Долой постановления пленумов!

Подводя итоги этапа судебной реформы, связанного с формированием высшей судебной инстанции — Верховного суда — накануне начала его работы, хочется задать будущим верховным судьям один прямой, неделикатный вопрос: вы вообще зачем там, в Кловском дворце и около него, собрались? С какой целью или умыслом?

Я понимаю, что такая постановка вопроса несколько обезоруживает. «Потому что положено!» — отвечал озадаченный проводник поезда из фильма «Чародеи».

То, что каждому из судей многое положено и многое дозволено, — это факт. Однако Верховный суд существует вовсе не для того, чтобы трудоустроить 120 юристов высшей квалификации и оказать им и их близким родственникам материальную помощь. Более того, если кто-то думает, что государство тратит миллионы на то, чтобы содержать огромный аппарат помощников, которые, будучи проворными слугами своих господ, изображают видимость кассационного пересмотра дела путем направления в 99% случаев стандартной отписки: «Ваша кассационная жалоба является необоснованной, и это очевидно без изучения материалов дела», — то такие Труффальдины нам даром не нужны.

На самом деле, идеальный Верховный суд — это тот, который, подобно конвейеру, все подряд дела в порядке кассации не слушает, а занимается одним-единственным делом, своим главным предназначением — установлением судебной практики и надзором за ее единообразным соблюдением. Верховный суд может рассматривать отдельные дела, но это должны быть исключительные случаи — те самые казусы, по которым в дальнейшем будет определяться судебная практика в данной категории дел.

Почему это должно быть именно так? Приведу простой и понятный каждому пример.

Возьмем ракетный завод — например такой, каким был «Южмаш», пока не победили Шариковы под руководством Швондеров. Или знаменитый куйбышевский «Прогресс» — родные стены Сергея Королева, где были изготовлены все советские ракеты для полета человека в космос, начиная с Юрия Гагарина.

Так вот, задача главного конструктора — нарисовать чертежи, передать их на завод, а уж там тысячи рабочих становятся к станку и точат свои гайки. Главный не ходит по заводу и не перемеряет штангенциркулем каждый болт и каждую гайку — потому что так работа превратится в сплошной бардак и ракету будут делать миллион лет. Для этого есть контроллеры, бригадиры, начальники цехов. Каждый должен на своем уровне заниматься своим делом. Королев придумал ракету — его задача обеспечить высокую культуру труда и соблюдение конструкторской документации в целом. Исполнителей — организовать и контролировать производственный процесс, а рабочих — точить, пилить, паять, прикручивать и т. п.

Королев не ходил по цеху с гаечным ключом. Он мог пройтись по цехам или по стартовой площадке и добрыми трехэтажными словами пояснить, как он отправит пешком по шпалам нерадивых исполнителей. И все работало, космические корабли бороздили просторы вселенной…

Если данная аналогия не всем очевидна, то можно вспомнить опыт работы советской судебной системы. Да, безусловно, был процент дел с элементами «политического» фактора. Но таковых было, если по совести говорить, менее 1%. Как, впрочем, что-то такое существует и во всех других странах. Надо быть очень наивным человеком, чтобы думать, будто тот же Белый дом не вмешивается в работу судов, там, где это касается вопросов большой политики…

Но для 99% простых людей самый народный советский суд более-менее старался соблюдать нормы материального и процессуального права. Другое дело, что законодательство того времени было деформировано идеологией, но суд в этом был не виноват.

Трудно себе представить, но в те далекие годы, когда не было ни компьютеров, ни принтеров, ни даже (!) ксероксов, — судебные органы были малочисленны, но продуктивны: все приговоры и решения писали от руки, но быстро, качественно и без ошибок. Дело слушали быстро и без теперешней волокиты.

В советское время было достигнуто подлинное единство судебных инстанций: суд был один — общий. Не было винегрета из хозяйственных, административных, общих по гражданским и уголовным делам, теперь еще придумали антикоррупционный и патентный суды, особняком где-то там стоит Конституционный суд… Да, был в те годы арбитраж, но это был именно арбитраж между предприятиями, учреждениями и организациями, и судом его никто не считал.

