Реформа уголовной юстиции: Европа закрыла глаза и дала зеленый свет

Некоторое время назад восторженно-патетически отзывались иностранные эксперты о новом Уголовном процессуальном кодексе во время открытия проекта в поддержку уголовной юстиции в Украине. Восторженно — именно то слово. Во всяком случае, если говорить о публичных выступлениях. Джеймс Гамильтон (Венецианская комиссия), бывший главный прокурор Ирландии, президент Международной ассоциации прокуроров; Джереми Макбрайд (научный комитет Агентства Европейского Союза по вопросам основоположных прав); Лорена Бахмайер-Винтер, профессор Мадридского университета и др.

Говоря о новом УПК, гости с энтузиазмом рассказывали, что он очень прогрессивен; такому кодексу могут позавидовать даже европейские государства; на украинский УПК сейчас равняются другие страны, находящиеся в процессе реформирования уголовной юстиции. Настроение и тональность выступавших были, словно на бенефисе. Почти неприличным диссонансом прозвучал вопрос о том, как они расценивают появившуюся возможность использовать показания третьих лиц или проводить обыск жилья в отсутствие хозяина и т. д., прекрасно зная не только наш замечательный новый кодекс, но и будучи достоверно осведомленными относительно реалий работы украинской правоохранительной системы. Просьба прокомментировать небеспочвенные опасения, что целый ряд такого рода новшеств чреват для граждан невеселыми последствиями, была обращена к любому из присутствующих гостей по желанию. Прокомментировали чуть ли не все. Правда, и ответ был один на всех: опасаться нечего, от всевозможных злоупотреблений есть надежный предохранитель — независимый суд. Это они нам такое рассказывают. На возражение, что такого суда у нас, увы, нет пока что ни одного, гости синхронно и вежливо улыбались. После третьего рефрена о «независимом суде» только присутствие опытнейшего переводчика не позволяло ухватиться за спасительную мысль о том, что затянувшееся «моя твоя не понимай» — последствие сложностей перевода…

Европейские гости не могли не читать этот кодекс и они прекрасно знакомы с нашими реалиями, не год и не два профессионально изучая их. И раньше они же или их предшественники обходились общими фразами об объективных трудностях; пути, который осилит идущий; естественных и закономерных болезнях роста. Теперь риторика и интонации людей, откомандированных нести нам свет, была принципиально иной. Никто уже не уговаривал потерпеть, было сказано жестко: переживете.

Их любезная непоколебимость надолго оставила тягостное впечатление, ощущение, что нас бросили, оставили на растерзание нашим же реформаторам, с которыми гости так сошлись-подружились, что и не поймешь уже, кто чьими словами говорит…

С одной стороны, они устали от нас, так и не понявших, что если мы не нужны самим себе, никто не придет и не спасет. Никто не будет более заинтересован в нашей собственной судьбе, чем мы сами, равнодушно-беспомощный народ, сумевший разочаровать других и утратить веру в себя даже после Майдана…

Наивно было бы сбрасывать со счетов и тот факт, что, конечно, «заслуженного дирижера» типа нашего г-на Чечетова в европейских структурах нет и быть не может, однако это вовсе не исключает наличия совершенно четкой стратегии и того, что ее принимают близко к сердцу даже самые независимые эксперты.

Но есть еще один аспект. Европейцы наконец-то, спустя десятки лет разговоров, начали видеть результат. Пока что формальный, мало что меняющий в лучшую сторону в жизни людей, но осязаемый, такой, который можно подшить к отчету, чтобы там было хоть что-то, кроме протоколов о намерениях. Они начали видеть прогресс и движение в определенном направлении, поддающемся прогнозированию, тексты, похожие на законы, по которым живут в Европе. Они знают, что в обозримом будущем здесь по ним жить не будут, но тексты как таковые весьма неплохи, а главное — они становятся законами. И на данный момент этот результат для болеющих за наши судьбы по долгу службы с 9 до 18 с перерывом на обед или как там у них по европейскому КЗОТу — лучшее и самое реальное, о чем они смогли рапортовать своим бюрократическим структурам.

Судьба распорядилась так, что системно, как теперь модно говорить по поводу и без, на ниве реформирования судебной и правоохранительной системы потрудился советник президента Андрей Портнов. Он демонстрирует достижения, которых не удавалось добиться на этом поприще ни одному топ-менеджеру за последние 20 лет. Предшественникам всегда чего-то не хватало для результата: то политической воли шефа, то собственной инициативы, то законодательной.

Да, сегодня повсеместно выстроена жестко отшлифованная вертикаль, в том числе судебная, что есть нонсенс. Но пройдет время, нынешние небожители покинут Олимп и утратят свое влияние. Законы останутся. Надеюсь, лучшие из законов, сравнимые по качеству с эталонными европейскими образцами.

Наши зарубежные друзья, те, кому надо, знают нас лучше, чем мы можем себе это представить и уж точно — гораздо лучше, чем нам хотелось бы. В некоторых жизненно важных для нас областях они прилагали очевидно больше усилий, чем мы сами. А теперь им, в отличие от многих из нас, вовсе не так обидно, что результат показали «плохиши», а не «кибальчиши», на которых мы в свое время так рассчитывали.

