Дело Колмогорова: о балансе между обвинением и защитой

Недавно генеральный прокурор Украины Юрий Луценко сделал заявление о том, что в уголовном деле пограничника Сергея Колмогорова придется найти баланс между обвинением и защитой. Как юрист я полностью поддерживаю эту точку зрения генпрокурора, однако у меня возникли вопросы. Почему «придется»? То есть органы прокуратуры в принципе не видят необходимости в таком балансе, но вынуждены его искать в данном конкретном деле? Почему этот баланс необходимо искать только в деле Колмогорова? Разве в других уголовных делах нет такой необходимости?

С моей точки зрения, главная проблема правовой системы Украины — наличие системного конфликта между законностью и справедливостью. Урегулирование этого конфликта и является основной задачей государства и общества. Именно эта задача должна была быть краеугольным камнем всех проводимых в Украине реформ. К сожалению, этот вопрос практически даже не обсуждается.

Поэтому подобное заявление, сделанное именно генеральным прокурором Украины, крайне важно. Оно может стать тем камешком, который наконец-то сдвинет с места лавину изменений в уголовном процессе. Если это произойдет, то Юрий Луценко навсегда оставит свой след в истории права Украины, независимо от остальных его достижений или неудач.

Одна из основных проблем, связанных с правовой реформой в Украине, — крайне односторонние подходы к ее решению у основных участников процесса. Правоохранители навязывают свою точку зрения, адвокаты — свою, бизнес — свою, общественные активисты и политики — каждый свою. При этом практически никто не пытается оценить ситуацию системно — с точки зрения баланса между обвинением и защитой, хотя такой подход мог бы решить многие спорные вопросы.

В этой связи возникла идея написать цикл статей, в котором будут анализироваться самые спорные моменты в сфере уголовного права и процесса именно с этой точки зрения.

Таких вопросов много, но будет справедливо, если мы начнем именно с дела Сергея Колмогорова.

В конце октября 2017 года группа пограничников пикетировала Высший специализированный суд, требуя отмены приговора в деле своего сослуживца Сергея Колмогорова. Это событие интенсивно освещалось в СМИ, которые сообщили публике такую версию: находясь на боевом посту в зоне АТО, пограничник Сергей Колмогоров получил приказ остановить подозрительный легковой автомобиль, который двигался в его сторону. На приказы остановиться и предупредительные выстрелы водитель не реагировал и продолжал движение, создавая угрозу бойцам. По автомобилю был открыт огонь, в результате которого погибла женщина-пассажир. Стреляло несколько человек, но именно Колмогорова осудили за умышленное убийство, приговорив к 13 годам заключения.

Дело получило большой общественный резонанс. Народный депутат Дмитрий Тымчук заявил о необходимости проверить судей по делу на предмет их приверженности идеям «русского мира», а генпрокурор Юрий Луценко сделал заявление, которое стало поводом к написанию этой статьи.

Высший специализированный суд Украины приговор отменил и направил дело на новое рассмотрение.

Дело безусловно интересное как с профессиональной, так и с общественной точки зрения. Однако, как врач не может ставить диагноз, не опросив и не осмотрев больного, так и юрист не должен делать выводы, не ознакомившись со всеми обстоятельствами дела. К сожалению, не опубликованы никакие подробности. Было совершенно непонятно, почему суд вынес такой приговор, если все происходило именно так, как это описывали СМИ (состояние украинской юридической журналистики проанализируем в другой раз).

Решение Приморского районного суда г. Мариуполя в Едином государственном реестре судебных решений оказалось засекречено. Непонятно почему, ведь по закону такое решение не подлежит ограничению в доступе.

К счастью, Апелляционный суд Донецкой области оказался либеральнее, и его определение по делу есть в открытой части реестра.

Давайте попробуем сформировать беспристрастное мнение по делу исходя из информации, которая есть в этом определении. Мы не видели материалов дела, не изучали лично доказательства, не слышали свидетелей и не можем самостоятельно оценить правдивость их показаний. Давайте просто примем на веру выводы суда по этим вопросам и будем считать, что все описанные в приговоре обстоятельства действительно имели место.

