Общественный совет при ГПУ: трудный путь в светлое будущее

Два года назад, 3 апреля 2014 года, приказом генерального прокурора Украины №41 был создан Консультативный совет — постоянно действующий коллегиальный консультативный орган при Генпрокуратуре. В отличие от органов исполнительной власти, при прокуратуре никогда не создавалось никаких общественных советов. Поэтому с созданием Консультативного совета мы получили первый полезный опыт сотрудничества надзорной инстанции и представителей гражданского общества.

Какова цель деятельности Консультативного совета?

Согласно п. 2 Положения о Консультативном совете, его задачами является содействие Генеральной прокуратуре Украины в следующем:

Осуществлении определенных Конституцией и Законом Украины «О прокуратуре» задач органов прокуратуры по утверждению верховенства права, защите интересов граждан и государства от противоправных посягательств, прозрачности и открытости деятельности прокуратуры, повышении авторитета прокуратуры в обществе.

Реформировании органов прокуратуры в соответствии с международными и мировыми стандартами и принципами, лучшими практиками функционирования зарубежных прокуратур.

Налаживании эффективных взаимоотношений с институтами гражданского общества.

Принятии решений по вопросам деятельности органов прокуратуры, требующим учета общественного мнения, обсуждении, разработке и внедрении общественных инициатив, касающихся органов прокуратуры.

Реализации принципа гласности в деятельности органов прокуратуры, в частности при решении вопросов подбора кандидатур на прокурорские должности, обеспечении прозрачности и открытости для общества информации о работе прокуратуры (за исключением информации с ограниченным доступом).

Содействии в создании условий, которые делают невозможным использование органов для ограничения прав и свобод граждан, а также в интересах отдельных лиц, политических партий, общественных организаций.

Предупреждении коррупции и злоупотребления властью в органах прокуратуры и других государственных органах.

Следует отметить, что члены Консультативного совета не занимают должности в органах прокуратуры и не получают зарплату в кассе ГПУ за свою работу. С другой стороны, уверяю: руководство ГПУ ни разу не давало указаний Консультативному совету, какие решения принимать.

Поскольку для ГПУ это дело было новое и еще не освоенное, то к формированию кадрового состава подошли очень ответственно и даже либерально. Первый состав Консультативного совета был утвержден приказом генпрокурора №50 от 15 мая 2014 года.

К участию в работе Совета пригласили корифеев уголовной и юридической журналистики: Владимира Бойко, Олега Ельцова, Евгения Лауэра, Сергея Лещенко, Александру Примаченко, звезд телеэкрана Ольгу Герасимюк, Сергея Пояркова, известных общественных деятелей Виталия Шабунина, Дарью Каленюк, многих других авторитетных юристов, правозащитников, ученых.

К сожалению, с первых дней работы стала заметна неприятная тенденция: борцов с коррупцией больше, чем пассажиров в метро в час пик, шума создают много, а работать некому, конкретики, доказательных разоблачительных материалов на самом деле — ноль на выходе.

Сразу отказались сотрудничать с Консультативным советом Лещенко и Лауэр. Быстро сошел с дистанции Ельцов. К сожалению, Ольге Герасимюк тогда же предложили другую важную работу, которая была не совместима с реальной работой в нашем Совете.

Впоследствии вместо выбывших к работе присоединились новые члены — адвокаты Павел Дикань, Сергей Ярош.

Первым председателем Консультативного совета был избран Владимир Бойко — один из самых известных журналистов в жанре криминального расследования, непримиримый критик правоохранительной и судебной системы. Этот шаг должен был засвидетельствовать, что Консультативный совет — независимый общественный орган, действующий в интересах общества. Потому что еще никто и никогда не смог заподозрить Владимира Бойко в том, что он агент ГПУ.

Кстати, в должности председателя уважаемый Владимир Маркович проявил себя совсем с неожиданной стороны — как талантливый бюрократ и крепкий «хозяйственник», который умеет организовать практическую работу. Во всех документах Консультативного совета он всегда тщательно проверял каждую запятую, чтобы наши решения не были голословными, каждый тезис подкреплялся ссылкой на факты и документы и чтобы наши решения не выходили за рамки действующего законодательства.

Помню, были в наших рядах Виталий Шабунин и Дарья Каленюк, но чтобы они сделали полезный вклад в работу Консультативного совета, раздобыли конкретную информацию о фактах коррупции в высших эшелонах власти — такого не было.

