Судебная реформа глазами прокурора, судьи и адвоката

«Судебная реформа — состояние и перспективы: обеспечение надлежащего доступа к правосудию, эффективность судебной защиты, повышение авторитета судебной власти и доверия граждан» — такой была тема круглого стола, состоявшегося на прошлой неделе в Высшем хозяйственном суде Украины. Специалисты делились своим видением проблем судебной системы и искали пути их устранения.

Приведем лишь несколько ярких выступлений, освещающих наиболее болезненные вопросы, стоящие перед судебной системой и обществом, которое стремится к справедливому, честному и беспристрастному правосудию.

Мнение прокурора: «Реформирование судебной системы идет не с той стороны, не тем концом и не тем способом»

Олег Бачун, заместитель генерального прокурора Украины, начальник Главного управления представительства и организации участия в уголовном производстве в суде:

— Как бывший судья, 20 лет посвятивший судебной системе, я видел происходившее с системой правосудия не со стороны, а изнутри. И этот процесс никак нельзя назвать реформированием или усовершенствованием. Это были некие эксперименты, которые не принесли ничего хорошего. В 1998 году в Арбитражном суде г. Киева была создана коллегия судей, которая рассматривала налоговые споры. В 2004 году появился Кодекс административного судопроизводства. Налоговые споры стали подведомственны новосозданным административным судам. Законодатель, экспериментируя, не спросив нашего мнения, вместо того, чтобы перевести профессиональных судей по вопросам налогов из хозяйственных в административные суды, фактически на голом месте создал новую юрисдикцию, где отсутствовали профессиональные судьи. Я был причастен к созданию Окружного административного суда г. Киева и откровенно скажу, что спасли ситуацию судьи хозяйственных судов, которые перешли на работу в административную юрисдикцию, вновь пройдя испытательный срок и назначение через ВР. Эти люди, будучи энтузиастами своего дела, фактически устранили правовой пробел, который допустил законодатель.

А уже в 2008 году был инициирован законопроект, которым предлагалось вернуть фискальные споры в хозяйственную юрисдикцию. Тогда известный академик права Анатолий Селиванов, представитель Верховной Рады в Конституционном суде, назвал в своей статье этих новаторов, создающих проблемы судебной системе, мошенниками от политики. И это верно. Потому что за этими новациями стоят, как правило, личные мотивы законодателей — подмять под себя какую-то юрисдикцию, отомстить за неугодные решения и тому подобное.

Апогеем можно считать принятие в 2010 году известного Закона «О судоустройстве и статусе судей», которым были, извините — другого слова не подобрать, «кастрированы» (что в переводе с латыни означает оскопление) функции ВСУ, который в то время был первой и последней инстанцией справедливости. Вследствие игры политиков появился проект закона о ликвидации хозяйственных судов. Реформирование судебной системы идет не с той стороны, не тем концом и не тем способом.

Законодатель почему-то не привлек к этой работе специалистов, которые могли бы обменяться мнениями. В том числе и нас, прокуроров, которые являются частью судебной власти.

Когда в стране нет правосудия, наступает правосудие толпы. Я вам приведу десятки примеров отсутствия нормального достойного правосудия. Судья общей юрисдикции как следственный судья решает вопрос закрытия уголовного дела или освобождает из-под стражи человека, на совести которого более 30 жизней. Печерский суд общей юрисдикции рассматривает спор между двумя юридическими лицами, в результате помещение в тысячи квадратных метров в центре Киева на ул. Суворова передается какой-то частной структуре. Разве такие вопросы должен рассматривать суд общей юрисдикции? Приведу пример также из хозяйственной юрисдикции: в хозсуде Киева есть случаи ручного распределения дел, кто бы что ни говорил об автоматизации.

Независимость судьи не должна быть независимостью от закона. Когда я как прокурор вижу нарушение сроков рассмотрения и обращаюсь по этому поводу, мне говорят, что мое обращение расценивают как вмешательство в работу судебной системы. В судебной системе в связи с отсутствием Высшей квалификационной комиссии и Высшего совета юстиции образовался вакуум, который провоцирует беспорядок, порождает безнаказанность. Мне кажется, что политики заинтересованы, чтобы все эти конституционные органы, влияющие на возможность решить вопрос прохождения судьей публичной службы, не работали.

Думая о будущем нашей судебной власти, я хотел бы обсудить и вопросы реформирования такого высшего органа, как КС, основная судебная практика которого сводится к вынесению постановлений об отказе в открытии конституционного производства. Именно КСУ стал первым «карманным судом» и первым произвел надлом в судебной власти, «изнасиловав» в 2010 году Конституцию.

