Беженцы: прижиться нельзя вернуться

«Куда вы будете урну с прахом забирать? — Не знаю. — Ну, хоронить где будете? — Не знаю. Мы переселенцы...»

Ольга с мужем и двумя детьми (14-ти и двух лет) приехали в Киев из зоны боевых действий около месяца назад. Беда, как нередко бывает, не приходит одна: в их дом постучалась не только война, супругу поставили диагноз — онкология. Даже те, кто близко не сталкивался с раком, знают, что лечение этого недуга часто разорительное. После того, как продали все, что можно было продать, деньги помогали собирать волонтеры. Они боролись до последнего. Ольга молодец, держится. Сорвалась только один раз, когда поняла, что выбирает урну для мужа... Дальше — жить. Как ни сложно, как ни больно. Поднимать детей. Учиться дышать заново. Без мужа и без дома.

История Ольги, рассказанная Лесей Литвиновой, волонтером центра помощи переселенцам на Фроловской 9/11, на своей странице в Facebook, ярко иллюстрирует, с чем приходится сталкиваться тем, кто бежит от войны на востоке нашей страны. Людям, помимо жилья и работы, множества привычных, но необходимых в ежедневной жизни вещей, нередко нужны инвалидное кресло, помощь в лечении или операции, в поиске доноров крови. Похороны — одна из самых больших проблем.

«Мы хороним людей. Часто приходят и говорят: помогите подобрать костюм, помогите собрать на похороны, нам не на что и негде хоронить, — горько констатирует Л. Литвинова. — Как известно, у нас каждый человек имеет право на бесплатный участок на кладбище по месту прописки. Тех, кто убежал от войны, должны хоронить по месту прописки. Поэтому чаще идем по пути кремирования. На прошлой неделе мы помогали Ольге с похоронами мужа. Она не знает, куда забрать прах. По закону имеет право в течение года продержать урну в крематории. Пока урна осталась там».

Еженедельно в Украине регистрируют около 20 тыс. внутренне перемещенных лиц (ВПЛ). Одними из главных и первоочередных проблем, с которыми сталкивается каждый человек на новом месте, — жилье и работа. Еще в прошлом году был принят Закон Украины «Об обеспечении прав и свобод внутренне перемещенных лиц», согласно ст. 9 которого переселенцы имеют право на бесплатное жилье на протяжении шести месяцев при условии оплаты коммунальных услуг. Проблема состоит в том, что ни порядка предоставления жилья, ни ответственных лиц по его предоставлению в законе не прописано. Эти функции размыты по министерствам и ведомствам. Крайнего найти невозможно.

«В стране больше года идет война, волонтеры занимаются тем, чем должно заниматься государство. На начальном этапе это было понятно, все ждали, когда государство выйдет из комы и научится ходить. Однако государство встало и пошло в другую сторону. Дальше волонтеры не справляются, проблемы уходят в область системных. До сих пор не разработана комплексная программа помощи переселенцам, не придумано, куда их селить. К большому сожалению, с проблемой мы остались один на один», — рассказывает Л. Литвинова.

Список социального жилья некоторое время висел на сайте Минсоцполитики. Однако, по словам волонтера Оксаны Сухоруковой, которая упорно пыталась дозвониться практически по всем номерам, телефоны либо молчали, либо на другом конце провода жилье предлагали снять за деньги.

«Мы регулярно встречаемся с Минсоцполитики, чтобы понимать, где искать это жилье, что делать с людьми, которые обращаются к нам на Фроловскую, — говорит О. Сухорукова. — Кто ответственен за предоставление жилья? Когда на наших встречах не присутствовал ГСЧС (Государственная служба Украины по чрезвычайным ситуациям. — Ред.), это ведомство становилось ответственным, если не было Минрегионстроя — стрелки автоматически переводились на отсутствующего. Было заявлено, что в Киеве есть 713 мест, куда можно поселить этих людей. Однако Минсоцполитики не смогли нам объяснить, где эти места. То есть официальная информация на сайте не соответствует действительности. Нам сказали: если вам не нравится, мы можем убрать эту информацию, и теперь на сайте Минсоцполитики нет списка социального жилья» (сейчас такая информация доступна на информационном сайте для граждан, вынужденных оставить свое место жительства vpo.gov.ua. — Ред.).

