Люди, которые всегда были рядом с властью, воспользовались революцией и назвали властью себя

Подборку комментариев известных украинских юристов о ходе, итогах и рецептах судебной реформы «Ракурс» начинает с мнения управляющего партнера одной из старейших украинских юридических компаний «Василь Кисиль и партнеры» Андрея Стельмащука.

— Как можно рассчитывать на качественно иную судебную реформу или в принципе на судебную реформу, которую должна предложить новая власть, если власть на самом деле не изменилась? Была Революция достоинства, люди, которые отдали за нее свою жизнь. Потом люди, которые всегда были рядом с властью — в течение 20 лет, некоторые меньше, в итоге воспользовались последствиями этой революции и назвали себя властью. То есть кардинальной смены власти, к сожалению, не произошло.

Что делают эти люди сейчас, когда говорят о судебной реформе? Я смотрю на этот вопрос не с точки зрения юриста, а с точки зрения потребителя, гражданина этого государства. Чего я жду от любой реформы? Жду, что будет кардинальное изменение. То есть мне как юристу интересно: будет ли четыре звена, будет или не будет Верховный суд, специализированные суды — это прекрасная дискуссия. И сегодня она прекрасно модерируется теми людьми, которые сейчас у власти. Беда в том, что они называют эту дискуссию судебной реформой. И уже в течение года обсуждают все это с серьезными лицами, выходят на трибуны и говорят, что проводят судебную реформу. Но не в том на самом деле запрос общества, простого гражданина без юридического образования, которому безразличны все эти так активно дискутируемые вопросы.

— У вас есть собственный рецепт, как изменить эту ситуацию?

— Для того чтобы навести порядок в государстве, надо в какой-то момент немного узурпировать власть в хороших целях. Как в Сингапуре. Я бы очень просто сделал судебную реформу. У нас есть примерно 8 тысяч судей, часть из которых, так сказать, находится в запасе. Мы все знаем, и они сами знают, что часть из них взяточники. Их надо сразу взять и как минимум отстранить. У нас любое расследование заканчивается тем, что в лучшем случае человек уходит в отставку, а должен идти в тюрьму.

— А как отстранить, если говорить о правовой стороне вопроса? Или исключительно, скажем так, волевым решением?

— Нам следует говорить не о технике, а о принципах. Если мы начнем говорить о технике, мы заволокитим любой вопрос. А это именно то, что мы наблюдаем сейчас во всей стране. 

Итак, мы отстраняем всех людей, о которых точно известно, что они взяточники. Если нет соответствующего закона, Верховная Рада принимает такой закон — это делается элементарно. В судебной системе остались люди, о которых не известно наверняка — взяточники они или нет. Далее среди них надо провести чисто профессиональную оценку уровня знаний. Это вполне реально могло бы стать лакмусовой бумажкой и это вполне реально внедрить.

Когда 16 лет назад я поступал в Киево-Могилянскую академию, то за три часа прошел тестирование по всем 10 предметам, которые изучал в школе. Это был тест на 202 вопроса. Все ответы закодированы, анонимные, я знал только свой номер. Далее ответы пропускают через компьютер — и получают рейтинг абитуриентов. Тогда был конкурс 14 человек на место. То есть проходили тестирование около трех тысяч человек. То есть проделать это с судьями — вполне возможно. При нынешних технологиях разработать такое программное обеспечение и дать возможность обществу проверить уровень профессиональных знаний людей, влияющих на наши судьбы, — это элементарно. Отпадет процентов 80 людей, тех неучей, которых так много в судебной системе.

Останется определенное количество судей, которые, возможно, запятнали себя чем-то в прошлом. Но это люди с высоким уровнем интеллекта. И, между прочим, среди судей, которые реально умеют брать «красиво», преимущественно очень умные люди. Они не идут на «беспредел», а делают все очень аккуратно. Не хочу называть фамилий, они и так всем известны. Так вот им следует сказать: господа, мы должны договориться, или вы играете по нашим правилам, или мы найдем на вас управу.

Нет никакой проблемы в том, чтобы проверить любого из них на предмет взяточничества. Что бы там ни говорили о том, что Служба безопасности работает плохо, на самом деле она работает очень хорошо. Я уверен, что маленький файлик у них есть на каждого. Другое дело, использует ли Служба безопасности это в интересах государства или для того, чтобы держать этого судью на крючке и каким-то образом решать свои вопросы.

