Экс-председатель Верховного суда Виталий Бойко: Гарантии независимости судей исчезают

Виталий Бойко, председатель Верховного суда Украины 1994-2002 г.

— Как ни странно, но самые лучшие законы по созданию условий для деятельности судов на основе их независимости создал первый состав Верховной Рады, где было подавляющее большинство членов Коммунистической партии. Тогда очень осторожно относились к давлению на судей, допустимому воздействию на них. Сейчас на словах все за то, чтобы суд был беспристрастен, а дела решались на законных основаниях, с другой стороны — обществу навязывается, в том числе высшими должностными лицами государства, мнение о тотальной продажности судей, проходят пикетирования, сопровождающие судебные процессы, делаются попытки при помощи давления толпы склонить судью к принятию определенного решения. Мне это напоминает репрессии 1937 года.

Удивляешься правовому нигилизму политиков, которые публично оценивают решения судей, не

отмененные высшей судебной инстанцией. Нечего и говорить о попытке изменить весь судейский корпус.

Больше всего меня беспокоит то, что гарантии независимости судей исчезают. Я боюсь, что они исчезнут и из Конституции.

— Что следует сделать, чтобы начало появляться доверие к судебной власти?

— Мы должны пережить этот период, когда общество расшаталось так, что уже нет правовых ограничений. В частности, ограничений с точки зрения возможностей своего поведения по отношению к правосудию, я уже не говорю к судьям. Обществу навязывается мысль, что решения принимаются в угоду каким-то политическим силам, и определенные активные элементы общества тоже пытаются на это повлиять.

Конечно, это не может не влиять на судей. Закон гласит: судья принимает решение исходя из закона и своего внутреннего убеждения. Судья — особенный человек в системе правосудия, именно он должен определить, верить кому-то или нет, на основании оценки всех обстоятельств дела. И если его оценка кому-то не нравится, судью начинают порочить.

— Эту безусловно неправомерную ситуацию породило прежде всего бессилие людей перед властью судьи, принимающего порой весьма сомнительные решения. Конечно, недовольство судьями разные силы используют в своих интересах, прибегая к решению личных вопросов, добиваясь нужного решения по конкретным делам или пытаясь «свергнуть» определенного неугодного судью. Такого развития событий можно было бы избежать, если бы полтора года назад судейское сообщество продемонстрировало волю к переменам. Они должны были сказать: только мы вправе наводить порядок здесь, внутри системы, и мы способны на это. И главное — продемонстрировать это, чего не случилось, и последствия, плачевные для всего общества, все мы наблюдаем сегодня...

— Я с вами согласен. В то же время, если передать вопрос очищения судейской структуры другой государственной власти, а не органам самоуправления, тогда прощай независимость. Есть стандарты Европы: органы, имеющие отношение к оценке судебной деятельности, должны преимущественно состоять из бывших и действующих судей. Я в свое время почти десять лет был членом Высшего совета юстиции. У нас никогда не было проблемы по части увольнения или наказания за нарушение закона определенного судьи. Но все же есть много нюансов, влияющих на судебное решение, и никто не может оценить это лучше, чем судьи, конечно, с помощью и при участии юристов — представителей других ветвей власти, прокуроров, адвокатов. Но все-таки количество судей должно быть определяющим. Это стандарты Европы. Там очень четко расписано, что и как следует делать, и это работает.

Говорят, что мешает судейская неприкосновенность. В тот период, когда господствовала одна политическая сила, во времена Советского Союза, для того чтобы привлечь судью к уголовной ответственности, нужно было согласие президиума Верховного Совета Украины. Я не помню, чтобы Верховный Совет отклонил представление прокурора о привлечении судьи к уголовной ответственности за совершенное преступление. Все видели, в чем судья провинился: то ли решал шкурный вопрос, то ли кто-то ошибся в оценке его решения, постановленного именем Украины. Если оно не отменено, то трудно и говорить о том, что судья допустил ошибку. Хотя были случаи, что решение обжаловать нельзя, а ведь оно явно не законное, договорное. Это следует исправлять. Ранее существовал этот механизм исправления в порядке надзора. Заинтересованное лицо обращалось к председателю Верховного суда, тот проверял, и если он видел, что незаконно, выносил протест.

— Это было эффективно?

— Да, это было эффективно. А сейчас мы так далеко зашли в этом большом протесте, что вообще лишили Верховный суд функции высшего судебного органа в государстве.

— Теперь речь идет о возвращении полномочий.

— Но этому идет страшное сопротивление. Когда принимался закон о судоустройстве, было четыре вопроса, по которым мы очень спорили: отношение в Министерстве юстиции к судебной системе, все финансирование судебной системы шло через Минюст. Второй вопрос: отношения высших судов с Верховным судом, то есть можно ли обжаловать решение высшего спецсуда? Третий вопрос — назначение судьи. Президент взял на себя эти полномочия, мы считали, что это неправильно. Когда писали закон о судоустройстве, снова возник спор: кто назначает председателей судов? Потому что через председателя можно иметь определенное влияние на суд. Четвертый вопрос — объем прав органов судейского самоуправления.

— Как может судейское сообщество продемонстрировать свою готовность к самоочищению?

— Раньше, если при рассмотрении дела областным или Верховным судом отменяли предыдущее решение и видели, что оно было принято в результате грубого нарушения закона, суд должен был вынести частное определение и поставить вопрос об ответственности судьи. Каждый судья ждал результатов такого пересмотра, зная, что они могли быть негативными для него. Скажем, нарушены сроки рассмотрения, неправильно применен закон и тому подобное. В то же время судебный орган не имеет административных полномочий. Я думаю, что здесь граждане должны проявлять активность в определенных случаях и в отношении поведения судьи, и его незаконных решений. Следует писать жалобу в суд высшего уровня.

Возможности реагировать на различные судейские несправедливости есть — и через Высшую специализированную комиссию, и через Высший совет юстиции. Есть закон об уголовной ответственности за заведомо неправосудное решение. И крика очень много, но что-то я не слышал, чтобы за такое реально привлекали к ответственности, потому что наши правоохранительные органы не могут доказать, что судья сознательно вынес неправосудное решение.

Механизмы есть, мы их просто плохо используем для того, чтобы реагировать адекватно.

В то же время царит правовой нигилизм, непонимание и нежелание понимать законы — у всех, начиная с генерального прокурора и заканчивая рядовым гражданином. Когда-то уголовная палата Верховного суда принимала решение о применении высшей меры наказания или 15 лет лишения свободы. Проблема заключалась в том, что на тот момент смертную казнь как высшую меру наказания отменили, а пожизненное лишение свободы еще не ввели. В этой ситуации Верховный суд принял решение присудить 15 лет лишения свободы, потому что другого законного варианта не было. И прокуратура возбудила уголовное производство против всех судей Верховного суда и направила его в Высший совет юстиции.

Очень важно изменить отношение исполнительной и законодательной власти к органам, решающим вопрос о судебной системе. Высший совет юстиции, который формируется в составе судей и прокуроров, представителей Верховной Рады, не работал более года, а именно от его решения зависит и обновление судейского корпуса.

Более 300 судей ждут увольнения в связи с достижением предельного возраста, по состоянию здоровья и по собственному желанию. Более 10 миллионов гривен зарплаты выплачено людям, не работающим по специальности. Судья не работает, а зарплата ему идет. Вот характерное отношение власти к проблемам. Высшие должностные лица постоянно подают пример явного неуважения к судебной системе в целом.