Верховный суд на стороне «невежд». Вопрос: почему?

Недавно в Едином реестре судебных решений появилось постановление Верховного суда  от 19 мая 2021 года по делу №752/23412/18. ВС лишил женщину наследства, которое ей завещал муж, потому что у адвокатов ее оппонентки (дочери покойного от первого брака) оказался низкий уровень профессиональной подготовки. Абсурд? Нет, суровая реальность. Исходя именно из таких соображений, судьи кассационной инстанции вынесли постановление, которым было отменено решение предыдущих судов в пользу наследницы.

Рассмотрим этот абсурдный с точки зрения права случай более подробно.

Завещание строителя

Семидесятидвухлетний бизнесмен-строитель Леонид Шевченко умер 8 августа 2018 года. Его смерть не была внезапной: два последних года прошли в тяжелой борьбе с онкологической болезнью. За месяц до своей кончины Леонид Васильевич понял, что болезнь победила. Чтобы защитить жену, с которой прожил 32 счастливых года, от посягательств каких-либо непорядочных родственников, он обратился к частному нотариусу Киевского городского нотариального округа Валентине Якименко и 11 июля 2018 года составил завещание. Свое имущество он завещал своей жене — Ирине Скуб.

Вскоре вдова узнала, что завещание решила опротестовать дочь покойного от первого брака Виктория Шевченко, которая подала соответствующее исковое заявление в Голосеевский районный суд г. Киева. В дальнейшем истица дважды корректировала свой иск, увеличивая исковые требования.

Возникает закономерный вопрос: почему Леонид Васильевич ничего не оставил своей дочери? «Леня считал, что уже хорошо обеспечил Викторию. Он давал ей более чем достаточно денег — на все потребности и прихоти, подарил две квартиры — в престижном районе Киева и в Ирпене и автомобиль. А еще записал на нее большой дом с земельным участком, который построил в пригороде Киева. Кстати, этот дом он планировал достроить и продать, чтобы поделить деньги между нашими девочками, но когда строительство завершилось, Вика, на которую записали новостройку, уперлась. Вот дом и остался ей», — объясняет ответчица.

Следует сказать, что Виктория претендует не только на унаследованное вдовой имущество, но и на автомобиль «Ягуар», который ее мачеха приобрела еще при жизни отца.

«Лёнина болезнь нас финансово очень истощила, нам уже не хватало денег на лекарства, это же десятки тысяч долларов. У нас в семье было две дорогие машины, вот мы и решили одну продать. Продали мою. А потом муж с помощью сделки купли-продажи переоформил на меня свой «Ягуар», — рассказывает Ирина Дмитриевна.

Нежилое помещение площадью 200 кв. м, по завещанию мужа также доставшееся Ирине, раньше вообще принадлежало ее отцу. «Когда умерла моя мама, папа продал свой дом в Ирпене и переехал к нам. Свои деньги он вложил в коммерческую недвижимость, которую потом завещал Леониду. Это была его благодарность зятю за восемь лет совместной с нами жизни, за то, что Леня хорошо к нему относился. Да и вообще он нас не разделял, мы в его глазах были одним целым. Разве он мог предположить, что такое случится?» — рассказывает Ирина Скуб. Она никак не может понять, почему помещение, купленное ее отцом, может достаться вообще чужому ему человеку.

Судебная волокита

В поданном в суд иске дочь покойного написала: «Отец на момент составления завещания объективно не мог осознавать значение своих действий и разумно управлять ими, поскольку в течение длительного времени проходил интенсивное лечение в связи с диагностированным раком желудка третьей стадии, сопровождавшееся проведением многочисленных курсов химиотерапии, а также применением медицинских препаратов, прием которых оказал серьезное влияние на его психическое состояние, из-за чего он был лишен возможности понимать значение своих действий и руководить ими. Поэтому завещание подлежит признанию недействительным как составленное лицом, которое из-за устойчивого расстройства здоровья не понимало значения своих действий и не могло руководить ими, его волеизъявление не было свободным и не отвечало его внутренней воле».

