Сомнительные преимущества квалификационной оценки судей и недостатки процедуры рассмотрения дел

По случаю подписания 12 февраля 2015 года президентом Украины Петром Порошенко Закона «Об обеспечении права на справедливый суд» или закона «о пиве в чистой кружке», стоит продолжить разговор о проблемах украинской судебной системы.

Подписанный закон, который вступит в силу 28 марта 2015 года, безусловно, содержит ряд положительных норм, иногда действительно устраняющих давние недостатки. Это и возвращение роли Верховного суда как высшей судебной инстанции, и предоставление Верховному суду права непосредственно рассматривать заявления без процедуры доступа (или разрешения?) суда кассационной инстанции, на чье решение, собственно, и подано заявление о пересмотре. Также расширен перечень оснований для пересмотра решения Верховного суда, обязательным стал учет правовых позиций высшей судебной инстанции при принятии решений всеми судами, предложена абсолютно новая редакция Закона «О судоустройстве и статусе судей», изменения в Закон «О Высшем совете юстиции» и т.д.

Впрочем, выполнение многих полезных новаций растянуто на месяцы, а иногда и годы. Единственным немедленным следствием этого закона, согласно п. 3 Заключительных и переходных положений, станет прекращение полномочий членов Высшего совета юстиции, назначенных Верховной Радой Украины, президентом Украины, съездом адвокатов Украины, съездом представителей юридических высших учебных заведений и научных учреждений, всеукраинской конференцией работников прокуратуры. То есть работа Высшего совета юстиции опять будет заблокирована.

Указание второго абзаца п. 4 Заключительных и переходных положений о необходимости избрать новых членов не позднее 60 дней со дня вступления в силу указанного закона (кроме делегатов от съезда судей — для них отдельный порядок) вполне может быть не соблюдено, ведь мы не раз видели, как та же Верховная Рада или съезд адвокатов могут войти в клинч и не назначать своих делегатов длительное время, что гипотетически может остановить работу Высшего совета юстиции на неопределенный срок.

Вместе с тем, все это не имеет никакого отношения к главному действу судоустройства — ведению судебного процесса. И рядовому гражданину, ставшему участником судебного разбирательства, абсолютно безразлично, кто там делегат от съезда судей или адвокатов, или же какая фамилия председателя Высшего совета юстиции. Потому что для этого гражданина все знакомство с Фемидой начнется и закончится одним-единственным судьей (или коллегией судей), которые рассматривают его дело.

Единственным интересным пунктом закона, непосредственно влияющим на рассмотрение всех судебных дел, является норма о квалификационном оценивании судей, которой посвящен целый раздел V новой редакции Закона «О судоустройстве и статусе судей». И даже не столько сама эта процедура, сколько небольшое примечание в п. 6 Заключительных и переходных положений (потому что у нас все наиболее важные моменты в законах пишут в самом конце!) следующего содержания:

«Высшая квалификационная комиссия судей Украины обеспечивает проведение первичного квалификационного оценивания судей с целью принятия решений о возможности осуществления ими правосудия в соответствующих судах:

1) судей Верховного суда Украины и высших специализированных судов — в течение шести месяцев со дня вступления в силу этого закона;

2) судей апелляционных судов — в течение двух лет со дня вступления в силу этого закона;

3) судей, подавших на момент вступления в силу этого закона заявление об избрании судьей бессрочно, — в первую очередь в соответствии с графиком, установленным Высшей квалификационной комиссией судей Украины.

Первичное квалификационное оценивание судей местных судов, принявших присягу судьи до вступления в силу этого закона и осуществляющих правосудие, проводится в сроки, определенные Высшей квалификационной комиссией судей Украины».

И далее в Заключительных и переходных положениях прописаны санкции — наказание судьям, которые не прошли испытание:

«Если по результатам первичного квалификационного оценивания возможность осуществления судьей правосудия в соответствующем суде не подтверждена, он отстраняется от осуществления правосудия и направляется для переподготовки в Национальную школу судей Украины с последующим проведением повторного квалификационного оценивания. Неподтверждение возможности осуществления правосудия в соответствующем суде по результатам повторного квалификационного тестирования является основанием для заключения Высшей квалификационной комиссии судей Украины о направлении рекомендации в Высший совет юстиции для решения вопроса о внесении представления об увольнении судьи с должности на основании нарушения присяги».

Гарантирую, что отныне судьи помогут выполнить план всем аптекам по продаже валидола и валерьянки, потому что никто ведь не знает, что значит график оценивания, кто в него попадет раньше, а кого вообще годами не будут трогать...

