Онкология в Украине — история болезни

«Добро пожаловать в Украину, самую коррумпированную страну Европы» — с таким заголовком вышла в свет статья в одном из февральских выпусков The Guardian. Речь в ней шла о коррупции в украинской медицине, а именно о погрязшем в коррупционном болоте Национальном институте рака (НИР), о директоре клиники Игоре Щепотине.

История о «главном онкологе» Украины очень показательна — как гистологический срез опухоли, разросшейся в здравоохранении нашей страны. На протяжении многих лет в главном онкологическом центре Украины процветали поборы, хищения бюджетных средств, воровство лекарств у смертельно больных людей, незаконные испытания лекарственных средств на людях, вытравливание бесценных кадров. Перетащив НИР из Академии медицинских наук под протекцию Минздрава, директор института получил большие, практически неограниченные полномочия по «наведению порядка» в здравоохранении Украины. Иногда результаты такого руководства переполняли даже большую украинскую чашу терпения, и по поводу новых смертей, краж или скандалов собирались комиссии по расследованию деятельности института. В итоге скандально известному главнокомандующему войной с раком удавалось выходить сухим из воды.

Украинцы привыкли к коррупции. Для многих из нас она стала неотъемлемой частью повседневной жизни, мы свыклись с многочисленными поборами: учителям, гаишникам, сантехникам, налоговикам, медикам... Ситуация с коррупцией в медицине, а особенно в онкологии, имеет свою специфику, как и сама болезнь. Онкология — это муки, тяжелые последствия химии и облучения. Ни для кого не секрет, что лечение очень затратное. На лечении этого заболевания, на горе онкобольных, забыв о совести и Боге, зарабатываются баснословные деньги. Наверное, нет ни одной семьи (через близких или дальних родственников, друзей, коллег по работе), которая бы не сталкивалась с этим тяжелым недугом. К сожалению, в Украине этот диагноз особенно страшен и больше похож на приговор: рак обнаруживается на поздних стадиях, когда вылечить болезнь уже невозможно.

Причин тому несколько: чаще всего украинские врачи не обладают «онкологической настороженностью», то есть суммой знаний из области онкологии, симптоматики ранних стадий рака различных локализаций. Согласно современной медицинской теории, выявление рака в предраковой (нулевой) стадии позволяет практически во всех случаях излечить болезнь. К сожалению, украинцы также не могут похвалиться бережным отношением к своему здоровью. Да и государство, разрушив старую систему Семашко с ее профилактическими осмотрами, пока ничего не предложило взамен.

Кто из нас не знает, каких огромных денег стоит лечение и с какими колоссальными, зачастую непреодолимыми трудностями сталкивается онкобольной в Украине? Многим нашим соотечественникам, заболевшим раком, даже невдомек, что их товарищи по несчастью, например, в Люксембурге получают специальные жетончики с электронными чипами, по которым в аптеках отпускается нужное количество опиатов. За границей человек в терминальной (необратимой) стадии болезни может вести достаточно активную жизнь: он носит с собой устройство, которое автоматически или по его желанию впрыскивает необходимую дозу препарата. В Украине нередки случаи, когда доведенные до отчаяния родственники, не в силах видеть муки родного человека, обращаются к сбытчикам наркотиков...

Безусловно, онкология — проблема всего мира. В 1971 году президент США Ричард Никсон подписал National Cancer Act, что в США стало началом так называемой войны с раком — целенаправленных исследований для понимания природы онкологии и попыток разработать эффективное средство. Несмотря на огромные усилия, панацею найти не удалось. Дело в том, что сегодня насчитывается более 200 разновидностей злокачественных новообразований, каждая из которых имеет собственные особенности роста, клинических проявлений, способности давать метастазы. Поскольку не существует единой болезни, найти универсальное лекарство сразу от всех опухолей вряд ли удастся. Развитие злокачественного образования вплоть до его клинического проявления может длиться много лет, и все эти годы организм сопротивляется, пытается сдержать развитие болезни. Коварство онкологических заболеваний в том, что вначале они проявляются симптомами вполне обычных недугов: например, колита, гастрита, фиброзной мастопатии, радикулита...

