Экс-председатель Верховного суда Василий Маляренко: Не употребляйте слов «реформа судебной системы»

Василий Маляренко — председатель Верховного суда Украины в 2002–2006 годах; представитель Украины в Комиссии ООН по предупреждению преступности и уголовному правосудию; доктор юридических наук, профессор, член-корреспондент Национальной академии правовых наук Украиныы, заслуженый юрист.

— Василий Тимофеевич, как вы расцениваете нынешнее состояние того процесса, который называют судебной реформой?

— Пожалуйста, не употребляйте слов «реформа судебной системы». Как профессор Преображенский, скажу вам так: никогда не читайте перед обедом газету «Правда», потому что будет несварение желудка. Дело в том, что реформа судебной системы возможна только тогда, когда в ней заинтересована наиболее влиятельная в обществе категория людей.

Идея судебной реформы заключается в том, чтобы суд был независимым и действовал исключительно в соответствии с законом. Хотят ли этого представители власти? Нет, потому что им не нужен суд, в котором их власть ничего не стоит. Хотят ли независимого и честного суда люди с большими деньгами? Тоже нет, потому что им не нужен суд, в котором их деньги ничего не стоят. Действительно независимого суда хочет лишь маленькая часть населения. Причем в основном это люди, которые в принципе обращаются туда очень редко, и то с мелкими вопросами, которые, как правило, решаются в соответствии с законом.

Самый гуманный российский правитель всех времен, царь Александр II, осуществил много реформ, в том числе и судебную. Появилась независимость суда, суд присяжных, состязательность сторон и много других положительных новаций. Он ввел земства, экономические и образовательные реформы, освободил крестьян от крепостной зависимости, но был уничтожен бомбой, разорвавшей его на куски. Через 10 лет после его гибели судебная реформа была отменена, поскольку она не была выгодна ведущим, наиболее влиятельным слоям общества.

Я веду к тому, что надеяться, что будет новый президент и будет новое правосудие — это наивность. Надеяться, что будет новая Конституция и будет справедливое правосудие — это также наивность. Какой бы мы ни написали закон, он не будет действовать, поскольку суды не независимы и не скоро станут таковыми. Это — главная проблема.

Вопрос не только в том, что на сегодняшний день суд не является независимым, а в том, что сам дух в обществе таков, что не дает возможности судье стать независимым. И, ясное дело, судья ориентируется в своих решениях на власть, на ведущие политические силы, от которых зависит его судьба. Уже даже тогда, когда от него никто ничего не требует, судья ориентируется на власть и на силы, доминирующие в обществе на данный момент. В этом заключается одна из главных проблем.

Кроме того, продолжается бесконечное шельмование судьи, судей в целом, дискредитация всей судебной системы. Это очень несправедливо и неправильно. Более того, это подрывает фундамент государства, неотъемлемой частью которого являются, помимо милиции, прокуратуры, спецслужбы и армии, суды. На этих структурах держится власть в каждом государстве. И в корне неправильно дискредитировать и разваливать этот силовой блок, потому что когда возникнут проблемы у самой власти, она может опереться только на них. А что она получит в суде, дискредитируемым и шельмуемым ею же самой?!

В то же время в судах абсолютное большинство людей — порядочные. Поверьте мне, что вся машина, занятая их дискредитацией, делает это неосознанно, не отдавая себе отчета ни о последствиях, ни о том, как на самом деле работает судебная система. Продолжается дискредитация всей системы только на отдельных, пусть и вопиющих фактах. Но и ошибки, и злоупотребления есть повсюду, вопрос в масштабах. Поэтому делать так, как поступает сейчас власть с судами, — большая ошибка.

— Конечно, существует тенденция огульного шельмования судебной власти, в том числе — на самом высоком уровне. В то же время представители судейского корпуса дают немало вполне объективных оснований для выражения им недоверия обществом. Другое дело, не похоже, что общество, а власть прежде всего, готовы предпринять реальные шаги для того, чтобы исправить ситуацию, а не ограничиться обвинениями в адрес судей и выбиванием на этом фоне нужных кому-то решений.