Для граждан это единственная польза от закона, потому что судьи станут нервными, будут жить в атмосфере неопределенности и страха за свою судьбу, поэтому пугайте их жалобами в Высший совет юстиции, обещайте им внеочередное включение на квалификационное оценивание, — и вы не узнаете судей! Они начнут выносить (временно) законные и обоснованные решения, а также (!) соблюдать сроки составления и выдачи полного текста судебных решений сторонам, чего в большинстве случаев просто невозможно добиться.

Мы же продолжим разговор о том, чего обычно не хватает прожектам по судебной реформе, — об устранении недостатков процедуры самого судебного разбирательства.

Проблема эта в действительности носит теоретический характер и является необъятной не только в формате нескольких статей, здесь даже многотомного сборника произведений не хватит. Поэтому только несколько штрихов к портрету.

Главная и самая принципиальная проблема рассмотрения гражданских дел кроется за малопонятным для широкой общественности словом «диспозитивность». Что это такое?

Определение принципа диспозитивности дано в ст. 11 Гражданского процессуального кодекса Украины, и оно в кратком изложении сводится к двум главным тезисам (ч. 1 и ч. 2 ст. 11 ГПК):

1) суд рассматривает гражданские дела в пределах заявленных истцом требований и на основании доказательств сторон и других лиц, участвующих в деле;

2) лицо, участвующее в деле, распоряжается своими правами относительно предмета спора по собственному усмотрению.

Эти тезисы суд обязательно совмещает с нормой ч. 3 ст. 10 ГПК о принципе состязательности сторон, а именно: каждая сторона должна доказать те обстоятельства, на которые она ссылается как на основание своих требований или возражений, кроме случаев, установленных этим кодексом.

Дьявол скрывается, как известно, в мелочах. Суд понимает принцип диспозитивности, прежде всего норму ч. 1 ст. 11 ГПК, в совокупности с принципом состязательности (упомянутая ч. 3 ст. 10 ГПК) таким образом, что это стороны должны установить фактические обстоятельства по делу, а суд лишь помогает им справиться с этой обязанностью.

На первый взгляд, все соответствует принципам гражданского судопроизводства. А на самом деле? В реальности за таким слишком узким пониманием диспозитивности кроется абсолютное безразличие ко всему, что происходит в зале суда, и полная незаинтересованность в лишних движениях навстречу сторонам по делу, чтобы помочь реализовать их процессуальные права — что также предусмотрено в ч. 4 ст. 10 ГПК. Но как предусмотрено? Следующим интересным образом (ч. 4 ст. 10 ГПК):

«Суд способствует всестороннему и полному выяснению обстоятельств дела: разъясняет лицам, участвующим в деле, их права и обязанности, предупреждает о последствиях совершения или не совершения процессуальных действий и способствует осуществлению их прав в случаях, установленных настоящим кодексом».

То есть суд только языком (простите за сравнение) способствует всестороннему и полному выяснению обстоятельств дела. И это все?!

Когда-то давно, во времена СССР, когда первые месяцы осени студенты вузов учились на колхозных полях собирать урожай овощей и других даров природы, мне лично пришлось услышать феноменальную фразу неизвестного мне мудреца: «Колхозники помогали студентам собирать урожай...». В эту фразу вложено все: отношение к работе, мотивация, конечный результат...

Суд, языком помогающий сторонам выяснять обстоятельства по делу, — это тот колхозник, который сидит на скамейке, щелкает семечки и ехидно наблюдает, как городской студент-очкарик в грязи собирает помидоры по три копейки кило, которые потом ловкие колхозники будут продавать на городском рынке по три рубля...

В чем главное противоречие?

Согласно ч. 3 ст. 213 ГПК обоснованным является решение, принятое на основе полно и всесторонне выясненных обстоятельств, на которые стороны ссылаются как на основание своих требований и возражений, подтвержденных доказательствами, исследованными в судебном заседании. В этой норме есть дефект логики, или, как говорит молодежь, — разрыв шаблона: или обстоятельства выяснены полно и всесторонне, или это только те обстоятельства, на которые ссылаются стороны.

Поясню: каждая сторона ссылается лишь на то, что свидетельствует в ее пользу, что ей выгодно, и, соответственно, скрывает факты, не свидетельствующие в ее пользу. Это право стороны, это и есть реальная диспозитивность.

Но предположим, что обе стороны лгут суду. Суд отвергает доводы и истца, и ответчика. Что в остатке? Вообще ничего! Что должен принять суд, если судом отброшены те обстоятельства, на которые ссылаются стороны? В любом случае картина не будет отвечать требованиям полноты и всесторонности установления обстоятельств по делу.

И стороны здесь не помощники суду, потому что они пользуются принципом диспозитивности, то есть не обязаны предоставлять доказательства против себя. Но решение, в конце концов, принимают не стороны, а суд!

