Новости
Ракурс

Новый УПК: все, что можно, будет использовано против вас

Отныне безусловно прогрессивные его новшества вместе со всеми остальными будут проверены суровой практикой. В том, что для многих она действительно окажется таковой, сомневаться не приходится. И дело тут не только и, возможно, даже не столько в самом кодексе.


.

К сожалению, реформировать важнейшую сферу — уголовный процесс — начали против логики. Вместо того чтобы тщательно продумать, выверить и целостно осуществить реформу правоохранительных органов, приведя туда качественно других людей с принципиально иной мотивацией, начали с оперативного переписывания и молниеносного внедрения УПК. Тем самым нынешним кадрам, давно ставшим притчей во языцех, правоохранителям, которых всерьез и небезосновательно опасается собственный народ, дали новый, во многом действительно прогрессивный кодекс. Но в этих руках он, вне всякого сомнения, будет применяться в соответствии со старыми традициями, то есть не по декларируемому назначению. Противогаз ведь тоже изобретали не для пыток в милиции...

Если оценивать нормы УПК c точки зрения возможных печальных последствий для рядовых граждан, то за пальму первенства вполне могут побороться два новшества: возможность использования показаний с чужих слов (то есть рассказ о каком-либо факте, основанный на словах другого лица), включая чьи-то воспоминания о высказываниях кого-то нынче покойного, и, несомненно, негласные следственные (розыскные) действия. С них и начнем.

В новом УПК негласным следственным действиям посвящена целая глава под номером 21, состоящая из 30 статей. Там есть что почитать не только тем, кто будет применять их на практике, но и остальным гражданам, в отношении которых они могут быть применены (к кому-то— уже применяются) с 20 ноября нынешнего года. Правда, это не из серии чтения на ночь...

Негласные следственные (розыскные) действия — это разновидность следственных действий, информация о факте и методах проведения которых не подлежит разглашению, за исключением случаев, предусмотренных законом. Осуществление негласных следственных действий является исключительным способом получения информации в уголовном производстве. При этом следователь или прокурор обязаны изложить обстоятельства, обуславливающие невозможность получения таких сведений открытым путем.

К негласным следственным действиям относятся: аудио- и видеоконтроль лица или места; наложение ареста на корреспонденцию, ее обзор и выемка; снятие информации с транспортных телекоммуникационных и электронных сетей; обследование публично недоступных мест, жилья или иного владения лица; установление местонахождения радиоэлектронного средства; наблюдение за лицом, вещью или местом; негласное получение образцов, необходимых для сравнительного исследования.

В одном из научно-практических комментариев к УПК указано: «Осуществление негласных следственных действий проводится с целью выявления и фиксации информации, указывающей на признаки подготавливаемого, совершаемого или совершенного преступления, при условии, что иным способом получить соответствующие сведения органам досудебного расследования не удалось». (Выделено нами.  «Ракурс»)

Надо сказать, идея сама по себе не революционная. На самом деле все эти методы могли применяться и ранее. Но — в рамках оперативно-розыскной деятельности, на основании соответствующего закона и, главное (!), с разрешения суда. Статья 8 закона об ОРД по всем вышеуказанным действиям (ныне относящимся к негласным следственным) уже давно предусматривает возможность составления протокола, подлежащего использованию в качестве источника доказательства в уголовном судопроизводстве. Не вдаваясь в подробности, отметим лишь, что процедура и их статус были выписаны таким образом, что применение таких действий могло быть и было крайне ограниченным, можно сказать, исключительным. Процедура получения и легализации таких доказательств была достаточно громоздкой и применялась, так сказать, точечно. Теперь, в соответствии с новым УПК, радикально изменился процесс получения информации негласным путем. Из оперативно-следственного это действие превратилось в уголовно-процессуальное, следственное (розыскное), а следователь и прокурор получили инструментарий, о котором раньше могли только мечтать. Принципиальное отличие между прошлым и настоящим заключается в следующем: ранее проведение большинства таких действий требовало соответствующего решения суда, а легализация данных, полученных подобным путем, была крайне затруднена. Теперь их осуществление во многих случаях возможно и без судебного «благословения», а легализация их результатов упрощена до крайности.

Итак, основной целью проведения негласных действий является получение информации о преступлении и совершивших его лицах, которую невозможно добыть иным путем. Повседневная практика правоохранительных органов свидетельствует: наличие судебного контроля в этой сфере вовсе не является гарантией соблюдения Конституции. Смычка прокурор—судья или следователь—судья крепка и неразрывна, как круговая порука. Милиция, прокуроры и судьи традиционно уже который десяток лет грешат ярко выраженным обвинительным уклоном — все «одно дело делают», и никак не хотят отказываться от этой недоброй, но укоренившейся традиции. Исходя из этой общеизвестной практики и учитывая стремящуюся к нулю статистику отказов судов в даче санкции на то, о чем просит следствие (взятие под стражу, обыск, ограничение сроков ознакомления с материалами дела и т. д.), можно не сомневаться: следователю с прокурором не будет слишком сложно убедить судью в этой самой «невозможности получения информации иным путем». Поэтому необходимость санкции суда на проведение описываемых нами действий, увы, реальной защитой прав гражданина не является.