Почему в США так серьезно подошли к вопросу онкологии? Они умеют считать деньги. Если работодатель брал к себе на работу больного человека, не зная о его болезни, он нес большие потери. То же касается и страховых компаний, когда семья застрахованного получала немалые деньги после смерти онкобольного. Поэтому сегодня американцы постоянно проводят специальный мониторинг, позволяющий выявить рак на ранних стадиях. Это выгодно всем: и людям, и работодателю, и страховой компании. Медики получают деньги за раннюю диагностику.

Несмотря на то, что не удалось найти лекарства от рака, в результате этой работы ученые пришли к выводу, что борьба с раковыми заболеваниями может быть успешной при следующих условиях: первое — обнаружение заболевания на ранних стадиях; второе — комплексное лечение; третье — высокий профессионализм врачей. Онкологическое заболевание у каждого человека проходит по-разному, поэтому думающий онколог обязательно контролирует и корректирует лечение, проводит поддерживающую терапию.

Например, японцы добились колоссальных успехов в лечении рака желудка: они попросту заставили всех взрослых два-три раза в году делать гастроскопию, благодаря чему удается заметить эту патологию в стадии маленького пятнышка на слизистой. Немедленно проводится операция, и 96% больных благополучно преодолевают барьер десятилетней выживаемости. У нас ситуация совсем иная: больше половины больных попадает на операционный стол с метастазами...

Онкология молодеет, все чаще страшный диагноз ставят детям до 18 лет. Детская онкология — одна из самых острых тем для современного общества. В Европе благодаря своевременной диагностике, использованию международных протоколов лечения удается полностью вылечить 7 из 10 онкобольных детей. В нашей стране цифры чудовищны: умирает каждый второй ребенок с таким диагнозом. В Украине против родителей встает враг не только в лице онкологического заболевания ребенка, но и нашей системы здравоохранения, которая полна решимости эксплуатировать их отчаянное положение с целью наживы.

Детей, поступающих из всех уголков Украины в Национальный институт рака, лечат лучшие специалисты, у себя дома они рассчитывать на это не могут. Врачи сами решают, каких больных принимать, а каких выписывать. Поэтому родители изо всех сил стараются им угодить: дарят подарки, безмолвно кладут в карман врачей написанные на клочке бумаги суммы. Онкологических больных больше, чем коек, отправка же домой равноценна смертному приговору. Практически никто из родителей, поголовно плативших взятки за лечение своего ребенка, не подал официальной жалобы. «Конечно, они боятся, — говорит Наталия Онопко, руководитель благотворительной организации «Запорука», уже десять лет помогающей онкобольным детям. — Любой скандал закончится тем, что их отправят обратно в областную больницу. Вы понимаете, что это значит?»

Есть ли у нашей страны стратегия борьбы с онкологическими заболеваниями? Ведь неумолимая статистика (в Украине она недостаточно достоверная, так как учет всех онкобольных не ведется) пока неутешительна. Как известно, для лечения онкологических заболеваний применяется хирургия, химиотерапия (использование с лечебной целью лекарственных средств, тормозящих развитие или необратимо повреждающих опухолевые клетки) и лучевая терапия (медицинская процедура, при которой производится облучение опухоли высокой дозой ионизирующего излучения, разрушающего опухоль). Результат лечения во многом зависит от профессионализма онколога. Лучевая терапия к тому же является тандемом врача и физика. Физик рассчитывает поля, настраивает, как должен идти луч. Если опухоль находится рядом с жизненно важными органами, решает, как их лучше обойти. Рассчитывает глубину воздействия, чтобы не задеть живые ткани. Подготовка такого профессионала занимает немало времени. Например, в Америке существует специальный центр, где процесс моделируется на различных тканях. У нас таких центров и специалистов нет.

В наших реалиях персонал, например, на линейный ускоритель часто набирается из выпускников физического факультета, слыхом не слыхавшим о фантоме — специальном изделии, на котором калибруется прибор прежде чем облучать человека. Как рассказывал один известный врач-онколог, «ну, человек 100 у меня умерло, на 101-м я научился».

То есть сам факт закупки техники для онкологии еще не означает, что она будет качественно и эффективно работать. Покупка супердорогого оборудования, на которое расходуются бюджетные деньги, часто не учитывает затрат на его обслуживание, на обучение персонала.