Мнение судьи: «Сейчас ни у одного председателя суда нет рычагов влияния на нечестного или недобросовестного судью»

Валентин Барбара, заместитель председателя Верховного суда Украины, секретарь судебной палаты по хозяйственным делам:

— Украина начала реформировать судебную систему, как только обрела независимость, мы много ездили за границу, изучали мировой опыт. Думали, что наберемся опыта и все у нас заработает, но, к сожалению, этого не произошло.

Недавно в Верховном суде Украины состоялось выездное заседание Кабинета министров. На нем был представлен законопроект, которым предлагается ликвидировать систему хозяйственных судов. Верховный суд Украины не одобрил этот законопроект, мы выразили свое негативное отношение к данному вопросу. Заставляет задуматься такой факт: этот законопроект не разрабатывался ни законодательной властью, ни исполнительной, т. е. Кабмином. Презентовало этот документ Министерство юстиции, которое получило его от какой-то общественной организации.

Возникает закономерный вопрос: почему общественная организация, которая его писала, не хочет видеть в судебной системе именно хозяйственную юрисдикцию? Я всегда говорил и писал в своих статьях, что система хозяйственных судов работает лучше по сравнению с другими юрисдикциями. Это касается и сроков рассмотрения дел, и доступности правосудия. На самом деле, на эту систему меньше всего нареканий. Почему это не воспринимается обществом? Почему общество враждебно относится именно к хозяйственным судам? Я считаю, что в этом виновата система правосудия в целом, сами судьи, которые разделились на касты. Есть отдельная каста судей хозяйственных судов, отдельная — судей административных судов, отдельная — судей общих судов. К этим кастам можно отнести и специализированные палаты Верховного суда. Как, например, избирались делегаты на последний съезд судей? Столько-то судей от одной юрисдикции, столько-то от другой. А принцип должен быть иным, на съезд нужно выбирать достойных судей, и не имеет значения, от какой они юрисдикции. Не надо кого-то выделять, противопоставлять.

ВСУ действительно неоднократно заявлял о необходимости упрощения судебной системы. Но речь шла не о ликвидации какой-то юрисдикции, а о том, что судебная система должна быть трехзвенной. Мы никогда не говорили, что нужно отказаться от специализации. В нашу палату перешло несколько судей гражданской специализации — очень опытные специалисты, но когда речь идет о банкротстве, защите корпоративных прав или антимонопольном законодательстве, сразу же возникают трудности. Невозможно быть хорошим юристом одновременно по всем отраслям права. Поэтому специализации должны оставаться.

Верховный суд выступает за специализации, но без их перечисления в Конституции, потому что в случае необходимости добавить еще какую-то юрисдикцию, например, суд по семейным делам или картельный суд (в Германии такой рассматривает дела по антимонопольному законодательству), то придется вносить изменения в Основной Закон.

Еще один острый вопрос — низкое доверие общества к судам и судьям. И это объяснимо. Вот скажите, где, в какой стране чиновник высшего ранга позволяет себе сказать, что все судьи коррумпированы? А что, в Кабмине нет коррумпированных чиновников? А в Верховной Раде? Кто, как не они, создают среду для коррупции?

Еще одна наболевшая проблема: как только в суде рассматривается какое-то серьезное дело, с чего начинается суд? Вы приходите на рассмотрение, а под судом уже собралась толпа с плакатами и мегафоном. Это и есть настоящее давление на суд. Вместе с тем, если судья вынесет решение в пользу стороны, организовавшей пикет, у другой стороны появится повод обжаловать это решение в ЕСПЧ, мол, суд не был независимым, на него давили.

Практика показывает, что постановления пленумов ВХСУ и ВАСУ по одному и тому же вопросу говорят о противоположных вещах. Может ли общество воспринять спокойно тот факт, что внутри самой судебной системы нет единодушия? А согласно действующему законодательству, ВСУ не имеет права вмешиваться в постановления пленумов.

Нерешенным до конца является и вопрос юрисдикции. Недавно административный суд рассматривал дело о признании недействительной государственной регистрации какого-то объекта недвижимости. Своим решением суд отменил эту регистрацию. Но там же есть свидетельство о праве собственности. Разве это дело административного суда — признавать недействительным право собственности? Еще один пример. Женщина пожаловалась, что Административный суд Кировоградской области признал недействительной регистрацию ее брака. То есть фактически административный суд вынес решение о ее разводе с мужем. Это что, юрисдикция административного суда? Если бы ВСУ предоставили возможность решать вопросы процессуального права, эта проблема давно была бы снята.

Проблемой судов и судей является то, что мы плохо воспринимаем что-то новое и прогрессивное. Вот, например, у нас сейчас во всех судах есть электронные средства, на которые из госбюджета были выделены огромные деньги, но они не задействованы в полной мере. Все происходит по старой практике — гражданин должен лично прийти в суд. А зачем, если у нас есть режим видеоконференции, а у человека — компьютер?