Верховный суд в те годы занимался исключительными делами, которые мог рассмотреть как в порядке кассации (термина «апелляция» тогда не было, был пересмотр), или даже как суд первой инстанции — если дело было особой важности. Но самое главное — Пленум Верховного суда издавал постановления по судебной практике. Эти документы, при всей их архаичности с высоты нашего времени, можно смело заносить в золотой фонд юридической мысли. Даже по прошествии десятилетий их приятно читать, ибо там есть живая мысль, логика, доступные примеры, полезные разъяснения. А все почему? Потому что писали от руки самую суть!

Когда у вас есть компьютер и принтер, вы можете комбинировать абзацы, копируя их из других текстов, в результате чего получается непонятная каша. Когда вы пишете от руки — вы описываете ход ваших мыслей. Если в голове ясно, то и словам на бумаге просторно.

А вот когда читаешь современные постановления пленумов высших судебных инстанций, то если бы не знать, что пишут их помощники на тяп-ляп при помощи команд copy-paste, то можно было бы решить, что авторы этих текстов курят бамбук…

К сожалению, чем дольше мы идем по пути судебных реформ, тем дальше мы уходим от двух ключевых, я бы сказал краеугольных камней судебной системы — единства всех судебных органов и работы по установлению ясной и однозначной судебной практики.

Обратите внимание: в Конституции 1996 года согласно ч. 3 ст. 124 было записано так:

Судопроизводство осуществляется Конституционным судом Украины и судами общей юрисдикции.

И далее следовала ч. 1 ст. 125 Конституции, где устанавливалось, что:

Система судов общей юрисдикции в Украине строится по принципам территориальности и специализации.

Несмотря на определенный разнобой на практике, в теории у нас все так же, как и во времена УССР, действовал единый суд, просто с «филиалами».

Что мы получили в результате реформы от 2 июня 2016 года? Норму ч. 1 ст. 125 Конституции оставили, а ключевую привязку — ч. 3 ст. 124 Конституции — ликвидировали! Теперь больше нет в Конституции упоминания о юрисдикции судов! Хотя, чего вы хотите, если слово «Украина» в названии Верховного суда оказалось лишним. Нет Украины — нет и юрисдикции. Есть просто набор бюрократических учреждений, именуемых по-старинке «суд».

Зато нашлось место иной юрисдикции, которую мы не признаем, но можем когда-нибудь признать согласно ч. 6 ст. 124 Конституции (в редакции от 2 июня 2016 года):

Украина может признать юрисдикцию Международного уголовного суда на условиях, определенных Римским статутом Международного уголовного суда.

Может признать, а может и не признать, не так ли? Можно ли считать вышеприведенное содержание ч. 6 ст. 124 Конституции правовой нормой? И зачем такой бред писать в Основном Законе? Увы, теперь депутаты могут только локти кусать, осознав, в какой блуд их завели юридические мудрецы Банковой.

Устранить пробелы и нелепости законодательного обеспечения судебной системы мы сможем вскоре после падения нынешнего хозяина Банковой, о котором, как водится, его вчерашние прихлебатели-лакеи расскажут немало гадостей. Полагаю, что это событие уже не за горами…

Но вот в той части, где это касается установления судебной практики, новообразованный Верховный суд вполне может себя проявить. Дело в том, что законы и конституции у нас меняются с калейдоскопической скоростью, а вот постановления пленумов высших судебных инстанций по определенным категориям дел пишутся на десятилетия и переходят по наследству потомкам.

Сколько было примеров, когда в силе оставались постановления еще Пленума Верховного суда УССР. Уже не было ни Конституции 1978 года, ни тех законов и кодексов, а постановления оставались, ибо там была изложена сама суть — принципиальные подходы к рассмотрению конкретных казусов, по сути — учебные пособия для судей. А хорошие учебники, как известно, часто переживают своих авторов.

Не секрет, что особенно плохо удавались разъяснения для Верховного суда и высших специализированных судов в последние 8 лет — примерно после 2009 года, когда в стране началось очередное политическое обострение, завершившееся в конечном итоге свержением Януковича, войной и прочим.