В суде Виктория утверждала, что отцовское наследство должно принадлежать только ей, потому что наследница не жила с ее отцом, не вела с ним совместное хозяйство. Он, мол, жил в квартире Виктории. По словам дочери покойного, Ирина Дмитриевна воспользовалась ее отсутствием и папиным беспомощным состоянием и подсунула ему завещание на подпись. Или даже самостоятельно подделала его.

Утверждения о том, что покойный жил в Ирпене со своей дочерью, а не в селе Вишенки со своей женой, были полностью опровергнуты показаниями многих свидетелей. В Вишенки к Леониду Васильевичу регулярно приезжала врач, его часто посещали друзья, практически до самой смерти. Он умер в своем семейном доме в Вишенках. Это зафиксировано в свидетельстве о смерти. И похоронили его в Вишенках на местном кладбище.

Что касается дееспособности Леонида Шевченко, в которой дочь усомнилась, то аргументация стороны истца основана на предположениях. Мол, наследодатель был болен раком, из-за этого мог находиться в неадекватном состоянии и не понимать происходящего.

Для чего адвокаты истицы заказали почерковедческую экспертизу, известно только им. Возможно, таким образом они пытались доказать, что ответчица подделала нотариальные документы. Или же графологический анализ будет свидетельствовать о том, что наследодателя заставляли их подписать. Интересно, что представители истца очень настаивали на том, чтобы эту экспертизу проводили в Виннице. Сторона ответчика возражала против этого ходатайства, мотивируя свою позицию тем, что почерковедческая экспертиза не может свидетельствовать о психической неадекватности человека или его недееспособности. Суд все же назначил почерковедческую экспертизу, впрочем, завещание и доверенность на право распоряжаться автомобилем направили не в Винницу, а в Киевский институт судебно-медицинских экспертиз.

В течение двух с половиной лет вдова и ее адвокаты пытались отбиться от необоснованных обвинений. Были собраны кипы документов, подтверждающих: Леонид Шевченко до последней минуты находился в здравом уме, жил с женой в с. Вишенки, лично инициировал составление завещания и собственноручно подписал его.

В суд были вызваны свидетели. На защиту Ирины Дмитриевны встали друзья Леонида Васильевича, общавшиеся с парой в течение многих лет и до его смерти. «Это были замечательные, образцовые отношения», — охарактеризовал взаимоотношения Леонида и Ирины друг семьи, знавший пару более 25 лет и последние семь лет встречавшийся с ними раз в неделю — приходил в гости или приглашал к себе отдохнуть и порыбачить. Вызвали в суд и нотариусов, и врачей, и помощника по хозяйству, который был свидетелем всего происходившего в доме супругов в течение последних месяцев жизни Леонида. В суд свидетельствовать в пользу вдовы пришел даже духовник Леонида.

Врач, которая постоянно вела Леонида, приходила к пациенту раз в неделю и в последний раз видела его незадолго до смерти — 28 июля 2018 года (уже после составления завещания. — Ред.), свидетельствовала, что пациент «имел связную речь, логично и много рассказывал, самостоятельно поднимался на третий этаж, хотя физически был слаб». Врач-свидетель показала, что не замечала, чтобы больной не осознавал значения своих действий. И напоследок сказала, что всегда восхищалась отношениями между Ириной и Леонидом.

Свидетели со стороны истца рассказали суду, что отец после развода с первой женой продолжал заботиться о своей дочери, любил ее и обеспечивал. Это свидетельствует о том, что Леонид Васильевич был порядочным человеком и хорошим отцом, но вовсе не означает, что он должен был все имущество завещать Виктории.

Почерковедческая экспертиза, проведенная по настойчивым ходатайствам стороны истца, подтвердила подлинность подписей обоих нотариусов и подписи и почерка наследодателя/доверителя. На многочисленные вопросы стороны истца, задаваемые с целью узнать, был ли подписант в здравом уме, когда подписывал документы, экспертиза не ответила, отметив, что такие вопросы выходят за пределы компетенции эксперта-почерковеда. Никакие другие экспертизы, в том числе посмертная судебно-психиатрическая, заявлены не были.