И совсем уж насмешкой истории выглядит тот факт, что именно нынешняя власть приведет Украину к Европе так близко, как мы к ней не подбирались еще никогда. Хотя окольный путь к этой цели  пролегал запутанными, темными тропами. Но в данном случае мутный мотив наших кормчих уж совершенно не важен — важен результат.

Беспомощность нашей как названной, так и поплывшей ОО, во всей красе проявляющаяся, в частности, и в ее характерном законотворчестве (не только зарегистрировать законопроект — написать-согласовать между собой не способны), заслуживает отдельного повествования. Как и синхронные действия с властью там, где принятие законов не может оправдать даже евроинтеграция, а главное и самое циничное — она этого вовсе не требует.

И наблюдаем за всем этим мы, в большинстве своем пассивные наблюдатели, жертвы навязанных приоритетов. Множество важных вещей, которые непосредственно повлияют на жизнь каждого, интересуют нас несравненно меньше, чем, например, новые подробности из сериала о женщине, которая сидит (вне всякого сомнения, осужденная совершенно не так и вовсе не за то). И закономерно, что судьба этой странной страны и миллионов, здесь обитающих, вполне может зависеть от участи этой выдающейся, незаурядной, одной из сотен тысяч заключенных. Той, которая, судя по всему, одна-единственная на всю страну осуждена неправедно, с применением избирательного правосудия. Потому что и внутри страны, и снаружи только об этом и разговоров. От нас требуют покончить с избирательным правосудием, называя одно-единственное имя. В то время как «избирательность правосудия» давно пора внести в соответствующие статьи закона наряду с основополагающими принципами: законности, равенства сторон и т. д. Потому что в отличие от последних, одна лишь избирательность правосудия работает реально — повсеместно и ежечасно. Сегодня — точно так же, как и вчера, несмотря на захватывающее реформирование, беря свое начало в том же источнике — регистрации заявлений о совершенном или готовящемся уголовном правонарушении (как это по новому УПК сейчас называется). Именно там происходит первичная обработка и фильтрация заявлений по принципу прикладной перспективности: интересные-неинтересные. Это та вечная тема, ввиду изменения полномочий прокурора теперь с лихвой компенсирующая грядущую ликвидацию общего надзора, которая уже вот-вот, наконец, кажется, случится, хотя была провозглашена 17 лет назад. Возможно, это одна из причин того, что всегда существовавшее у нас мощное прокурорское лобби не оказывало ожидаемого сопротивления. Хотя, конечно, сегодня сопротивляться мерной поступи реформ трудно и рискованно.

Итак, неизбежное уже лишение прокуратуры целого ряда профессиональных «бонусов» с лихвой окупится возможностями, предоставляемыми прокурорам новым Уголовным процессуальным кодексом. Тем более, что в соответствии с новым уголовным процессуальным законом фактически ни одно постановление следователя не попадет в суд без «благословения» прокурора. В первую очередь это касается проведения как гласных, так и негласных следственных действий, а также выбора меры пресечения для подозреваемого, без которых не обходиться ни одно досудебное расследование. Вопрос ли это к создателям кодекса? Пожалуй, нет. Нынешнему кадровому составу правоохранительных органов, милиции, прокуратуре — какой закон ни напиши, они на практике изуродуют его так, что не опознают создатели. Что подтвердило внедрение УПК, что однозначно подтвердит воплощение в жизнь нового закона о прокуратуре.

Реформы надо было начинать с формирования принципиально иных кадров, которым следовало дать новую мотивацию или как минимум хорошо забытую старую… Но поскольку меньше всего всем властям за последние 22 года нужны были профессиональные независимые суды и такие же правоохранительные органы, вышеуказанную цель на самом деле никто никогда не преследовал, что бы ни рассказывали.

Таким образом, принят действительно очень прогрессивный УПК и рождается революционный закон о прокуратуре. Что-то принципиально изменится? Нет. Но этот вопрос — не к авторам законов…

Раньше европейцы ехали в страну зарождающейся демократии, подающую большие надежды и обладающую несомненным потенциалом. Теперь они прибывают в государство, погруженное в самое себя, как бы застывшее вне времени и уж точно находящееся вне мировых контекстов, вечный объект чьей-то политики. Государство, разделенное посредине магическим штрихпунктиром: то, что выглядит справедливо для левой его части, — совершеннейшая несправедливость и произвол для правой, и наоборот. И ярчайшей иллюстрацией этого навсегда останется третий тур президентских выборов, воспетый в левой части, проклятый в правой, освященный высшей судебной инстанцией незаконно и небескорыстно, и, по большому счету, как оказалось, напрасно. И до того, а уж тем более после, этим справедливым несправедливостям утерян счет. И разделить это государство легче, чем стереть эту линию.

Так что обижаться на европейских товарищей нечего. Как и возлагать на них чрезмерные ожидания. Они хотели, разумеется, видя в этом свой экономический, геополитический интерес, помочь гражданам удивительной страны, географически находящейся в Европе, а ментально — в глубокой Азии. И сегодня делают то, что могут. Их следует благодарить за нечеловеческое терпение. Уставшие от нашего болота, распрей, неопределенности и меркантильности, мелкой и космической, наши европейские друзья не сделают за нас то, что мы должны (были) сделать сами. Не доверяя никому — ни власти, ни весело толпящимся в очереди во власть.