Очень показательной является история с постройкой на базе Киевской городской онкологической больницы Центра ядерной медицины. Так, в 2007 году из госбюджета на создание центра с применением ПЭТ-технологии (позитронно-эмиссионный томограф) для раннего выявления онкологических заболеваний было выделено 228 тыс. грн. Министерство здравоохранения не удосужилось провести расчеты по смете данного центра, сумма была взята с «потолка». Тогда у распорядителя средств — Главного управления здравоохранения и медицинского обеспечения Киевской городской государственной администрации отсутствовала даже стратегия в отношении ПЭТ-технологии: не было принято решение о классе аппарата, типе циклотрона, фармацевтической лаборатории и т. д. Не было учтено, что в Украине отсутствуют специалисты по подготовке помещений, установки данной техники и ее эксплуатации. Никто не вспомнил печальный «опыт» введения в эксплуатацию линейного ускорителя, который более двух лет после оплаты госсредств по программе «Онкология» не функционировал в Киевском онкологическом центре. А значит, следовало ожидать, что во время подготовки помещения, монтажа и запуска в эксплуатацию ПЭТ возникнут трудности, процесс запуска аппарата затянется на долгие годы (Центр радиационной медицины начал работать только 14 декабря 2011 года).

Позитронно-эмиссионный томограф (ПЭТ) — это высокотехнологичное оборудование, которое используется для ранней диагностики онкологических опухолей, контроля лечения и выявления метастазов. При использовании этой технологии пациенту внутривенно вводятся специально синтезированные на циклотроне (миниреактор элементарных частиц) короткоживущие изотопы (они оказывают наименьший вред как человеку, так и окружающей среде). Радиоактивные частицы соединяют с глюкозой, а через некоторое время проводят сканирование с помощью позитронно-эмиссионного томографа, совмещенного с компьютерным томографом (ПЭТ-КТ). ПЭТ-КТ внешне похож на уже привычный компьютерный томограф, но отличается тем, что «видит» внутри человека скопление радиоактивных частиц с глюкозой (злокачественные клетки потребляют глюкозу интенсивнее, чем другие). ПЭТ состоит из циклотрона, химической лаборатории, КТ (компьютерный томограф), планирующей системы, модулятора. Приблизительная стоимость ПЭТ равняется 6–10 млн долл. в зависимости от комплектации. ПЭТ производят следующие корпорации: Siemens, General Electric, Philips. В США используется более 500 ПЭТ разных поколений сложности. ПЭТ в первую очередь используется для ранней диагностики онкологических заболеваний, позволяет увидеть точную локализацию опухоли и метастазы.

Мнения специалистов насчет покупки ПЭТ-КТ разделились. Сторонники дорогостоящего оборудования сетовали на то, что в Украине отсутствует современная диагностическая и лечебная медицинская техника, используемая в лечении онкологических больных в мире. В то же время противники таких закупок отмечали, что в нашей стране практически нет системы борьбы с онкологическими заболеваниями. В частности, на государственном уровне нет четкой стратегии и тактики борьбы с данной болезнью. Отсутствует минимальное количество необходимого диагностического и лечебного оборудования. Целесообразнее было бы обеспечить все онкологические диспансеры медицинской техникой так называемой золотой середины: компьютерные томографы, ультразвуковые аппараты, гамма-терапевтические установки и другое современное оборудование, которое в десятки раз дешевле ПЭТ-центра. Закупка такого оборудования позволила бы провести диагностику и лечение десятков тысяч больных раком украинцев. Компетентные специалисты отмечают, что закупка линейных ускорителей, кибер-ножей, ПЭТов должна идти по отдельным международным кредитным линиям, как это делается по проблеме СПИДа и туберкулеза. К тому же, за 228 млн грн Украина могла бы приобрести более 10–15 линейных ускорителей, позволяющих вылечить десятки тысяч граждан нашей страны, больных раком. Аналитики отмечали, что закупка ПЭТ-центра является либо большой ошибкой, либо огромной аферой в сфере медицины.