Когда в СМИ появились сообщения, что Центр противодействия коррупции госпожи Каленюк выиграл суд у ГПУ о нерегистрации преступления в ЕРДР, я лично в электронном письме попросил Дарью сообщить подробности дела или хотя бы назвать номер судебного дела в подтверждение информации. В ответ — молчание. Очевидно, мы должны понимать, что «борьба» с коррупцией — это очень высокооплачиваемая работа, и каждый факт в этой «борьбе» — ценное достояние, как золотой самородок, которым ни с кем ни за что не стоит делиться. Через некоторое время оба — и Шабунин, и Каленюк — были исключены из состава Консультативного совета, поскольку потеряли интерес к участию в нашем обществе.

Парадокс в том, что Консультативный совет при ГПУ — единственный легитимный орган общественного контроля, который имеет право принимать решения о недостатках в работе органов и вносить соответствующее решение-представление генеральному прокурору Украины с предложениями об устранении обстоятельств и оснований, способствующих нарушению прав и законных интересов граждан, а генпрокурор должен рассмотреть и сообщить о своем решении. Но реальных доказательных материалов по фактам коррупции и тяжких преступлений, совершенных высокопоставленными лицами, со стороны «активистов» и прочих рецидивистов в сфере профессиональной борьбы с коррупцией к нам попадает мало. В этом я убедился, в частности, во время эпопеи с многоуровневым тестированием и конкурсом на занятие административных должностей в местных прокуратурах.

Но сделаю некоторое отступление в рассказе. Так сложилось, что Консультативный совет работает преимущественно «за кадром», не делая громких заявлений и не устраивая грязных скандалов. Мы действуем в интересах граждан, украинский народ — наш доверитель, мы — его доверенные лица. Практикующие юристы подтвердят, что не всегда работа в интересах клиента должна сопровождаться эпатажем, иногда это мешает делу.

Главным направлением нашей работы является мониторинг и обобщение правоприменительной практики в сфере рассмотрения жалоб и обращений граждан, в сфере регистрации, а вернее сказать — сокрытия преступлений от регистрации в ЕРДР, а также по защите прав и законных интересов участников уголовных производств. Системный анализ негативной практики мы выкладываем в форме решений Консультативного совета, где вносим предложения по внесению изменений в соответствующие отраслевые приказы генерального прокурора или предложения об издании новых приказов, методических писем руководителя ГПУ.

Поскольку такая работа несовместима с эпатажем и суетой, то о ходе этого поединка общественности и прокурорской бюрократии становится известно во многом благодаря информационному сливу.

Недавно произошла неприятная и несколько забавная история с заявлением Национальной ассоциации адвокатов Украины (НААУ) от 16 марта 2016 года, где сообщалось: «Под давлением НААУ ГПУ заставила следователей соблюдать права адвокатов. Усилиями Национальной ассоциации адвокатов Украины наконец удалось добиться первой публичной реакции со стороны прокуратуры. Сегодня стало известно, что руководство ГПУ напомнило работникам прокуратуры о необходимости соблюдать право адвокатов присутствовать при следственных действиях с участием их подзащитных...»

Далее на сайте НААУ приводилась фотокопия письма за подписью и. о. генерального прокурора Юрия Севрука от 22 февраля 2016 года о предотвращении случаев недопуска адвокатов к участию в следственных действиях при проведении обысков и иного нарушения права на защиту.

Мне давно известно, что многие практикующие юристы выдают стечение обстоятельств за результаты своей тяжелой и очень недешевой работы, рассказывая постфактум клиенту, сколько это стоило нервов и денег. Но надо иметь еще немного мозгов, чтобы тебя не уличили в примитивной лжи.

Инициатива решить проблемный вопрос недопуска к участию в проведении обысков (осмотров) адвокатов и/или законных представителей лиц, которые являются владельцами и/или фактическими собственниками обыскиваемого жилья (другого владения лица), принадлежала члену Консультативного совета Сергею Ярошу. Это предложение было поддержано и оформлено решением Консультативного совета от 17 сентября 2015 года, которое было официально обнародовано, и каждый желающий может ознакомиться с ним на сайте Генеральной прокуратуры Украины.

Далее председатель Консультативного совета Александра Примаченко потратила много усилий и времени в высоких кабинетах на ул. Резницкой, чтобы убедить руководство ГПУ иногда делать что-то и для народа тоже, и заставить Генпрокуратуру пойти навстречу нашим решениям. Окончательно этот вопрос был согласован на встрече членов Консультативного совета с руководством ГПУ. На этом совещании с нашей стороны присутствовали Герман Галущенко, Александра Примаченко, Юрий Спектор и Татьяна Яблонская, со стороны ГПУ — лично Юрий Севрук, и. о. генерального прокурора Украины.

