Ошибаются те, кто считает, что функция суда ограничивается отправлением правосудия

(Начало)

Для того чтобы задать такой тренд всей судебной системе, ВС должен иметь более действенный инструмент, чем это было до сих пор в виде «пожеланий» пленума. О том, какие подходы к решению этого вопроса существуют в других странах, «Ракурсу» рассказал профессор Михаил Буроменский:

— Михаил Всеволодович, каков вес, статус решения верховного суда в качестве прецедента в странах с разными правовыми системами?

— Решения верховного суда преимущественно везде является моделью, образцом. Правда, есть нюансы и даже существенные. При этом следует учитывать разницу между понятием сугубо судебного прецедента и правовыми позициями, которые могут исходить от высшей судебной инстанции государства, — у нас это часто путают или смешивают. Я также не буду здесь говорить о странах, принадлежащих к англосаксонской правовой семье.

Так что посмотрим на европейские страны романо-германской правовой традиции. В одних из них нормотворческая роль судебной практики признается законом и судебный прецедент рассматривается в качестве источника права — например, в Швейцарии, Испании или Португалии. В других государствах такая роль судебной практики хотя и не закреплена законом, но признается фактически — например, в Германии, Франции, Италии, Греции, Швеции. Правовая традиция там сложилась по-разному: так, в немецкой правовой традиции решению судов отводится более значительная роль, чем во Франции, где этому мешает так называемая упорядоченная концепция правоприменения. Тем не менее, и здесь произошли сдвиги в части решений высшей судебной инстанции — Кассационного суда Франции, которые признаются источником права. В то же время в некоторых европейских государствах судебный прецедент до сих пор не воспринимается — например, в Венгрии, Болгарии, Эстонии.

В целом все современные исследователи сходятся в том, что роль судебного прецедента в государствах романо-германской правовой традиции растет.

В украинском праве, которое до последнего времени, к сожалению, следовало советским традициям, всячески отрицали судебный прецедент, даже когда речь шла о Верховном суде Украины. И об этом безапелляционно говорили даже некоторые министры юстиции.

Концепция судебного правотворчества, которая мне, например, близка, до сих пор распространена преимущественно в украинской правовой доктрине, но обязательно победит и на практике. Ошибаются те, кто считает, что функция суда ограничивается отправлением правосудия. В демократическом обществе судебная власть является составляющей основополагающей триады властей и вместе с законодательной и исполнительной властями несет основное бремя в обеспечении их баланса. Традиция устранения судебной власти от такой ее основополагающей функции характерна для переходных или авторитарных политических режимов, где судебная власть занимает место в системе реализации государственной власти.

Пока говорить о соблюдении единства украинской судебной практики в различных отраслях законодательства, мягко говоря, не всегда возможно. Что касается решения верховного/высшего специализированного суда по конкретному делу, то здесь все еще сложнее.

По моему мнению, одной из главных задач нового Верховного суда будет именно обеспечение единства судебной практики.

— Но для того, чтобы решения ВС действительно формировали судебную практику, они должны приобрести иное значение, чем рекомендация или пожелания, они должны быть обязательными.

— Должно быть так, чтобы высшая судебная инстанция имела право принимать решения, которые были бы не просто пожеланием, а четким ориентиром для нижестоящих судов. Речь идет о постановлениях Пленума Верховного суда, и, я не исключаю, о праве высшей судебной инстанции государства принимать прецедентные решения. И здесь нужна будет ломка нашего сознания, в частности, юридической местечковости.

Но нас всегда учили так, что у нас нет прецедента, поэтому постановление пленума это, так сказать, совет. У нас даже на уровне апелляции каждый суд имеет свою практику, и эта практика вполне может не совпадать с видением другого апелляционного суда, о чем очень хорошо знают адвокаты.

Проблема заключается в том, что в сознании многих наших юристов, в том числе высокопоставленных, засело, как гвоздь, что у нас нет судебного прецедента. Это идет еще с советских времен, хотя на самом деле не соответствует действительности. Вот, например, вторая кассация, которая была в случаях, когда в одном суде выносились разные решения по одной и той же норме. То есть выносились решения, которые свидетельствовали о неодинаковом применении той же нормы. Все равно до сих пор утверждают, что прецедента у нас нет и быть не может.

В европейских странах, которые не наследуют англосаксонскую традицию, понятие судебного прецедента высших судов существует. И это абсолютно нормально и органично для системы.

В то же время, говоря о решениях Верховного суда, я говорил бы о повышении их значения, не имея в виду решения по конкретным делам, а скорее обобщающие итоговые документы, на которые будут ссылаться другие суды. Таким образом удастся достигнуть того, чтобы судебная вертикаль работала в одном определенном направлении. Вопрос одинакового применения законодательства — это вопрос номер один для судебной системы любой страны. Ведь это обеспечивает законность, прогнозируемость судебных решений, быстрое, справедливое и эффективное разрешение конфликтов.