— Почему в судах все меньше порядка? Причин много. Но, прежде всего, в судах исчез авторитет. Когда-то в каждом судейском коллективе все держалось на авторитете руководителя. На него ориентировались, его боялись, к нему прислушивались, ведь он был самым образованным, опытным, порядочным. Сейчас этого авторитета нет. Частая смена руководителей разваливает систему и порядок. Согласитесь, что чем чаще изменения, тем больше мути, в которой гораздо проще ловить рыбку.

— Умаление роли председателей судов задумывалось именно для того, чтобы обеспечить судейскую независимость. Идея была такова, что председатель суда выполняет представительские и административные функции, но не является руководителем суда, как раньше. Частые смены председателей судов, предусмотренные новым законом, призваны дополнительно уменьшить влияние председателя на судей. Вы считаете это минусом?

— Я думаю, что это ошибка, потому что допустимо в стабильном обществе, где все работает как часы. Там, где такого порядка нет, в условиях фактического безвластия происходит только потасовка, в которой нечестный и непорядочный человек всегда чувствует себя как рыба в воде. И этот беспорядок абсолютно не работает на пользу правосудию.

Что касается отбора людей. Ранее перед тем как приступить к работе судьи, начинающие судьи проходили собеседование с руководящим лицом суда. Сегодня эта процедура существует, но, к сожалению, носит чисто формальный характер.

В 1980 году, когда меня принимали в Верховный суд, меня вызвал заведующий админотдела ЦК А. С. Чумак и спросил: «Вы готовы быть судьей Верховного суда?» Казалось бы, простой вопрос. Кто-то сразу отвечал, что готов — мол, что там особенного. Но ему говорили, что с таким ответом можно «быть готовым» только двери в Верховный суд открывать... Когда меня спросили, я сказал, что постараюсь делать все как можно лучше, буду учиться. Мне было сказано, что это хороший ответ, свидетельствующий о том, что «вы не переоцениваете свои силы, но и не недооцениваете себя». Следующим был вопрос, как моя семья отнеслась к переезду из Луганска в Киев. Я сказал, что в семье есть отец, то есть я — что я скажу, то и будет. Ответ ему понравился. В суде должен быть твердый человек, способный принимать самостоятельные решения.

В то же время квалификационные проверки и т. д. я считаю формальностью. Качество знаний должен проверять университет, который выдает диплом, и отвечать за это.

В первую очередь следует сделать так, чтобы из вуза не выходили откровенные невежды с дипломом, но без знаний, с образованием высшим, но без начального. Если уже выдан диплом с высокими оценками, то, будьте добры, верьте этим оценкам. Ведь каждая дополнительная проверка, а за ней еще одна дают лишь дополнительную возможность для взятки или поиска обходного пути.

К этой процедуре проверки знаний судьи у меня доверия нет, в частности, потому, что происходит проверка поверхностных знаний, а не глубинных. А в суде именно должен быть человек, который будет знать, где нужно найти нужные ответы, что на процесс следует обязательно идти с Кодексом, постановлениями Пленума ВСУ, независимо от того, знаешь ты все это наизусть или нет.

Я в свое время пришел в Верховный суд Украины со сборником судебных решений Российской империи и другими правовыми сборниками судебных решений. Я вообще всю жизнь скупал такие книги, как будто готовился в судьи, хотя тогда еще не знал, кем буду.

— Чем мог помочь в работе судьи сборник судебных решений Российской империи, например?

— Независимо от времени, хоть при царе, хоть при советской власти, хоть сейчас, убийство есть убийство. В тех сборниках можно было найти не просто продуманные, а отточенные, совершенные формулировки каждой правовой позиции. Когда я начал использовать эти формулировки в своих решениях, начиная с первого места работы, то судьи, приезжавшие из столицы или областного центра, удивлялись, читая их, ведь раньше ничего подобного им не попадалось.