Сейчас много говорится о судейской независимости. Но эта независимость не означает полной бесконтрольности. Мы когда-то инициировали законопроект, который должен был внести изменения в Хозяйственный процессуальный кодекс. Там был предложен механизм, который приводил бы решения судов к правовой позиции ВСУ: если гражданин обратился в суд, а суд вынес решение, что не согласен с правовой позицией ВСУ по данному вопросу, то он имеет право обжаловать это решение непосредственно в ВСУ без прохождения всех предыдущих судебных звеньев. Это касается применения норм материального права. Если решение действительно противоречит правовой позиции ВСУ, то оно отменяется, а ВСУ обращается в Высшую квалификационную комиссию и Высший совет юстиции относительно профессиональной пригодности судьи. И поверьте, неправосудных решений было бы гораздо меньше. Но эта наша инициатива не нашла поддержки у законодателя.

Второй возможный механизмом воздействия на недобросовестного судью тоже был отвергнут, когда отменили профессиональные категории. Судьи имели класс — высший, первый, второй, третий. Думаю, понижение класса с высшего до третьего могло бы привести судью в чувство. Дело даже не в заработке, потому что разница мизерная, несущественная, но это вопрос статуса. Сейчас же ни у одного председателя суда нет рычагов влияния на нечестного или недобросовестного судью.

Мнение адвоката: «Уважающая себя судебная инстанция не должна допускать на свою территорию другую ветвь власти, чтобы та ей что-то диктовала»

Василий Кисиль, адвокат, доктор юридических наук:

— Мне кажется, что вопрос ликвидации хозяйственных судов был поднят, чтобы успокоить общество, эффективно и убедительно поставить точку на судебной реформе. В глазах людей хозяйственные суды наиболее коррумпированы, потому что рассматривают дела на миллионы и миллиарды, а суды общей юрисдикции — «копеечные».

Судьи действительно берут взятки. И это вопрос не столько к ним, сколько к государству. Не надо создавать условий для коррупции, соблазна для судей. Поверьте, святых у нас нет. Государству это надо учитывать.

Общество в свое время пропустило момент формирования судебной ветви, которая в демократической среде является самой важной из всех трех ветвей власти. Любой местный судья может отменить своим решением распоряжение президента страны. Это самая высокая и самая авторитетная система. А у нас почему-то в Верховном суде проходит совместное заседание Кабмина и ВСУ. Что это такое? О какой независимости может идти речь при таких условиях? Уважающая себя судебная инстанция не должна участвовать в таких мероприятиях, допускать на свою территорию другую ветвь власти, чтобы та ей что-то диктовала. Поэтому в обществе и царит такое отношение к судам.

Единственный человек в государстве, который имеет право созывать судей, чтобы с ними пообщаться, это президент — лицо, имеющее высшую легитимность, он стоит над тремя ветвями власти. Даже если нужно было что-то там коллегиально обсудить, следовало собираться где-то на нейтральной территории, например, в Украинском доме.

Что касается специализаций. Когда я писал свою первую диссертацию, с удивлением открыл для себя, что в Германии суды делились на семь специализаций (сегодня их пять), в США — на десять. Специальные суды существуют во Франции, Австрии, Бельгии и других странах.

Действительно, есть множество проблем, связанных с хозяйственным судопроизводством. Но они возникли не сейчас, а еще тогда, когда создавалось материальное право, когда писали Хозяйственный кодекс и Гражданский кодекс. С тех пор и по сей день нет силы, которая свела бы специалистов по гражданскому и хозяйственному праву, чтобы они совместными усилиями согласовали между собой спорные моменты, ликвидировали эту проблему. Я не сторонник хозяйственного права, но считаю, что нет оснований ликвидировать ХК, ХПК и хозяйственное судопроизводство как отрасль. Я не могу себе представить, как судья обычного районного суда будет рассматривать дело, связанное с ценными бумагами, с банкротством. И совсем не могу представить, как бизнес будет ждать решений по 4–5 лет. Ведь сегодня в суде дело проходит полный круг за 7–8 месяцев, а в суде общей юрисдикции — за 4–5 лет.

Время от времени предлагается сделать должность судьи выборной. Что мы получим? Мы что, не знаем, как проходят выборы? На выходе мы получим карманного судью определенного олигарха.

Еще одна проблема, которая обсуждается в обществе, — появление судейских династий. Об этом судьям, думаю, слышать неприятно, но эта проблема есть и о ней говорят.

Думаю, что судебная реформа состоится только тогда, когда участники процесса реформирования поймут, что суд — это самая авторитетная, самая справедливая ветвь власти.

Несомненно, судебная система требует реформирования, но нельзя реформировать судебную ветвь власти без глубокого реформирования среды: прокуратуры, адвокатуры, исполнительной власти. Здесь главное — не действовать на волне эмоций. Реформирование требует вдумчивого, разумного подхода и учета реалий сегодняшнего дня.

Подготовила Инга ЛАВРИНЕНКО