Мое личное мнение: при расследовании дела и рассмотрении его судом были допущены системные ошибки, которые делают вынесенный приговор как минимум несправедливым, а как максимум — незаконным. Безусловно, такое мнение субъективно и не может считаться истиной в последней инстанции, однако не могу не поделиться им.

Для начала нужно изложить суть дела так, как оно выглядит в описании апелляционного суда (естественно, все максимально упрощая и обобщая).

7 сентября 2014 года около 21.30 в Мариуполе со стороны зоны боевых действий въезжал легковой автомобиль, в котором находились муж с женой. За рулем был муж. Автомобиль остановился на обочине. Особенностью этого автомобиля было то, что при включении зажигания на несколько секунд загорались фары. Супруги курили в машине и для открытия окон включали зажигание. Поэтому в стоящем автомобиле несколько раз зажигались и гасли фары. (Именно из-за этого автомобиль показался бойцам подозрительным — подавал сигналы!)

В дальнейшем автомобиль начал двигался в сторону поста пограничников, который не был соответствующим образом освещен и оборудован. Знаков, обязывающих водителя остановиться, не было. Приказов остановиться и предупредительных выстрелов водитель не слышал и слышать не мог — огонь на поражение был открыт, когда автомобиль находился в 68 м от поста.

Большинство выпущенных пуль попало по мотору и колесам, но несколько попали по лобовому стеклу и убили женщину-пассажира. Пуль не нашли, но экспертиза установила, что они прилетели из того места, где занимал позицию и вел огонь Сергей Колмогоров.

Суд установил, что водитель автомобиля не совершал никаких правонарушений, не мог слышать приказа остановиться, не имел возможности понять, что впереди находятся правоохранители и не представлял для них угрозы (суд отклонил доводы защиты о том, что автомобиль быстро двигался в сторону поста, так как состояние дорожного покрытия было плохим и на улице практически отсутствовало освещение).

Суд признал, что, открыв огонь в такой ситуации, Сергей Колмогоров превысил свои должностные полномочия и совершил умышленное убийство, поскольку, открывая прицельный огонь из автомата по лобовому стеклу автомобиля, он сознательно допускал возможность смерти лиц, находящихся в нем. Суд сделал вывод, что состояния необходимой обороны у Сергея Колмогорова не было, так как со стороны водителя и пассажира автомобиля не было никакой угрозы ни для него лично, ни для других лиц.

Скорее всего, многие юристы согласятся с такими выводами суда (при условии, что все указанные факты действительно были подтверждены надлежащими доказательствами). Нравится это кому-то или нет, но такой приговор полностью соответствует сложившейся судебной практике. Подобных дел и приговоров в стране огромное количество (не по фактическим обстоятельствам, а по подходам следствия и суда к расследованию и рассмотрению подобных дел). При этом сам приговор выглядит несправедливым, да и к его законности есть определенные вопросы.

Рассмотрим ситуацию детальнее.

Первый вопрос: что пограничники делали в Мариуполе? Разве государственная граница Украины проходит здесь? Имели ли вообще пограничники право устанавливать какие-либо блокпосты на въезде в город?

Давайте вспомним ситуацию. Начало сентября 2014 года. Только завершились события под Иловайском. Официальной линии разграничения нет. Город Мариуполь хотя и не находится непосредственно в зоне боевых действий, но однозначно расположен в зоне риска. Боевые действия здесь могут начаться в любой момент. За день до происшествия были расстреляны украинские пограничные катера. Официально было объявлено о проведении антитеррористической операции, но военное положение не введено. Руководство АТО дезорганизовано и не имеет необходимых организационных и материальных ресурсов.