Почти полтора часа мы убеждали друг друга, что положение в сфере правопорядка и законности в стране недопустимо и нужно что-то с этим делать, в пределах нашей узкой компетенции. Юрий Григорьевич производил впечатление умного, взвешенного и интеллигентного человека, с хорошим чувством юмора и безупречной памятью.

Не все наши аргументы были поддержаны, в некоторых вопросах мы констатировали расхождения, прежде всего в ключевых — это улучшение рассмотрения жалоб и обращений граждан и состояние дел с регистрацией преступлений в ЕРДР, но договорились продолжить сотрудничество, с учетом поручения генерального прокурора подготовить два новых отраслевых приказа, подлежащих регистрации Минюстом, в которые мы надеемся внести свои поправки. По другим вопросам, в том числе по вышеупомянутому письму от 22 февраля 2016 года, было дано согласие.

Еще некоторое время ушло на то, чтобы это указание было выполнено практически.

15 марта 2016 года копию этого письма мне торжественно вручил начальник Департамента обеспечения деятельности руководства Александр Кондратенко, а я быстренько сфотографировал ее на камеру мобильного телефона и сразу распространил в закрытой сети рассылки с сервера ГПУ для членов Консультативного совета — к сведению.

Именно поэтому на следующий день, 16 марта 2016 года, «вдруг» об этом стало известно Национальной ассоциации адвокатов. Но поскольку фотограф я не очень, то свое произведение, сделанное на камеру мобильного телефона, очень хорошо узнаю, включая все недостатки освещения и геометрии изображения. Достойный ответ на это уже был дан на страницах «Ракурса», а от примитивной суеты НААУ становится просто смешно. Лучше бы действительно помогали в общей борьбе за права человека, потому что у победы тысяча отцов, а поражение всегда сирота...

Но вернемся к эпопее с так называемыми многоуровневыми прокурорскими тестами, которые начались со скандала из-за сомнительного качества и непрозрачного финансирования и завершились недовольством со стороны общественных активистов и подозрениями в хищении американских грантов некоторыми преданными «борцами» при соучастии некоторых бывших «реформаторов» в рядах ГПУ.

На самом деле свою часть вины за допущенную профанацию должны взять на себя представители гражданского общества и юридическое сообщество. Помню, как в самом начале конкурсного отбора члены Консультативного совета создали общественную инициативу «Новая прокуратура» и распространяли призывы в СМИ и соцсетях с просьбой предоставлять конкретную и доказательную информацию о кандидатах на должности в местных прокуратурах, чтобы мы могли помешать попасть на руководящие должности одиозным личностям и непрофессионалам. Сделаю еще раз ударение: конкретную и доказательную информацию.

И я, и мои коллеги обращались лично к известным правозащитникам, журналистам, адвокатам, пострадавшим от прокурорского произвола: пожалуйста, предоставьте нам что-нибудь, хотя бы фамилии и факты, если не хватает других доказательств. В ответ — или общие фразы, или вообще ничего, ноль конкретики. Просто все были заняты местными выборами, и это было для них важнее очищения какой-то там прокуратуры.

Но прокуроры — это такие же граждане, которые пользуются всеми правами, в т. ч. презумпцией невиновности. Представьте себе, что вы прокурор и передаете дело с обвинительным актом в суд в отношении лица, которое «активисты» везде называют прокурором-коррупционером. Что вы будете докладывать в суде? Общие фразы вроде «ну, вы понимаете...», или «все об этом знают...»? Суд не может и не должен руководствоваться сплетнями.

Таким образом, для Консультативного совета кампания многоуровневого прокурорского тестирования началась с неприятного открытия: общество и его «авангард» в лице «борцов» с коррупцией оказались не готовы на практике доказать обвинения кадрового состава органов прокуратуры в тотальной коррумпированности. То есть крика много, работать — некому.

Парадокс в том, что именно Консультативный совет был едва ли не единственным общественным центром, допущенным к практическому участию на всех уровнях кадрового отбора.

Распоряжением ГПУ все члены Консультативного совета были допущены в качестве наблюдателей для участия в проведении первого (теория) и второго (практические способности) этапов тестирования и имели возможность передавать конкурсным комиссиям в режиме реального времени информацию о кандидатах, допущенных к финальному собеседованию, и (по желанию) присутствовать при собеседованиях. Уверяю: всеми вышеуказанными преимуществами Консультативный совет воспользовался в полном объеме.

