Нецензурная лексика и дематюкация языка: о прачечных-фигачечных, товарище Юе и российском опыте

Создается впечатление, что жара вкупе с приближающимися выборами странно действует на некоторых народных депутатов. Во всяком случае, это первое, что приходит в голову, когда читаешь законопроект депутата Ольги Богомолец №10414 «О противодействии сквернословию (о дематюкации языка)», внесенный в парламент 2 июля. Но если вдуматься, то законопроект о борьбе с нецензурной лексикой не такой уж смешной.

Во-первых, он явно выполняет роль эдакого отвлекающего маневра: пока социально активная часть граждан упражняется в остроумии, вспоминая анекдоты об антиматерных патрулях в прачечных и институтах культуры, под шумок в стране протягивают куда более опасные новшества.

Во-вторых, сам по себе закон о борьбе с нецензурной лексикой дурно пахнет. При всей своей очевидной глупости он может стать дополнительным рычажком в механизме контроля над информационным пространством.

И наконец, очень настораживает то, что законопроект госпожи Богомолец… очень уж похож на российский закон о запрещении табуированной лексики, принятый там пять лет назад. Но давайте сначала о смешном.

Нецензурная лексика — хулиганство в прямом эфире

Итак, открываем законопроект о борьбе с нецензурной лексикой. Он предлагает внести изменения в некоторые действующие законы Украины, и первым делом — в ст. 173 Кодекса об административных правонарушениях («Мелкое хулиганство»). Под мелким хулиганством кодекс подразумевает нецензурные ругательства в общественных местах, приставание к гражданам и другие неинтеллигентные действия, нарушающие общественный порядок и спокойствие.

Госпожа Богомолец хочет внести в перечень хулиганских те же действия, совершенные во время трансляции телерадиопередач, средствами массовой информации, во время публичных выступлений или (внимание!) путем распространения аудиовизуальной информации в сети Интернет. Это предполагаемая вторая часть ст. 173. Но предлагается еще и третья — то же безобразие, совершенное публичными персонами.

Что интересно, разницы в наказаниях что по первой, что по второй-третьей частям статьи за хулиганку не предусмотрено. (Кстати, нынешняя судебная практика говорит о том, что сама по себе нецензурная лексика не наносит ущерба чести, достоинству и деловой репутации того, кто стал объектом для упражнений в сквернословии, и злостного матерщинника, который матерится из любви к искусству и от переполняющих его чувств, можно привлечь исключительно к административной ответственности.)

Отсюда вопрос: зачем тогда эти новшества? Ведь любому здравомыслящему человеку понятно, что плеваться, материться и лезть в драку недопустимо что на улице, что в телестудии, и не имеет значения, публичная ты персона или не очень.

Закон о нецензурной лексике: жопа есть, а слова нет?

Что же такое нецензурная лексика? А то ведь, знаете, есть люди, которые даже невинное слово «жопа» считают матерным.

В законопроекте о борьбе с нецензурной лексикой сказано, что это термин, который «употребляется в значении, приведенном в Законе Украины «О телевидении и радиовещании». Однако в данном законе нет ни слова насчет жопы — матерщина это или нет? Оказывается, автор законопроекта считает, что этот вопрос должен решить… Кабинет министров. Не больше и не меньше. В шестимесячный срок после принятия закона парламентом (а наш будущий парламент, судя по всему, и не на такое будет способен) и вступления его в законную силу правительство обязано утвердить перечень слов и выражений, содержащих нецензурную брань.

Приключения товарища Юя

Есть одна древняя байка о китайском партийно-газетном функционере, который еще во времена советско-китайской дружбы приезжал в Киев, и его возили по редакциям, показывая, как в советской Украине обстоят дела с пропагандой и агитацией. Фамилия функционера была вполне обычной и даже благозвучной для китайца, но совершенно невозможной для слуха нашего человека. Состояла она из трех букв и начиналась на «х». Поэтому китайскому товарищу были выданы документы, в которых его имя немножко подправили. «Добрый день, товарищ Юй!» — энергично приветствовали гостя из Поднебесной киевские функционеры и главные редакторы. Тот, улыбаясь, поправлял, называл свою настоящую фамилию. Чем повергал киевских коллег в ужас.

К чему этот рассказ? К тому, что в проекте закона о борьбе с нецензурной лексикой есть очаровательный абзац: «Термин «сквернословие» (нецензурная брань) распространяется на случаи замены одной любой буквы в словах и выражениях ненормативной лексики согласно перечню, утвержденному Кабинетом министров Украины».

Бедный товарищ Юй — ему все равно не поздоровится.

Но все ради культуры! Ведь в законопроекте о нецензурной лексике госпожи Богомолец предусматривается, что штрафы, содранные с нарушителей ст. 173 Кодекса об административных правонарушениях, должны направляться… «на поддержку и развитие Украинского культурного фонда, который исполняет специальные функции по содействию национально-культурному развитию Украины».

УКФ — организация государственная, создана в 2017 году, и цели ее весьма расплывчаты. В этой тихой казенной культурной заводи много говорят об «инновациях» и «диджитализации», так что «содействие национально-культурному развитию» очень сложно назвать конкретной целью.

Закон о нецензурной лексике — контроль над теми, кто много болтает

А теперь о неприятном. В законопроекте о нецензурной лексике предлагается «ввести в действие систему мониторинга использования сквернословия во время телерадиотрансляций и публичных выступлений, а также распространения материалов, которые содержат сквернословие (нецензурную брань) в сети Интернет». (Впрочем, судебная практика показывает, что интернет-страницы уже приравняли к СМИ, так что это уточнение можно считать лишним.)

Однако в условиях монополизации информационного рынка и, давайте смотреть правде в глаза, активного наступления на свободу слова соцсети становятся самым свободным источником информации. Чем более государство погрязает в авторитаризме, тем нужнее ему дополнительные рычаги контроля над теми, кто много болтает.

В РФ закон о запрете нецензурной лексики вступил в силу еще в 2014 году. Он тоже вносил изменения в некоторые законодательные акты, касающиеся языка. Очень сильно возмущались из-за нововведений деятели искусств: закон запрещал фильмы, театральные постановки, книги, а также прочие кантаты и оратории, в которых были сакраментальные словечки. Некоторые фильмы, в том числе нашумевший «Левиафан», пришлось переозвучить. Однако все сходились в том, что цель закона не в очищении языка, а в дополнительном контроле.

И черт бы с ними, с этими российскими законами, что нам до них? Но! Законопроект о нецензурной лексике нашего парламентария Ольги Богомолец очень сильно напоминает творение ее российских коллег.

Напоследок — короткая цитата, пост художника, поэта, гения и матерщинника Леся Подервянского: «Я категорично проти проекту закону «Про дематюкацію», який запропонувала Ольга Богомолець. Х.й вам, а не закон!»

Да, автор поста буквы точками не заменял.