Была в Верховном суде такая практика: где-то через полгода после избрания все решения, наработанные судьей, проверяет и изучает опытный коллега. Он пишет заключение, замечания и выносит для обсуждения на судебную коллегию. Вы не можете представить себе, какое волнение это вызывало. Ведь от этой публичной оценки фактически зависело твое будущее. И это проходили все судьи. Однажды такой проверяющий говорит, что я написал ерунду о том, что во время убийства мотивов может быть много, а квалифицировать деяния следует только по превалирующему мотиву. Он считал, что мотив может быть только один, и настаивал на том, что мной была допущена грубая ошибка, за которую мне грозило наказание. Я ответил, что на самом деле это написано не мной, автором этой формулировки является Бородин, который в свою очередь взял ее из судебного изложения Государя Императора... Больше вопросов по этому поводу ко мне не было. Ну, правда, после этого книгу Бородина у меня украли, а императорский сборник я уже закрыл в сейф. К сожалению, сегодня таких проверок нет, и это одна из главных ошибок. Внутренний контроль должен быть обязательно, и тогда будет очень мало таких позорных судебных решений, о которых все говорят, и будет очень мало случаев взяточничества.

В то время существовал механизм исправления судебного решения, даже без наличия жалоб, в случае, если при проверке выяснялось, что судьей вынесено неправомерное решение. К сожалению, сегодня такого механизма исправления ошибки или заведомо неправосудного решения нет.

— Даже при отсутствии такого механизма исправления, наверное, проверки могли бы играть важную роль в обеспечении качества судебных решений. Ничто не мешает их проводить, было бы желание у судейского сообщества.

— Да, эти проверки могли бы исполнять роль эффективного коллективного контроля. Ведь все знали, кто есть кто. Даже не имея возможности исправлять ошибочные решения, итоги таких проверок можно было бы передавать в прессу. Таким образом, если кто-то принимает незаконные решения, это станет известно обществу. Такой контроль коллектива за каждым судьей должен быть обязательно!

Кроме того, существовал также механизм проверки судебных решений всего судебного состава, если выносились коллегиальные решения. И опять же, результаты обнародовались. Это невероятно дисциплинировало, заставляло председательствующего читать, думать, а не формально относиться к делу. Самоконтроль — наиболее действенный механизм. Когда на Пленуме или собрании звучит фамилия того, кто допустил глупость, совершил ошибку, каждому будет очень трудно переносить это на глазах у коллег.

Для того чтобы порядок был в низовых судах, туда следует постоянно отправлять ревизоров. Когда-то это была бригада из ЦК, которая проверяла и прокуратуру, и милицию, и суды. Они не вмешивались в работу, но изучали, анализировали, делали выводы. Потом вызывали и обсуждали конкретные случаи конкретных дел или состояние дел в регионе в целом.

Проверки в судах проводили и Верховный суд, и суды второго звена.

— Сегодня речь идет о том, что контроль законности судебного решения должен быть внутренним, иначе это вмешательство в деятельность судебной власти. Но судьи должны продемонстрировать готовность к такому самоконтролю.

— Да, жаль, что такого контроля нет, потому что он заставляет людей тщательнее относиться к своим обязанностям.

Был и организованный способ контроля. Однажды, вскоре после того, как я перешел работать в Верховный суд, меня вызвали к председателю суда. Там попросили одеться неприметно и пойти в Подольский районный суд Киева как обычный посетитель, послушать судебные процессы. Я надел фуфайку, помню, даже не брился. Провел в этом зале заседаний целый день, прослушал все дела. В конце дня подошел к судье, показал ей удостоверение и попросил протоколы. У нее был шок. В протоколах — множество нарушений. Например, зафиксированы выступления прокурора и адвоката, которые не присутствовали на процессах, и тому подобное. После этого по городу пошли слухи, что по судам ходят инкогнито переодетые ревизоры...

По моему мнению, для того чтобы было эффективное и справедливое правосудие, нужно меньше формализма и больше акций ежедневного контроля за деятельностью судей по всей стране.