Именно в последние годы правления Ющенко, уже после ухода Василия Маляренко с поста председателя Верховного суда Украины, уровень постановлений пленумов по судебной практике упал ниже плинтуса, и такое впечатление, что ушел глубоко вниз на поиски то ли метро, то ли шахтеров…

Можно до бесконечности перечислять примеры юридических анекдотов, которые выходили из-под пера высших судебных инстанций как руководящие указания всем местным и апелляционным судам. Например, согласно п. 21 постановления Пленума ВСУ №9 от 6 ноября 2009 года «О судебной практике рассмотрения гражданских дел о признании сделок недействительными» говорится дословно следующее:

При решении споров о признании недействительной сделки, совершенной лицом под влиянием насилия (статья 231 ГК), судам необходимо учитывать, что насилие должно выражаться в незаконных, однако не обязательно преступных действиях.

В данном случае Пленум ВСУ выражает открытое несогласие с диспозицией ст. 189 УК, где изложена альтернативная точка зрения:

Статья 189. Вымогательство

1. Требование передачи чужого имущества или права на имущество или совершение каких-либо действий имущественного характера с угрозой насилия над потерпевшим или его близкими родственниками, ограничение прав, свобод или законных интересов этих лиц, повреждение или уничтожение их имущества или имущества, находящегося в их ведении или под охраной, или разглашение сведений, которые потерпевший или его близкие родственники желают сохранить в тайне (вымогательство), — наказываются ограничением свободы на срок до пяти лет или лишением свободы на тот же срок.

Иными словами, не только само насилие, но даже угроза насилием в сочетании с требованием совершить сделку — передать деньги, имущество, имущественное право и т. п. — уже образует состав преступления.

В качестве другого примера вопиющего пренебрежения принципами верховенства права можно указать на постановление Пленума ВХСУ №15 от 26 декабря 2011 года «О некоторых вопросах практики применения конкурентного законодательства», где в п. 3 дословно сказано следующее:

3. Конкурентное законодательство не ставит применение предусмотренной им ответственности за нарушение этого законодательства в зависимость от наличия у субъекта хозяйствования вины в любой форме.

После прочтения такого у любого юриста округляются глаза и встают дыбом волосы, даже у лысых. Вышинский просто нервно курит в сторонке…

Это как понимать: государство не обязано доказывать вину для привлечения кого-либо к ответственности? То есть можно наказать невиновного? Как в таком случае быть с нормой п. 2 ч. 2 ст. 129 Конституции, где ясно сказано, что одной из основ правосудия является обеспечение доказанности вины? Как быть со справедливостью и верховенством права?

Особого упоминания заслуживает та чехарда, которую устроили ВАСУ, ВХСУ и ВССУ в погоне за признанием подсудности земельных споров за своей «епархией».

Речь идет о постановлениях Пленумов ВХСУ №6 от 17 мая 2011 года «О некоторых вопросах практики рассмотрения дел по спорам, возникающим из земельных отношений», ВАСУ №8 от 20 мая 2013 года «Об отдельных вопросах юрисдикции административных судов» и ВССУ №3 от 1 марта 2013 года «О некоторых вопросах юрисдикции общих судов и определения подсудности гражданских дел».

Тут, как оказалось, все три подсудности могут иметь место. В результате даже там, где были ростки ясности, пленумы проехались асфальтным катком своих «разъяснений».

Беда еще и в том, что многие разъяснения пленумов таковыми не являются. По своему содержанию такие шедевры канцеляризма изобилуют простыми перепечатками норм действующего законодательства с требованием его неуклонно соблюдать. Это как бы масло масляное. Но что хуже — там, где действительно непонятно и двусмысленно, пленумы не только не вносят ясность, но часто наоборот — наводят тень на плетень… Такие «разъяснения» зачастую не помогают, а мешают работать!

Кроме того, почти все они без исключения демонстрируют полное пренебрежение принципом верховенства права и декларируют «старорежимный» подход — всех держать и никого не пускать! Право должно быть прямо предусмотрено и «дозволено», другого и быть не может! В случае сомнения — считается, что лицо не имеет права на данное право, пока государство его законодательно не признает.

В такой системе координат мы не можем идти в XXI век.

Поэтому первое, с чего должен начать свою работу новый состав Верховного суда, — самая тщательная ревизия постановлений пленумов высших судебных инстанций по видам судебных практик. А за период 2009–2017 годов их смело можно выбрасывать в урну. И наверстывать упущенное — выписывать новые правила.

Если постановления Пленума нового Верховного суда продержатся хотя бы пять лет — значит, его реформа и конкурс были не напрасны. Если нет — увы. Тогда должны будут прийти новые люди и все начать заново. Ведь кто-то должен сделать эту работу.