Даже не изучая вопрос, уверен: расположение и оборудование поста пограничников на окраине Мариуполя не соответствовало действующему законодательству. Такие ситуации им просто не были предусмотрены. Если подходить формально, то ни Сергей Колмогоров, ни остальные бойцы вообще не имели права находиться в том месте и тем более не имели полномочий останавливать машины. То есть сам факт их выхода на этот пост указывает, что и бойцы, и те, кто их послал, нарушили закон. При этом не имеет значения, стреляли они в кого-то или нет.

Почему же по этому поводу никому не было предъявлено никаких обвинений? Ответ очевиден: это действия в состоянии крайней необходимости (ст. 39 УК Украины). При организации поста были явно нарушены требования законодательства, но эти нарушения очевидно имели вынужденный характер и были допущены с целью предотвратить больший вред, поэтому не рассматриваются как преступление.

Вопрос второй. По автомобилю стреляли несколько человек. Почему обвинение предъявлено одному только Сергею Колмогорову? В чем разница в их действиях? В том, что он случайно попал, а остальные случайно не попали? Если его обвинили в умышленном убийстве, тогда почему всех остальных не обвинили в покушении на умышленное убийство?

Суд пытался обосновать, что Сергей Колмогоров прицельно стрелял по лобовому стеклу, а остальные — только по капоту и колесам. С моей точки зрения, этот вывод не выдерживает критики: в 21.30 в сентябре в Мариуполе если еще не совсем темно, то уже глубокие сумерки (горят фонари, машины едут с фарами). Представьте себе: как можно в темноте вести прицельный огонь из автомата на дистанции около 70 м?

Но вопрос не в этом. Если Колмогоров стрелял неправомерно, то неважно, куда он целился: сам факт открытия им огня — уже преступление, а это значит, что остальные стрелки совершили такое же преступление. Однако главный вопрос в другом. П. 2 ч. 1 ст. 91 УПК Украины предусматривает, что в уголовном производстве подлежат доказыванию умысел, мотив и цель совершения преступления. И если умысел с горем пополам наша правоохранительная система еще как-то пытается доказывать, то в большинстве дел мотив и цель преступления просто игнорируются.

Дело Сергея Колмогорова не исключение. Обвиняя его в умышленном убийстве, ни следствие, ни суд так и не обосновали: какой же именно мотив был у него для умышленного убийства потерпевшей и какую цель он преследовал, открывая огонь?

Казалось бы, не установлен мотив и не надо — какая разница? Но это только на первый взгляд. Мотив и цель преступления — это те обстоятельства, которые могут отягощать или смягчать вину, а в некоторых случаях могут менять квалификацию или даже быть основанием для освобождения от уголовной ответственности.

Какой мотив и какая цель могли быть у Сергея Колмогорова, если исходить из описанного судом фактажа? Да такими же, как и у всех остальных бойцов — отражение нападения и задержание преступников.

Представим: начало сентября 2014 года. Четкой линии разграничения нет. До зоны боев около 30 км, но сам город в зоне риска. Всех мучает вопрос — будут россияне захватывать Мариуполь или нет. В такой ситуации едет автомобиль, который ведет себя подозрительно (постоял — помигал фарами, потом поехал). На крики с требованием остановиться и предупредительные выстрелы не отвечает. В крови адреналин — страшно. Опыта нет, времени на раздумья тоже нет. Дорога плохая, машина, вроде бы, не должна ехать быстро, но в темноте кажется, что она несется со огромной скоростью. Могли в такой ситуации бойцы воспринимать едущий в их сторону автомобиль как угрозу? Мне кажется, да. Поэтому и стреляли все. Своя жизнь дороже, чем какие-то инструкции по применению оружия.

Позже выяснилось, что стрелявшие ошиблись и на самом деле автомобиль не представлял угрозы. Никакого реального нападения не было, но ведь это стало известно уже позже.

Какое это имеет значение для дела? Да самое прямое. В УК Украины кроме ст. 36 о необходимой обороне существует еще и ст. 37, которая дает определение мнимой обороны, то есть состояния, когда человек ошибочно считает, что происходит нападение, которого на самом деле нет. Лицо, причинившее вред в состоянии мнимой обороны, в зависимости от обстоятельств или полностью освобождается от уголовной ответственности, или несет ответственность как за вред, причиненный по неосторожности.

