке Алексей Филатов озвучил следующую информацию.

Когда будет готово новое процессуальное законодательство?

«<…> для того чтобы новый Верховный суд полноценно работал, нужно принять изменения в процессуальное законодательство, потому что действующие правила судебного процесса заточены под четырехзвеньевую систему рассмотрения дел. А новыми законодательными изменениями в Украине вводится трехзвеньевая система. Формирование Верховного суда ожидается в марте следующего года, так что есть достаточно времени, чтобы принять новое процессуальное законодательство. Тем более что рабочие группы, созданные при Совете по судебной реформе [при президенте], нарабатывают их с ноября прошлого года».

Когда будет принят закон о Высшем совете правосудия?

«Думаю, в ноябре».

Когда будет принят закон о Конституционном суде?

«Подготовка этого законопроекта происходит в рабочей группе, куда входят исключительно эксперты и ученые-конституционалисты. <…> Свои наработки они месяц назад презентовали на круглом столе в Киево-Могилянской академии. Сейчас нужно все свести непосредственно в текст законопроекта и вынести его на обсуждение в публичную плоскость. И уже по результатам этих обсуждений доработать и подать в парламент».

О перспективах законопроекта о Высшем антикоррупционном суде:

«Пока только на уровне обсуждения идей. Для разработки текста законопроекта нужно какое-то время».

О перспективах создания Высшего патентного суда:

«Законом «О судоустройстве и статусе судей» предусмотрено также создание Высшего суда по вопросам интеллектуальной собственности. Он тоже пока не разрабатывается. Невозможно такое количество законопроектов нарабатывать одновременно».

Подведем итог. Вырисовывается парадоксальная картина. Виртуально: у нас проведена успешная конституционная реформа, молниеносно принят закон «О судоустройстве и статусе судей», и все экспертное сообщество рукоплещет нашим прогрессивным устремлениям. Реально: никто никаких реальных реформ не проводит и, похоже, проводить в обозримом будущем не собирается. Потому что самое главное в любой реформе правосудия — это процессуальный закон, то, чем руководствуется суд в своей ежедневной работе.

На дворе конец октября. Прошло без малого пять месяцев, как 2 июня 2016 года была проголосована судебно-конституционная реформа. Но процессуальные кодексы до сих пор не готовы, а будут готовы, может быть, через полгода! Реформа в очередной раз заблудилась в трех соснах…

Что же вы, господа хорошие с улицы Банковой, морочите голову людям? Ведь вы жестоко нагнули сессионный зал, принудили конституционное большинство проголосовать в считанные минуты за безграмотную белиберду, лишенную всякого смысла и к тому же совершенно не подготовленную к применению на практике. Видимо, это наша судьба, чтобы реформой правосудия все время занимались князь Мышкин и партнеры…

Вместо реформы судебного процесса нам подсунули псевдореформу с переименованием судебных инстанций. Был суд Высший хозяйственный — стал Кассационный хозяйственный; был Высший административный — стал Кассационный административный (ст. 31 закона «О судоустройстве и статусе судей»). Аналогичная замена вывесок ожидает суды первой и апелляционной инстанций.

Видимо, наблюдая за тем, как всюду рушат памятники и переименовывают улицы, районы и целые города, на Банковой решили, что судебная власть тоже не должна отставать от всей страны и надо включаться в процесс повсеместного переименования. Но делается это не просто так, а с умыслом. По словам председателя Верховного суда Ярослава Романюка, тотальную реорганизацию используют как предлог, чтобы разогнать всех старых судей, которые уже по 30 лет «у прилавка стоят», никого ни разу «не обсчитали и не обвесили», и набрать вместо них новых «продавцов».

Однако общество равнодушно к этим шекспировским страстям в храме Фемиды. Покупая недешевый билет в кассе и приходя в театр, зритель рассчитывает увидеть спектакль на сцене, а не услышать рассказы о личной жизни артистов, сплетни о худруке, сетования на то, что главную роль отдали другому актеру… То же и в суде. Главная сцена действия — зал судебных заседаний, куда приходят участники судебного процесса на встречу с Фемидой. Здесь вершится правосудие. То, что остается за кулисами — борьба за вакантные судейские кресла и мантии, — интересно собирателям сплетен и слухов, но совершенно неинтересно рядовому гражданину, который в первый и последний раз в жизни пришел в суд и которому нужно получить решение своего вопроса. И если простой человек не может добиться справедливости в суде, то не все ли равно, как этот суд будут именовать и кто в нем работает?

В результате так называемой реформы была уничтожена устоявшаяся судебная специализация на суды общие по гражданским и уголовным делам, суды хозяйственные и суды административные — ровно по числу процессуальных кодексов. Система этих судов осталась, просто теперь они лишены титула специализированных. Зато была внедрена нелепая идея учредить два высших специализированных суда — как суды первой (!) инстанции — Высший суд по вопросам интеллектуальной собственности и Высший антикоррупционный суд (ст. 31 закона «О судоустройстве и статусе судей»).

Теперь оказалось, что Высший антикоррупционный суд существует лишь в виде абстрактных идей фантазеров с улицы Банковой, а Высший суд по вопросам интеллектуальной собственности не существует ни в каком виде, даже на уровне фантазий. Зачем же было городить огород, если ничего не готово? В чем смысл? Хорошие люди попросили придумать им очередной карманный суд? Ну а если бы они попросили учредить Высший суд по вопросам хорового пения — вы бы и такую галиматью протянули через парламент?

Тот факт, что никакого закона о Конституционном суде в обозримом будущем принято не будет, как и не будет стоять вопрос о ротации судей, — никого удивлять не должен.

Между Банковой и КСУ установлен пакт о ненападении — судьи добросовестно «освящают» любые конституционные фантазии из Администрации президента, уклоняются от признания неконституционными законов, которые носят характер коллективного наказания без установления личной вины, — пакеты законов о так называемых люстрации, декоммунизации и т. п. Банковая в свою очередь выдала судьям КСУ индульгенцию и обещала неприкосновенность.

На прямой вопрос журналистов о том, почему не готово большинство ключевых законопроектов судебной реформы, заместитель главы Администрации президента Алексей Филатов без всяких сожалений ответил: «Потому что нельзя заниматься всем одновременно». Чем же вы в таком случае там, на Банковой, занимаетесь, если у вас не готово ровным счетом ничего?