Их жилье разрушено, но компенсации от государства переселенцы не получили. По словам первого заместителя главы Минсоцполитики Василия Шевченко, ведомство делает все что может в рамках выделенного бюджета: на коммунальные платежи государство доплачивает нетрудоспособным переселенцам (пенсионерам, детям, инвалидам) 884 грн в месяц, трудоспособным — вполовину меньше на протяжении трех месяцев.

Чтобы получить денежное пособие, человек должен стать обладателем справки о том, что он действительно является ВПЛ. Однако, по словам О. Сухоруковой, помогающей переселенцам ежедневно, система регистрации устроена так, что не все могут и хотят регистрироваться. Поэтому цифра, озвученная ГСЧС Украины, о том, что по состоянию на 19 июля из зоны АТО выехало 905 тыс. 640 человек, мягко говоря, очень занижена и, скорее всего, реальное количество вынужденных переселенцев больше недавно обнародованных данных ООН — 1 млн 401 тыс. 100 человек.

Почему не все могут зарегистрироваться? Согласно постановлению Кабмина №505, при регистрации переселенец должен отметить фактическое местонахождение, причем информация должна быть достоверной, она проверяется. В нашей стране не все люди, сдающие жилье (даже предоставляющие его бесплатно), готовы к тому, чтобы их данные «светились». Многие украинцы привыкли не доверять государству, опасаясь начисления дополнительных коммунальных услуг или других «сюрпризов».

«Вторая категория людей — дети, выехавшие из зоны АТО с бабушками-дедушками, тетями-дядями, другими родственниками. Они не могут получить эту помощь, поэтому не регистрируются, — объясняет О. Сухорукова. — Нередки случаи, когда родители погибли, а документов, это подтверждающих, нет».

Волонтеры — люди настойчивые. Они обратились с письменным запросом в КГГА с просьбой уточнить, где находится социальное жилье для переселенцев, и предоставить контакты лица, отвечающего за поселение ВПЛ.

«Нам ответили, что в последние годы финансирование на строительство социального жилья не было предусмотрено, — продолжает волонтер. — Далее можно только цитировать: «Враховуючи викладене, в Департаменті будівництва та житлового забезпечення на даний час відсутні жилі приміщення тимчасового та соціального фондів для надання внутрішньо переміщеним особам... Поселення цих громадян здійснюється до помешкань волонтерів інших областей». То есть государство не собирается выполнять обязательства перед этими людьми, мол, есть волонтеры, они вас поселят, к ним и обращайтесь. Это нонсенс».

Как можно интерпретировать последнее предложение из ответного письма? Волонтеры шутят: наверное, следующий шаг — создание специального органа, отслеживающего излишки жилья у волонтеров для предоставления его переселенцам.

Сегодня переселенцы вынуждены решать вопрос с жильем кто как может. Люди обращаются к родственникам, друзьям, группируются, снимая одну квартиру на несколько семей. Пенсионерам особенно трудно. Их не хотят брать на съемные квартиры, им часто отказывают пансионаты. И вовсе патовая ситуация случается, если человек, не дай Бог, болен, что отнюдь не редкость в преклонные годы...

Произошедший недавно случай с женщинами пенсионного возраста ярко демонстрирует несостоятельность нашего государства в решении проблем переселенцев. Пенсионерка из зоны АТО приехала в мирную столицу вместе с парализованной мамой. Ступив на перрон киевского железнодорожного вокзала, она, наверное, и не предполагала, что ей придется жить именно здесь. На вокзале есть региональный штаб (кстати, это опять же, не государственная инициатива, а частная), который занимается проблемами переселенцев. Однако они также не располагают информацией о бесплатном жилье для ВПЛ. Поэтому часто волонтеры временно селят переселенцев у себя дома, но ведь квартиры у них не резиновые. Начальник вокзала вошел в положение, и две немолодые женщины, одна из которых прикована к постели, некоторое время жили в комнате ожидания. О женщине-переселенке, живущей на вокзале, знали все: она обращались в ГСЧС, зарегистрировалась в Управлении труда и социальной защиты населения, оббивала пороги ведомств. Проблему удалось решить, подняв цунами в соцсетях, которое не могло не зацепить министра социальной политики Павла Розенко.