Ходатайство о проведении негласных действий вносится на рассмотрение судьи следователем или прокурором. Следственный судья обязан рассмотреть такое ходатайство на протяжении шести часов с момента его получения, в режиме закрытого судебного заседания, без протокола. Если вдруг, паче чаяния, следственный судья (обязательно обосновав) откажет следователю или прокурору в разрешении на проведение негласного следственного действия, они могут обратиться за ним снова.

Более того, в исключительных неотложных случаях, связанных, в частности, с предупреждением тяжкого или особо тяжкого преступления, негласные следственные действия могут быть начаты до вынесения постановления следственного судьи. То есть по упрощенной процедуре. В таком случае прокурор обязан уже постфактум, «неотложно после начала такого следственного (розыскного) действия обратиться с соответствующим ходатайством к следственному судье». «Неотложно» следует понимать, поясняют авторы комментария, как «срочность», «незамедлительность», при этом «действия прокурора должны укладываться в разумные временные рамки». О разумных сроках даже есть соответствующая статья. Вот только, как говорят в Одессе, где тот разум (с совестью заодно), а где те правоохранительные органы? Простор для «творчества» в контексте допустимости милицейской «неотложки» опять-таки широчайший. Кто-то сомневается в грядущем размахе узаконенной превенции преступлений или в том, что «предупреждать» преступления указанным образом будут налево и направо?

Что может быть удобнее и проще, чем обыск помещения в отсутствие хозяина? Раньше подбрасывать «вещдоки» умудрялись в присутствии подозреваемого и понятых (даже настоящих, а не подставных, милицейских). Теперь же соответствующие возможности правоохранителей не ограничены практически ничем, кроме их собственной фантазии. И утащат, что захотят, и подкинут, что придумают.

УПК предусматривает, что судья может дать добро на проведение негласных следственных действий в том случае, если есть достаточно оснований полагать, что совершено тяжкое или особо тяжкое преступление. Однако из этого правила есть исключения, когда проведение негласных следственных действий осуществляется с целью расследования всех преступлений, независимо от степени их тяжести!

К таким исключениям, в частности, относятся: снятие информации с электронных информационных систем (ст. 264 УПК) в том случае, если доступ к информационным системам или их частям не ограничивается собственником, владельцем или не связан с преодолением логической системы защиты, а также установление местонахождения радиоэлектронного средства (ст. 268 УПК). Очень удобные статьи. Потому что в вышеописанных случаях правоохранительным органам даже не нужно напрягаться с аргументацией в пользу гипотетической тяжести предполагаемого преступления.

Кроме простоты применения, замечательна также широта «захвата» — аспект, конечно, не новый, но еще более перспективный в контексте нынешнего УПК. Например, если читают вашу почту, с чьей-то точки зрения не защищенную должным образом, так вы же обычно не сами с собой состоите в переписке, а с определенным, иногда значительным количеством граждан. Все они автоматически подпадают под перлюстрацию только из-за того, что ваша почта, с чьей-то точки зрения, оказалась защищенной слабее информационных систем Пентагона.

Если говорить об установлении радиоэлектронного средства, то в принципе остальные статьи о негласных следственных действиях — излишни. На основании одной только этой статьи можно «покрыть» любую территорию и любые находящиеся на ней объекты.

Относительно сроков действия постановления следственного судьи о разрешении на проведение негласных следственных действий. Эти действия могут быть долгосрочными, если для выявления и документирования фактических данных о противоправной деятельности лиц может потребоваться значительный промежуток времени (например, снятие информации с транспортных телекоммуникационных сетей), или же краткосрочными (обследование жилья с целью выявления следов тяжкого или особо тяжкого преступления).

Эти сроки не должны превышать двух месяцев, но их, понятно, можно продлить. Например, если в результате проведения негласных действий не были получены фактические данные о преступлении или о совершивших его лицах. Либо таких данных оказалось недостаточно, и следователь или прокурор сочтет, что продление сроков будет содействовать раскрытию и расследованию преступления, следственный судья, конечно же, может вынести постановление о продлении срока проведения следственных действий.

Таковы возможности, предоставляемые только одной из глав УПК тем, кто и так облечен немалой властью над простыми смертными гражданами. В этом контексте цинично звучат рассуждения о соответствующем мировом опыте, который не имеет к нам никакого отношения, если, конечно, речь не идет о государствах Центральной Африки. А вот наш собственный опыт свидетельствует об одном: все, что можно использовать против рядового гражданина или нерядового, но попавшего в немилость (хоть сильных мира сего, хоть простого следователя), будет использовано против него. Теперь — на законных (не путать с правовыми) основаниях. Но никому, кроме следователя и прокурора, не станет от этого легче.

 

(Продолжение следует)


Заметили ошибку?
Выделите и нажмите Ctrl / Cmd + Enter