Перед туром собеседований мы поняли простую вещь: активисты-крикуны «отморозились», граждане в большинстве своем присылали нам доносы смехотворного содержания о наличии любовниц, фактов пьянства, кумовства, а также общие фразы, что вот этот — точно коррупционер, верьте мне. Информации о реальных должностных преступлениях — ноль, и все приходилось обрабатывать самостоятельно. Действовать пришлось по принципу: если не мы, то кто же?

Объем работы: около 155 местных прокуратур, в финал были допущены по 16 кандидатов (иногда меньше), набравших наибольшие баллы на тестах, то есть лучшие из лучших. Это более двух тысяч человек, которых надо оперативно проверить на возможную причастность к коррупционным деяниям или служебным преступлениям.

Огромную практическую помощь оказал Владимир Бойко, который после отставки с поста председателя Консультативного совета вышел также из состава членов совета, но продолжал болеть за наше дело и напряг свою долгую как жизнь память, чтобы вспомнить всех героев своих разоблачительных публикаций. Также я очень хотел бы отметить известного правозащитника Татьяну Семеновну Яблонскую, заместителя председателя Консультативного совета, преданную делу защиты несправедливо осужденных, защиты жертв произвола правоохранительных органов.

Безусловно, пересмотреть каждого под микроскопом за такой короткий промежуток времени просто невозможно, поэтому любая проверка избирательна. Но я бы не стал сразу отвергать этот опыт с тестированием как неудачный. Эта работа, как когда-то «прожектор перестройки», осветила очень интересные и действительно проблемные аспекты в деятельности органов прокуратуры.

Если одним предложением, то наши прокуроры не умеют читать (законы) и писать (процессуальные документы), больны тяжелым профессиональным заболеванием под названием склероз.

Обобщения были сделаны в решении Консультативного совета №13-2015 от 3 декабря 2015 года и размещены на сайте Генеральной прокуратуры Украины. Позволю себе небольшой перечень выявленных проблем.

Например, были выявлены многочисленные случаи передачи уголовного производства в суд уже с обвинительным актом по тяжким преступлениям, где обвиняемому вообще забыли избрать меру пресечения.

Я не склонен всех подсудимых немедленно брать под стражу, но как объяснить такое: в Лохвицкий районный суд Полтавской области (дело №538/1575/15-к) из прокуратуры Лохвицкого района (прокурор В. Стеценко) поступило уголовное производство по подозрению в совершении преступлений, предусмотренных ч. 1 ст. 263 (огнестрельное оружие, от 3 до 7 лет), ч. 1 ст. 309 (наркотики) УК Украины, где в отношении подсудимого мера пресечения не избиралась.

В тот же Лохвицкий райсуд Полтавской области (дело 538/1416/15-к) из прокуратуры Лохвицкого района (прокурор А. Сидоренко) поступило уголовное производство по подозрению в совершении преступлений, предусмотренных ч. 3 ст. 15 ч. 1 ст. 185 (покушение на кражу), ч. 2 ст. 289 (угон авто, от 5 до 8 лет), ч. 1 ст. 304 (вовлечение несовершеннолетних в преступление, от 3 до 7 лет) УК Украины, где в отношении подсудимого опять же мера пресечения не избиралась!

Даже не взяли подписку о невыезде! А потом их ставят в розыск. И таких примеров множество.

Выявлены не просто факты бездеятельности в части нерегистрации сообщений о преступлении в ЕРДР вопреки требованиям ст. 214 УПК Украины, на чем суд, например, поймал прокурора Днепровского района г. Днепродзержинска Е. Блоху (дело №209/2553/15-к). Зачастую за этими фактами скрыты более серьезные преступления.

Например, по делу №646/12055/15-к суд обязал прокуратуру Харьковской области внести в ЕРДР сведения о совершении уголовных правонарушений прокурорами прокуратуры Октябрьского района г. Харькова В. Грюком, Я. Титовой, следователями А. Рыжовым, А. Рыжуком.

Это же как надо было отличиться, чтобы суд персонально перечислил работников прокуратуры, по которым, как говорят по-простому, тюрьма плачет?

Бывали случаи абсолютно клинического склероза в действиях работников прокуратуры.

Например, постановлением Галицкого районного суда г. Львова от 18 ноября 2013 года по делу №1304/7615/12 (производство №4/1304/1265/12) прокурор Т. Лящук оспаривал постановление суда годовой (!) давности и просил возобновить срок на апелляционное обжалование на том основании, что в прокуратуру Львовской области такое постановление не поступало. На что суд ответил, что прокурор Т. Лящук непосредственно (!) участвовал в судебном заседании 7 сентября 2012 года, в котором было принято и объявлено обжалуемое постановление, и поэтому не может ссылаться на неосведомленность.