Есть категория переселенцев, которые все это время решали свои проблемы самостоятельно, жили, так сказать, на подкожных запасах, однако у многих они уже исчерпались. Вот и нередки случаи, когда люди возвращаются обратно, в войну. Осознают, что их там ждет. Это страшно. Плачут, но деваться им некуда.

А что же наше государство? Украина после года войны разбивает палаточные городки. И считает это достижением. Вместо налаживания понятной и простой системы вывоза/расселения/трудоустройства/реабилитации по регионам в Северодонецке построили палаточный городок. Кстати, не приспособленный для зимы. Как пояснили в ГСЧС, данный городок рассчитан на 120 мест и открыт на тот случай, если люди по причине осложнения ситуации в зоне АТО побегут от войны. Мол, здесь их можно временно разместить, зарегистрировать, предложить им проживание из базы данных, оказать психологическую помощь. Помимо того, что строительство таких городков опоздало на год, меня очень удивила цифра 120. Ведь только 25 июля из зоны боевых действий, по данным той же ГСЧС, выехали 2 тыс. человек. Палаточный городок на 120 мест звучит в данном случае просто как насмешка.

Как решить проблемы ВПЛ? У волонтеров есть прописанные предложения, каким образом вынужденным переселенцам можно обеспечить жилье, работу, социальный пакет. Есть одно «но»: найти тех, кто выслушает волонтерские наработки и примет к сведению. По словам Л. Литвиновой, есть замечательный опыт, которым поделились датчане. Строится новый жилой комплекс (это может быть район в городе, новый поселок в чистом поле) по принципу «вокруг производства», допустим, мебели. В комплексе есть все необходимое: детский сад, школа, амбулатория, милиция, почта и все сопутствующие службы. Сюда селятся люди, готовые работать на этих рабочих местах. По прошествии определенного времени жилье переходит в их собственность. Однако подобная программа может запуститься только по принципу «от одного государства к другому». Волонтеры это вряд ли сами потянут.

Как можно достучаться до государства? Гражданские организации, благотворительные фонды и частные лица, занимающиеся вопросами переселенцев, написали открытое письмо. «Мы надеемся, что нам хотя бы дадут ответ, кто несет ответственность за решение проблем переселенцев. Ведь тогда будет возможность спросить с них, подать в суд», — говорит Л. Литвинова.

Создание центра помощи переселенцам на Фроловской начиналось как инициатива киевлян, сейчас же большинство волонтеров — донецкие, луганские, крымские переселенцы. Среди сегодняшних волонтеров очень много тех, кто год назад не мог купить детям самое необходимое. Сейчас они снимают жилье, зарабатывают на жизнь, еще и успевают волонтерить.

От чего зависит успешность укоренения на новом месте? Во многом от того, нашел ли ты в трудную минуту плечо, на которое можно опереться. Человека, который поддержит хотя бы морально. Если же ты едешь в никуда и остаешься там один — прижиться неимоверно трудно. Особенно, если бросают вслед «сами виноваты, звали русский мир», «вот теперь пусть Путин вам и помогает».

И уж тем более негоже чиновнику столь высокого ранга, коим является первый заместитель министра социальной политики Василий Шевченко, откровенно не уважать тех, кому ты должен помогать. «Відомства і фінансова система дісталася нам після режиму, який, до речі, був вибраний переважно Сходом країни», — заявил чиновник 9 июля 2015 года в эфире «Радио Свобода».

«За последние месяцы на Фроловской появилось очень много новых лиц. На место взрослых, которые устали и выгорели, становятся подростки. Во всех отделах, кроме медпункта, — ребята 15–16 лет. Они разбирают пакеты на сортировке, помогают подобрать вещи, регистрируют людей, таскают мешки, выдают чай... Это киевские, донецкие, луганские, крымские подростки.

Они понятия не имеют об «особом статусе», они не разбираются в налогах и откатах. «Контрабанда» для них — это слово из приключенческих романов. Им все равно, откуда ты родом и на каком языке говоришь.

Для них мир делится на «справедливо» и «несправедливо». И они помогают нам, взрослым, лишившим их нормального детства, сделать что-то «справедливое».

Их улыбки, их самоотреченность, их жизнелюбие и юношеский максимализм держат нас на плаву, не позволяя опустить руки».

(Из ФБ Леси Литвиновой.)