Хороший Гиви — мертвый Гиви

Написал мне приятель-эмигрант из Америки: что слышно — кто на самом деле Гиви убил? А то, мол, в Фейсбуке все такое противоречивое.

Да я, говорю ему, и сам Фейсбуком завтракаю и ужинаю. И тоже единства мнений в его «меню» не наблюдаю. Разве что домыслами своими могу поделиться, интуицией.

И тут я такой, клавиатуру удобнее придвинул, занес над ней пальцы, как пианист на конкурсе Чайковского — проникновенно так занес, чувственно, с душой — погружаясь в образ. Однако же подумал: а чего писать-то? Чего я такого оригинального себе насоображал, до чего никто другой мозгами добежать не сумел? Тут вдруг в теле у меня такая приятная легкость образовалась: да пес с ней, думаю, с оригинальностью! И начал я писать вот как:

— Я, дружище, не верю, что Гиви ликвидировали украинские спецслужбы. Они и рады бы, но — увы, российские коллеги опередили. Потому что мертвый Гиви — хороший Гиви.

Вот смотри, воюет он уже третий год. Нервы сточились, глаз замылился, так что очевидного не видит, а по пустякам истерит. Да и почерк его украинские военные давно изучили. Нет новизны, нет коварства. По-хорошему, командира такого уровня давно пора менять. Был бы он кадровым офицером — перевели бы с повышением в какой-нибудь Нижний Тагил. Но он не офицер. Точнее — квазиофицер — «китайская подделка».

Посуди сам: командир батальона «Сомали»... А разве у русских в армии есть брендированные батальоны — с романтическими названиями? «Сомали» — это отряд. А в отряде бойцы служат не по уставу, а по понятиям. И не родине, а командиру. Как и в банде — пахану. И командир-пахан платит каждому своей личной лояльностью и деньгами. Так что даже с этой точки зрения заменить (отозвать) командира отряда непросто. Другого вместо него бойцы могут и не принять.

И вот задумались московские боссы: что делать? Оставлять нельзя — подизносился, брак дает. Заменить тоже нельзя, ибо куда ни отправь, всегда будет опасность: что он со своей фронтовой психикой отмочит?

Как вариант, можно дать ему отсидеться в глубинке. Дескать, вот тебе, браток, золотые часы с дарственной надписью от Самого, новые документы и последняя пачка денег. Не отсвечивай, понадобишься — найдем.

Но и это не вариант, нервы на нуле — непредсказуем. А непредсказуемый человек, да еще и много знающий, — ой как неинтересен в числе живых!

Это я тебе, дружище, говорю уже из шкуры ФСБэшника, в которую постарался себя вогнать силами собственной фантазии. Тесновато мне в этой шкуре, да и дурно пахнет внутри. Но мысли и впрямь другие — не такие, как у меня, украинца.

В России не любят живых героев. Зато о мертвом можно книги писать, слагать баллады, улицы его именем называть, заводы, пароходы... Вот поди ж, сочини о живом книгу? А если журналисты его разыщут, да спросят в лоб: верно про вас написано? Живому Гиви было бы очень неуютно услышать такой вопрос. Потому что в России героические биографии не принято портить правдой. В России перед началом процесса героизации объект всегда приводят в надлежащий физический статус.

За годы паханствования на войне Гиви (да и другие, ему подобные) не мог не нажить врагов среди своих. Кому-то недоплатил, кого-то на смерть глупо послал, а его не убило. Недовольных им в «Сомали» не может не быть. И они никогда бы не смирились с его «уходом на пенсию». Пошло бы злословие: сбежал с баблом, а мы в окопах!.. Зато... над гробом «героя» не скрепят зубами со злости. Над гробом плачут и говорят: прости, братан! Так что мертвый Гиви послужит «делу новороссии» куда лучше, чем послужил бы отошедшим на покой, но живым.

Как ни крути, а из шкуры офицера ФСБ не видно ни одной веской причины оставлять товарища Толстых в живых. Да и бабла украденного на него списать можно куда больше, чем на живого. Так что хороший Гиви — мертвый Гиви.

И это как раз та нечасто случающаяся ситуация, когда украинцы солидарны во мнении с ФСБ. Только с другой стороны.