Угасающая государственность?

Объяснять исторические события следует только тогда, когда конкретный исторический период завершен. Потому что только тогда проявляется его подлинный смысл. Сегодня я не в праве убежденно говорить о будущем моей страны. Хотя логика событий позволяет мне многое предчувствовать. В конце концов, многое повторяется в новых одеждах спустя столетия и, даже, тысячелетия. Умение работать на компьютере не сделало президента Трампа умнее и успешнее египетского фараона Рамзеса Второго.

Самое большое затруднение, с которым мы столкнулись сегодня, заключается в том, чтобы уметь не забывать, одновременно не становясь заложниками своей памяти. Я многое помню, почти всё. События, лица, предательства. Но, как ни странно, жизнь в лагере, голодовки протеста и постоянная ухмылка торжествующего зла научили меня терпимости. Простил ли я? Не знаю, не уверен…  В лагере рядом со мною спали и ели бывшие эссесовцы, убивавшие беззащитных женщин, стариков и детей. Они, намного пережившие и Гитлера, и Сталина, привычно служили новой власти, новому злу. Меньшему, уже не столь кровавому.

Если кто-нибудь думает, что Бог может придать миру смысл по отношению к себе, то Бог, в свою очередь, становится бессмысленным. Он, Всевышний, не может помочь мне ответить на важный для меня вопрос, сформулированный прежде Лешеком Колаковским: как провозгласить и практиковать терпимость по отношению к взглядам и движениям нетерпимости?

Мы являемся свидетелями удивительной быстроты, с какой новые мифологии занимают место выталкиваемых старых. Мы знаем, что  демократия основывается на публичном обсуждении важнейших проблем жизни общества. С этой целью в цивилизованных государствах проводят референдумы. Не у нас.

Анатоль Франс заметил: «В наше время из сочувствия к преступнику забывают о страданиях, выпавших на долю его жертвы». И сегодня мы чаще вспоминаем о ворах, убийцах и насильниках, совсем не интересуясь сломленными судьбами их жертв. Таковы реалии демократии. И нашей, украинской, прежде у нас отсутствовавшей. Но следует помнить и такое: человека преследует зло, в котором он не раскаялся, и его догоняет то добро, которое он совершил.

Архиепископ Иоанн Сан-Францисский в «Пневматологии веры» записал: «Верующих в Бога можно разделить на две части. Одни спрашивают: «Господи, за что Ты меня наказываешь?» А другие: «Господи, за что Ты меня милуешь?» Но есть третьи, коих очень много сегодня в моей стране. Циничные имитаторы веры, пытающиеся ложью и неискренностью безверия аргументировать в своих политических интригах. Для меня самый яркий из них – недавний наш президент Петр Порошенко. Он, самоуверенный и тотально беспринципный – явный последователь молодых россиян, 7 января 1923 года, отмечавших в Москве «комсомольское рождество». Те несли плакаты с изображением женщины с младенцем и карикатурным изображением священника. На плакате крупными буквами было написано: «До 1922 года Мария рожала Иисуса, а в 1923 году она родила будущего комсомольца!»

Развитие инструментального интеллекта не влечет за собой его гуманизацию. Новые слова совсем не означают новые формы. Когда-то я надеялся, что в оторвавшемся от империи независимом государстве основой нашего парламента будут юристы. Они, знатоки права, сумеют выстроить настоящее демократическое государство с осуществленным верховенством права. Не случилось.

Вот и сегодня нашим государством управляет юрист. Первый дипломированный юрист занимает самую высокую должность в украинском государстве. А мы живем в государстве агонирующего права. В стране агонирующей государственности.

Пройдут десятилетия. Лишь тогда историки смогут объективно и честно объяснить причины очередной неудачи построения украинской государственности. К сожалению, будет именно так. Но нас тогда уже не будет.