Поэтому суд не сможет выполнить требования п. 3–4 ч. 1 ст. 214 ГПК и изложить в мотивировочной части судебного решения два ключевых тезиса: какие правоотношения сторон вытекают из установленных обстоятельств и какая правовая норма подлежит применению к этим правоотношениям. Ведь если все предлагаемые обстоятельства отброшены, то вывод один: между сторонами нет правоотношений, право не подлежит применению!

Вместе с тем ни один судья никогда такого не напишет в судебном решении. Будет написано что-то попроще: в иске следует отказать, поскольку истец не доказал обстоятельства своего иска. Все. Точка. Все решение.

Здесь есть два проблемных аспекта: сугубо теоретический и практический. Прежде всего, такая устоявшаяся судебная практика завершать рассмотрение дела одним предложением открывает простор для манипуляций. Любой иск, даже самый законный и стопроцентно обоснованный, можно отклонить одним предложением — не доказано. Судья видит себя в роли Станиславского и говорит: «Не верю!».

Суд оценивает доказательства согласно внутреннему убеждению (ч. 1 ст. 212 ГПК), но что это такое, точно неизвестно, ведь какие там в голове судьи убеждения — неизвестно, разве что при вскрытии узнаем... И поэтому судья может совершенно безнаказанно отказывать в удовлетворении исков на основании вот этой недоказанности. Разумеется, если ваша физиономия не понравилась судье, то вы никогда ему или ей не докажете, что трава зеленая, а небо голубое. Где доказательства?!

Впрочем, существует также некоторая положительная практика апелляционных судов, которые, как правило, отменяют или изменяют решения первых инстанций, если вообще ничего не установлено, нет обстоятельств, на которые суд может опираться в своем решении. В случае неполного выяснения судом обстоятельств, имеющих значение для дела, это является основанием для отмены судебного решения в апелляции — п. 1 ч. 1 ст. 309 ГПК.

Теоретически судья может ответить резонным вопросом: что я должен сделать в соответствии с требованиями действующего ГПК в этом случае? Закон не дает права и не обязывает суд собирать доказательства по собственной инициативе.

Вот это и является главной теоретической проблемой. Должен ли суд собирать доказательства по собственной инициативе или не должен? У меня есть вполне конкретный ответ: не только должен это делать, но и делает! Только при рассмотрении административных исков по правилам Кодекса административного судопроизводства Украины.

В ст. 11 КАСУ также признается принцип диспозитивности, но он более гибкий. В частности, положениями ч. 4 и ч. 5 ст. 11 КАСУ указано, что:

«4. Суд принимает предусмотренные законом меры, необходимые для выяснения всех обстоятельств по делу, в том числе по выявлению и истребованию доказательств по собственной инициативе.

5. Суд должен предложить лицам, участвующим в деле, представить доказательства или по собственной инициативе истребовать доказательства, которых, по мнению суда, не хватает».

Это и есть главное отличие между подходами ГПК и КАСУ по исследованию обстоятельств дела. Считаю, что необходимо унифицировать все процессуальные кодексы — ГПК, КАСУ и ХПК (кроме, конечно, УПК) по сбору доказательств судом по собственной инициативе.

На основании этого во всех кодексах необходимо четко определить, что обоснованным является решение, принятое судом на основании полно и всесторонне выясненных обстоятельств по делу (без ссылки на стороны как единственный источник доказательств), подтвержденных теми доказательствами, которые были исследованы в судебном заседании.

Кроме того, следует отметить, что именно суд и только суд отвечает в конечном итоге за полноту и всесторонность установления обстоятельств по делу.

Такая мелкая, на первый взгляд, реформа должна постепенно изменить отношение судей к качеству судебного разбирательства и сделать их кровно заинтересованными в помощи сторонам в истребовании доказательств, назначении экспертиз и т.п.

А для того чтобы эта норма работала, необходимо предусмотреть жесткие дисциплинарные санкции для судей, принимающих решения без установленных действительных обстоятельств по делу, которые фактически имели место. Как вариант, ввести бланк судебного решения, то есть определенную форму типа декларации, где судья должен обязательно заполнить все разделы. В частности, раздел — фактические обстоятельства, которые на самом деле имели место в этом споре.

За неполное оформление бланка судебного решения — карать беспощадно! Подобное предложение, несомненно, является скорее воспитательным, чем правовым, но наша судебная система находится в таком состоянии, что скоро и хорошие розги станут надлежащим правовым аргументом перевоспитания нерадивых судей...

Также следует сказать несколько слов о второй, без преувеличения, фундаментальной проблеме украинского судопроизводства — о так называемом праве на обращение в суд.

На первый взгляд, звучит слишком странно, потому что везде — и в Конституции, и во всех процессуальных кодексах, в Законе «О судоустройстве и статусе судей» и других декларируется безусловное и безотзывное право на обращение в суд. Но это вы так думаете. Вы просто не умеете читать!