Цитата из судебного решения: «Главным принципом оспаривания завещаний является порок воли и/или волеизъявления завещателя. Доказательством в этой категории дел для установления психического состояния наследодателя на момент подписания завещания, которое бы давало основания полагать, что лицо не понимало значения своих действий и не могло руководить ими в момент составления завещания, является заключение судебно-психиатрической экспертизы. Однако в ходе рассмотрения дела истцом ходатайств по данному поводу заявлено не было».

Тем не менее вопросы о психической способности и дееспособности завещателя постоянно обсуждались в судебных заседаниях. Поэтому сторона ответчика представила суду неопровержимые доказательства того, что психическое состояние покойного было в норме, он осознавал свои действия. Уже будучи тяжелобольным, в апреле 2018 года, он прошел осмотр у психиатра — хотел продлить разрешение на владение газовым оружием. Психиатр не нашел у мужчины никаких отклонений от нормы. Врачи из клиники, где лечился Леонид Васильевич, также подтвердили, что никаких умственных отклонений у него не наблюдалось. Те препараты для химиотерапии, которые он принимал, не влияют на способность понимать значение своих действий. Никаких наркотиков Леонид Шевченко не употреблял и до последней минуты находился в здравом уме и при полном сознании.

9 ноября 2020 года районный суд вынес решение, которым отказал истице в удовлетворении ее требований. 3 марта 2021 года это решение было поддержано постановлением апелляционного суда. Киева.

Позиция ВС

Когда представители Виктории подали кассацию, сторона ответчика была спокойна и даже не сомневалась в своей победе, ведь это было очевидно: бездоказательные предположения истицы были опровергнуты надлежащими доказательствами. Заседание проходило без вызова сторон. Результат — постановление Верховного суда от 19 мая 2021 года, которое потрясло Ирину Скуб и ее представителей. ВС удовлетворил кассационную жалобу Виктории и отменил решение Голосеевского районного суда от 9 ноября 2020 года и постановление Киевского апелляционного суда от 3 марта 2021 года.

Какими мотивами руководствовалась коллегия судей (В. Жданова, А. Зайцев, Е. Коротенко, В. Коротун) под председательством судьи М. Червинской, когда выносила такое постановление? По мнению судей ВС, решение Голосеевского суда подлежит отмене, поскольку он (суд) «не разъяснил истице ее процессуальное право на заявление по делу посмертной судебно-психиатрической экспертизы».

Она, мол, заявляла ходатайство об экспертизе, но неправильно его указала, а суд ей не помог — не подсказал, к компетенции которой экспертизы относится решение вопроса о психическом состоянии лица.

«Справедливость судебного разбирательства, — пишут судьи ВС, — должна находить свою реализацию, в частности, в осуществлении судом правосудия без формального подхода к рассмотрению каждого конкретного дела. Соблюдение этого принципа является чрезвычайно важным при рассмотрении судебных дел, поскольку его реализация служит гарантией того, что сторона, независимо от уровня ее профессиональной подготовки и понимания определенных требований гражданского судопроизводства, будет иметь возможность обеспечить защиту своих интересов».

Иными словами, Верховный суд встал на сторону истицы, поскольку ее адвокатам «с низким уровнем профессиональной подготовки» судья местного суда не подсказал, что они заявляли не ту экспертизу. С каких это пор доучивать некомпетентных юристов стало делом суда?

Дело было отправлено на новое рассмотрение. Сколько еще грязных обвинений придется выслушать Ирине Скуб от своей падчерицы и как долго продлится судебная тяжба, неизвестно. А пока Ирина Дмитриевна не может распоряжаться унаследованным имуществом, — на него наложен арест.

«Благодаря этому постановлению ВС у суда теперь появилась новая функция — образовательная. Кто плохо учился в университете, может доучиться в суде. Потому что судья теперь должен разъяснять адвокату, как тот должен защищать интересы своего доверителя», — с сарказмом констатирует юрист Жанна Ефремова.

С другой стороны, не повод ли это обратиться в квалификационно-дисциплинарную комиссию адвокатуры, чтобы прекратить адвокатскую деятельность лиц, чью вопиющую некомпетентность констатировал Верховный суд?

Любовь СТАРКОВА