— Сегодня граждане часто пикетируют суды, добиваясь «правильных», по их мнению, решений. Эти процессы не получили бы такого распространения, если бы у общества была надежда на то, что можно другими путями добиться очищения судейского корпуса от тех, кто опозорил его своими решениями, и собственно законных решений.

— Это было во все времена. Когда пришел к власти Виктор Ющенко, ко мне толпами приходили люди с требованием отменить те или иные решения. Всегда есть категория людей, которые при любых обстоятельствах не соглашаются с законно вынесенным решением. Их много, и именно они создают в обществе ажиотаж. Я помню, как и один из президентов писал такие резолюции: прошу отменить, прошу изменить судебное решение, прошу обеспечить справедливость. Дошло до того, что я пришел и сказал, что если я опубликую это, вам будет нехорошо, потому что нельзя давать команду судье. С тех пор он прекратил отдавать такие приказы, просто он на тот момент был в плену революционной эйфории.

Следует учитывать и такую вещь: Адам был, судя по всему, с мозгом, как чистый лист, но змей соблазнил его. Конечно, можно изменить судей, прокуроров, всех чиновников, но нельзя изменить народ. Потому что народ несет взятки, соблазняет, и не всегда хочет, чтобы было по закону, а хочет, чтобы было так, как ему надо! Мы сейчас изменили полицейских, но водители остались те же. И миллионы водителей не будут давать взятки только тогда, когда им будет невыгодно это делать. А пока им выгодно давать взятки. Проще дать 100 гривен, чем потом выстоять все возможные очереди и заплатить 250. К примеру, в Нью-Йорке контакт полицейского и водителя сведен к минимуму. Квитанция о нарушении крепится на авто, и нужно лишь пойти в банк оплатить ее или в суд для обжалования, а не слушать длинную лекцию от полицейского.

А, например, в Великобритании судья не ходит на судебный процесс по тому коридору, по которому ходят клиенты. Он должен быть защищен от контакта и соблазнов. И обеспечить такие условия государством — это тоже очень важно.

— Что еще может сделать сегодня судейское сообщество для того, чтобы начать исправлять ситуацию и отношение граждан к себе?

— Грозное оружие сегодня — это информация. Я думаю, что судьи должны, помимо всего прочего, иметь собственное издание. Но формальный подход к подбору кадров приводит, в частности, к тому, что в судах практически исчезли люди, умеющие написать статью, выступить с речью и т. д. Сейчас даже судьи Верховного суда почти не печатаются. А еще нет людей с государственным видением. Следует показывать гражданам не только негатив, но и позитив, объективные трудности, возникающие в работе судьи, коллизии. Это нужно делать постоянно, показывать, что в суде всегда есть две стороны — одна довольна, другая — нет. И нельзя слушать только недовольную! Следует показать гражданам, что такое судебная система и как она работает на самом деле, а не брать лишь отдельные негативные факты, бросающие тень на всю систему. Между тем, в судебной системе около 80% судебных решений вообще не оспариваются. И это огромный показатель. Из обжалуемых лишь 10–15% признаются неправильными. Разве можно при таких обстоятельствах шельмовать всю судебную систему? Чаще всего о неправильности судебных решений кричит тот, кто или был неправ с самого начала, или не имеет доказательств своей правоты. Но если раньше судья должен был сам искать истину, то сегодня эту истину должны подать две стороны. Если стороны никчемные, то почему суд должен отвечать за это? В то же время эта никчемная сторона, не способная подать качественные доказательства или привести аргументы, чаще всего кричит громче всех.

Еще один аспект. Вот заявляют в очередной раз, что нашли деньги и имущество. А дальше что? Ведь доказательств законности получения этих свидетельств нет. А потом опять будет виноват суд.

Судейское сообщество должно показывать позитивность, сложность и особенность своей работы. Проверили отдельного судью — обнародуйте! Тогда каждый судья будет пытаться делать свое дело как можно лучше.