Я предлагаю научить вас читать эти законы так, как это делают наши судьи.

Что такое право на обращение в суд на практике? Это соответствие субъекта обращения требованиям соответствующего процессуального кодекса. Если вы не ошиблись с выбором суда по территориальному принципу и по специализации, то ваша главная борьба с судьей будет пролегать в следующей плоскости: доказал ли истец, что лично его конкретное право было нарушено, что является основанием для судебного разбирательства?

Это только кажется, что данная норма является формальной декларацией и очевидна. На самом деле есть несколько способов отказать в совершенно законном и стопроцентно обоснованном иске, именно исходя из того, что истец не имел права на свой иск, а не потому, что доводы истца ошибочны.

Как правило, это характерно для случаев, когда общественные активисты пытаются защищать общественный интерес: выступают против незаконного акта местных или центральных органов власти, защищают общественную собственность и т. п. К сожалению, наш закон категорически не воспринимает публичный интерес и его защитников как явление на процессуальном уровне.

Согласно ст. 2 КАСУ задачей административного судопроизводства является защита прав, свобод и интересов физических лиц, прав и интересов юридических лиц в сфере публично-правовых отношений от нарушений со стороны органов государственной власти, органов местного самоуправления, их должностных и служебных лиц, других субъектов при осуществлении ими властных управленческих функций на основе законодательства, в том числе на выполнение делегированных полномочий путем справедливого, беспристрастного и своевременного рассмотрения административных дел.

Если вы неравнодушный гражданин и решили подать иск против вашего городского совета, раздающего гектары заповедных земель, то суд не будет рассматривать ваши доводы о незаконности действий ответчика. Собственно, учитывая очевидное беззаконие, суд и не будет их исследовать. Зато уделит внимание другому: какое ваше, простите, собачье дело? Какое ваше право этим беззаконием нарушено? Если бы снесли лично ваш гараж, вот это было бы основанием для судебного разбирательства. А то, что в стране где-то происходит беззаконие, не нарушает конкретно ваше право, и вас это не касается. Точка.

Ранее, в преступные времена, прокуратура на основании старой редакции Закона «О прокуратуре» была обязана предпринимать действия, в том числе путем обращения в суд с целью прекратить нарушение законности в действиях всех органов государственной власти и местного самоуправления, всех предприятий, учреждений и организаций.

Теперь, после принятия «революционного» Закона «О прокуратуре» в редакции от 14 октября 2014 года, надзор за законностью в стране прекращен окончательно. И поэтому защита публичного интереса, отличного от интереса государства, больше вообще никого не касается! Нарушайте его себе на здоровье! Разве что, например, «накосячивший» городской совет устыдится и подаст иск сам на себя...

Я когда-то предлагал отдельным влиятельным депутатам еще предыдущей власти: если вы так ненавидите прокуратуру, хорошо, давайте предоставим общественным организациям процессуальное право на обращение в суд в защиту публичного интереса. Хотя бы так. И что? Ничего! Закон «Об общественных объединениях» от 22 марта 2012 года получился настолько «кастрированным», что не предусматривает даже права общественных объединений защищать своих членов. Если они не имеют права защитить своих участников, кого они могут защитить, какой там еще публичный интерес?!

К сожалению, право «заинтересованного лица» на иск является одновременно и теоретической, и практической проблемой. Закон предусматривает защиту законного интереса, но не дает четкого определения этого термина. Если нарушено не право, а именно интерес — как его четко определить, как отделить злоупотребление правом от защиты законного интереса?

Нет также ответа на ключевой вопрос: если нарушен закон, то на чьей стороне приоритет — восстановления законности или отсутствия права на обращение в суд? Вопрос не из легких. Также нет исчерпывающего ответа и на вопрос: в чем заключается принцип верховенства права?

Есть также немало случаев в гражданских и хозяйственных делах (не буду их конкретизировать ради краткости), когда лицу отказывают в праве на участие в судебном разбирательстве или в праве на обжалование судебного решения, мотивируя тем же «отсутствием права на обращение в суд».

У этой проблемы нет однозначного решения, но она должна быть обсуждена и решена практически — путем имплементации соответствующих норм в процессуальное законодательство.

По моему мнению, с которым не все согласятся, приоритет имеет принцип верховенства права в том смысле, что права граждан, в том числе процессуальные, не являются исчерпывающими. Восстановление права, устранение очевидного беззакония или судебной ошибки имеет приоритет над вторичными правилами — процессуальными.

К сожалению, мы пока находимся на позициях презумпции законности только того, что прямо предусмотрено. Все остальное — запрещено.

Такое положение дел нужно менять коренным образом, это и будет реальная, а не косметическая реформа.