Итак, отсеяли явных коррупционеров, проверили знания у остальных и договорились с теми, кто остался. Далее следует набирать кандидатуры в судейский корпус, исходя из того, что они, во-первых, должны соответствовать интеллектуальному уровню, во-вторых, с ними надо договариваться: работай по закону. Иначе мы тебя не уволим, мы тебя посадим в тюрьму. Это правило должно быть очень четким, наказание — неотвратимым. Именно в этом и должна заключаться реформа.

Разве это сложно сделать? О чем мы говорим целый год? Отсутствие результата говорит о том, что для изменений нет политической воли.

Кроме того, конечно, нужно что-то менять в доступе к правосудию, чтобы у нас не было потребности в 8 тысячах судей. Нельзя все дела решать в судах. Но это уже другая плоскость вопроса.

— Но юрисдикция судов распространяется на все правоотношения. 

— Эта норма Конституции с одной стороны очень демократична, с другой — абсурдна. У нас на самом деле очень легкий порог доступа к правосудию. Это порождает ситуацию, когда по каждому «чиху» идут в суд. И нам говорят: у вас неэффективная судебная система. Так вы в Грецию, к примеру, съездите и посмотрите, где неэффективная судебная система. Там решение суда первой инстанции приходится ждать 6–8 лет.

— Что должно, по вашему мнению,  выполнить роль этого фильтра доступа споров в суд?

— Споры, в которых говорится о суммах, меньших определенного минимума, должны рассматриваться не судами, а другими органами. К примеру, со спорами о земельном участке сначала следует идти к сельскому голове. Если он примет не то решение, тогда можно идти в суд. Потому что если и дальше так легко и недорого будет судиться, то у нас никогда не заработает досудебное урегулирование споров.

И, конечно, необходимо решить вопрос, как мы будем вести себя с теми людьми, которых мы называли судьями. Их нельзя держать за нищих. Мы сейчас говорим им: вы должны быть честными, ответственными, но мы вас все считаем нищими, и живите так дальше. Мы не можем рассчитывать на качественное правосудие, не заплатив за него, зарплата судьи должна быть достойной.

Несколько моих друзей за последний год пошли на государственную службу. Одни из них бросили бизнес, другие — хорошие должности, то есть чувствуется такой внутренний призыв. А можно и самим призвать: придите, люди, помогите нам изменить систему. Ведь если мы будем смотреть на судебную реформу только как на проблему судопроизводства, мы не воплотим ее никогда. Потому что у нас абсолютно неэффективный государственный аппарат. Например, мэрия на Крещатике — это большое здание, куда ходит целая куча людей. Возьмем мэрию Нью-Йорка: у них один кабинет, в котором сидит 20–30 человек. И все. А 80% людей в Министерстве иностранных дел не делают ничего. Для того чтобы получить пачку бумаги, нужно написать три докладные, служебные, которые гоняют по кругу, и дело доходит до заместителя министра. Замена картриджа — это вообще дело государственного уровня, на которое уйдет полмесяца. На государственной службе работает целая куча людей, которые занимаются тем, что носят бумажки.

Поэтому следует провести аудит, понять, сколько нам надо людей, которые будут руководить государством, определить, выполнение каких функций нам нужно, а всех остальных сократить. Конечно, здесь возникнет вопрос: что будут делать все те, кто не делал ничего в своей жизни? Это армия служащих, которая ничего не умеет делать, и это социальная проблема. Профессионалов там не так много.

Президент Украины построил успешный бизнес, как он это сделал, в настоящее время неважно. Но этот бизнес успешен, он работает, как корпорация: по четким правилам, процедурам, жестко и эффективно. Так должно работать государство. Он знает, что для того, чтобы построить такой бизнес, надо пересмотреть происходящие у тебя процессы.

— Вы же видите, подходы разные, «Рошен» продавать не время, а готовить железную дорогу или медицинскую отрасль к приватизации, оказывается, можно...

— Это популизм, когда мы цепляемся за «Рошен». Президента надо ругать не за то, что у него «Рошен». Какие задачи он ставит Алексею Филатову (заместитель главы Администрации президента — Ред.)? Он ставит ему задачу изменить судебную систему? Нет, иначе некоторые были бы уже в тюрьме. Он ему ставит задачу иметь удобный суд, потому что президент боится, что его может постигнуть судьба Юлии Тимошенко.