Мы не знаем материалов дела и не можем утверждать, что Сергей Колмогоров действовал в состоянии мнимой обороны. Проблема не в этом. Проблема в том, что следователи, прокуроры и судьи обязаны были проверить наличие в действиях обвиняемого признаков мнимой обороны, однако не сделали этого. В приговоре суд мотивировал, почему действия обвиняемого не являются необходимой обороной, но не упомянул о мнимой обороне. Именно по этим причинам приговор по данному делу нельзя считать ни законным, ни справедливым.

Мне кажется, если бы суд признал действия Сергея Колмогорова мнимой обороной и приговорил его даже к максимальному сроку за убийство по неосторожности, то это дело не имело бы резонанса. Более того, вполне вероятно, что обвиняемый сам признал бы свою вину и весь длительный судебный процесс был бы не нужен.

Если же доказательства по делу указывают на отсутствие мнимой обороны, то суд должен был на эти доказательства сослаться и установить истинный мотив и цели действий как Сергея Колмогорова, так и остальных стрелявших. Если все стреляли по машине для отражения угрозы, пусть и мнимой, то это одна ситуация. Если же стрелявшие понимали, что этот автомобиль не представляет угрозы, и стреляли по пьяни ради развлечения — это принципиально другая ситуация.

В первом случае вопрос — почему осужден Сергей Колмогоров, во втором — почему не осуждены остальные стрелявшие.

Почему ни прокуратура, ни суд не обратили внимания на эти аспекты дела? Ответ понятен: это сложившаяся за многие годы практика работы правоохранительной системы. Во-первых, доказывать мотив и цели обвиняемых сложно, тут хотя бы наличие умысла доказать. Во-вторых, если в каждом подобном деле устанавливать истинные мотивы и цели обвиняемых, то им же потом нужно будет давать оценку в приговоре, а они могут существенно менять квалификацию действий обвиняемого. В-третьих, украинские прокуроры и судьи в принципе очень редко применяют нормы закона о крайней необходимости и необходимой обороне — что в такой ситуации говорить о какой-то мнимой обороне. Возможно, многие судьи и прокуроры после завершения учебы даже и не помнят о том, что понятие мнимой обороны вообще существует.

Кроме того, следователи и прокуроры заинтересованы в раскрытии резонансных дел. Раскрытое умышленное убийство — это хороший статистический показатель, продвижение по службе, пиар и прочие позитивы. Раскрытое убийство по неосторожности, а тем более дело, закрытое на основании ст. 36, 37, 38 или 39 УК Украины, таких результатов не принесут.

Так зачем брать на себя ответственность — закрывать дело или переквалифицировать его? Если есть подходящий труп и потенциальный обвиняемый, то с вероятностью 99% ему будет инкриминировано именно умышленное убийство, независимо от фактических обстоятельств. Если есть обоюдная драка с телесными повреждениями, то один участник обязательно будет преступником, а другой — невинной жертвой, и никак иначе. Для нашей правоохранительной системы в принципе характерен черно-белый подход.

Подведем итог. В деле Сергея Колмогорова баланс между обвинением и защитой найти очень легко — просто нужно выполнить требования закона и установить истинный мотив и цель его действий и тем самым или подтвердить, или опровергнуть наличие у него состояния мнимой обороны. Но делать это следует во всех схожих делах.

Для этого у генерального прокурора Украины есть уникальный инструмент — согласно п. 9 ч. 1 ст. 9 закона «О прокуратуре» он имеет право издавать методические рекомендации для всех нижестоящих прокуроров.

Давайте же попросим уважаемого Юрия Витальевича, чтобы он «порекомендовал» всем прокурорам Украины при составлении и направлении в суд обвинительных актов обязательно указывать в них мотивы и цели действий обвиняемых, а также проверять наличие в действиях обвиняемых признаков крайней необходимости, необходимой обороны или мнимой обороны.