В итоге идея покупки ПЭТ все же подхватывается, ведь деньги выделяются очень большие. Однако оснащение проводили совершенно бездумно: лаборатория — одного производителя, циклотрон — другого, КТ — третьего. Туда же добавили линейный ускоритель четвертого. Кто будет строить помещение — не знали. Не учли историю с линейным ускорителем Siemens, который смогли запустить только спустя два года после покупки — якобы не было денег на постройку бункера. Но здесь возникает логичный вопрос: зачем тогда покупать? Скажите, вменяемый человек, не имея квартиры, будет покупать дорогую технику или мебель, чтобы она валялась в гараже? А страна делает это.

После того как 228 млн грн были выделены, они были успешно «распилены» тремя-четырьмя фирмами, руководившими этим процессом. Из бюджета Киева пришлось «доложить» дополнительные деньги на построение самого центра. Поговаривают, что эта сумма зашкаливала за 400–500 млн грн. За эти же средства кроме ремонта накупили кучу аппаратов. На проекте настолько бестолково сэкономили, что дверь в бункере закрывалась неплотно, там была щель. Цена всех изделий была завышена в три-четыре раза. То есть, Украина могла бы построить за эти деньги три-четыре таких центра.

С учетом того, что строительство центра происходило в Киеве, в этом процессе участвовала тогдашний заместитель мера Киева Ирэна Кильчицкая. Ольга Богомолец в то время возглавляла Постоянную комиссию Киевсовета по вопросам здравоохранения. Хотелось бы задать ей резонный вопрос: знала ли она об этом? Если она об этом не знала, то как этот человек может сегодня возглавлять Комитет ВР по здравоохранению? А если она об этом знала, то, наверное, должна нести ответственность.

В этом дорогостоящем проекте вылезла вся грязь и бездарность госзакупок медицинской техники. Когда в контрактах на закупку дорогостоящего оборудования не предусмотрено, куда оно будет устанавливаться, за какие деньги будут строиться бункеры, как будет обучаться персонал, откуда будут браться деньги или на расходные материалы, на плановые и неплановые ремонты. В результате техника используется неэффективно, часто выходит из строя, потраченные государством средства уходят в песок.

По данным Европейской ассоциации ядерной медицины, для обеспечения точной ранней диагностики рака необходима одна ПЭТ-КТ установка на 1,5–2 млн человек. Для сравнения: в Германии — 80 аппаратов на 82 млн населения, в Израиле — 6 ПЭТ на 8 млн населения. Таким образом, для оказания помощи онкологическим больным на европейском уровне в Украине должны действовать как минимум 20 установок для проведения исследования ПЭТ-КТ. Поэтому введение в эксплуатацию еще одной установки должно бы радовать. Где-то через полгода-год после идеи закупки первого ПЭТ-КТ решили оснастить таким же высокотехнологичным оборудованием больницу властьимущих — Феофанию. Но здесь это делалось без огласки. Действительно, во Франции — 45 аппаратов ПЭТ на 65 млн населения. Однако экономные французы подсчитали, что выгоднее не ставить циклотрон (самая дорогая часть) во всех центрах, а намного дешевле возить уже готовые шприцы в пределах 200–300 км. Поэтому вся территория Франции была разделена на такие сегменты. В Турции, понимая необходимость внедрения новых методик, также пошли оригинальным путем: создали большую лабораторию, в которой синтезируют препараты, затем их перевозят в клиники, где находятся сканеры. В данный момент в этой стране работает уже более десяти центров, оборудованных такой аппаратурой. А теперь подсчитайте расстояние между Центром ядерной медицины и Феофанией. Мы богаче французов?

С 2002-го по 2011-й также велись крупные закупки медицинской техники. Иногда предпочитали дешевую китайскую, такие томографы оказались одноразовыми. Предъявлять претензии некому — китайская фирма попросту исчезла.

К сожалению, ни один министр здравоохранения не вникал в этот процесс, не пытался навести порядок. «Этих людей действительно очень трудно победить. Они контролируют все. Они как гидра. Среди них есть офицеры спецслужб, прокуроры. Мы боремся с реальными ребятами, знаете. Я бы провел параллель с Колумбией и наркокартелями. Они выглядят прекрасно, выглядят респектабельно, но за завесой всегда кровь», — так описал ситуацию с коррупцией в украинской медицине журналисту The Guardian его собеседник.

11 февраля 20015 года Игорь Щепотин был отстранен от занимаемой должности директора Национального института рака. Министерство здравоохранения обещает провести прозрачный конкурс.