Было также выявлено множество других примеров нарушения сроков обжалования приговора суда (в т. ч. по делам об умышленном убийстве по ст. 115 УК Украины), неправильного составления обвинительных актов, соглашений о признании вины, ходатайств об избрании меры пресечения и т. п.

Чтобы было понятно, зачем все эти примеры и фамилии — это наши кандидаты, лучшие из лучших, которые дошли до уровня собеседования на занятие должности местного прокурора. Других мы даже не беспокоили. А эти примеры можно продолжать и продолжать...

Тем из юридического сообщества, кто станет насмехаться над непутевыми прокурорами, сообщу интересный факт: внешние кандидаты, не из числа прокуроров, преимущественно показали себя гораздо хуже на первом (теория, знание права) и втором (практические навыки) этапах тестирования, и поэтому фактически не попали в следующий тур.

Решение Консультативного совета от 3 декабря 2015 года с обобщением состояния дел по результатам тестирования было внесено на рассмотрение генерального прокурора для того, чтобы сделать соответствующие выводы.

В середине декабря 2015 года было назначено 154 из 155 местных прокуроров. Довольны ли мы результатом кадрового отсева? Безусловно — нет. Но предотвратить переназначение на руководящие должности некоторых одиозных фигур нам удалось.

Обо всем этом мы еще раз рассказали Юрию Севруку и высказали некоторые предложения, как начать выход из этого тупика.

Внимательный читатель, видимо, понимает, что реформа прокуратуры не может начинаться с привлечения внимания к отдельным резонансным делам. Это все равно, что смертельно больному пудрить носик. Проблема более глубокая, а негативные явления накапливались, как токсикоз, в течение последних 25 лет.

11 апреля 2016 года было обнародовано коллективное заявление работников органов прокуратуры, подписанное всем высшим руководством и руководителями региональных прокуратур. В заявлении выражалась обеспокоенность по поводу возможного назначения на должность генерального прокурора человека со стороны, проще говоря — политического комиссара.

Не вдаваясь в комментирование оснований для таких опасений, выскажу свое мнение.

В течение последних 30 лет, со времен Перестройки, существовала такая тенденция — назначение внешнего комиссара в определенное ведомство или учреждение, как правило, происходило по типовому сценарию: все уничтожить, всех разогнать, набрать клоунов и демагогов, которые умеют клясться в преданности великому начальству, потом пойти дальше, оставляя за собой выжженную землю... После чего через несколько лет констатировать, что мы потеряли время, посыпать голову пеплом, начинать все с нуля.

Поскольку прокуроры не нашли правильных слов для адресатов, а Александр Третьяков в интервью LB.ua дал понять, что не видит проблем, если Порошенко относится к стране как к собственному бизнесу, то я переведу на понятный им язык.

Представьте себе, что вы хотите назначить управляющим кондитерской фабрикой бывшего танцора из театра оперы и балета. Будет ли он эффективным менеджером? Нет! Потому что он не имеет элементарного опыта этой работы, не набил шишек в данной сфере, его будут обманывать и подчиненные, и партнеры по бизнесу. Короче, сделают из него лоха. А если серьезно, то прокуратуре сейчас нужен даже не генеральный прокурор, а старший воспитатель. Мужик с кожаным ремнем. Потому что с прокурорами нужно проводить как воспитательную, так и перевоспитательную работу.

Надо сначала научить их читать (законы) и писать (процессуальные документы), а кто не сможет делать это добросовестно — тому иногда можно и «ремня всыпать». Но главное — воспитывать собственным примером, потому что именно в этом и заключается главный талант учителя, воспитателя.

И еще одно. Желательно было бы назначить на должность генерального прокурора не просто человека с опытом работы в области права не меньше 10, а лучше 20 лет. Юристы бывают разные: можно работать в Пенсионном фонде или в Министерстве юстиции — то есть быть бесконечно далеким от сферы уголовного права. Следует выдвигать на высокую должность только того кандидата, который имеет собственный опыт практической работы прокурором или следователем, или адвокатом с опытом защиты потерпевших от уголовного преступления. Именно эти специализации лучше всего соответствуют всем требованиям закона и жизни, предъявляемым к кандидатам на должность генерального прокурора.

А можно просто назначить комиссара. Толку не будет, зато будет весело.