Эффект пятидесяти лет, или Когда Сталин и Гитлер умрут окончательно

Некоторые исследователи культуры сформулировали идею об «эффекте пятидесяти лет». Иначе говоря, должны уйти два поколения, чтобы след кровавого прошлого сменился спокойным знанием. Памятью без травмы. Если нацистский Холокост был уничтожением Другого, то советский террор был Самоубийством. Но и у всякой памяти есть предел. Если ты нечувствителен к чужой травме, к чужому горю, ты вполне способен поверить в то, что ни Холокоста, ни сталинского Террора не было.

Пожалуй, именно поэтому третье поколение легко уходит в повторение прошлого, вступая в молодежные группы, исповедующие такие далекие от них по времени нацизм и коммунизм. И совсем не важно, кем был твой собственный предок, палачом или жертвой.

Как-то меня познакомили с двумя юношами, успешными студентами Киево-Могилянской Академии, искренне называющими себя коммунистами. Зная мое прошлое, они попытались пояснить мне логическую цепочку, объясняющую мой арест КГБ досадными искажениями марксистско-ленинского учения. Да, и сталинского. И показали книгу своего заочного учителя, творящего в одной из культурных европейских стран. Преподавателя университета…

Короткое время после этого знакомства мне было дико и больно. Но потом я вспомнил двух своих французских знакомых, знаменитого философа и министра, которые в юности активно участвовали в беспорядках на парижских улицах и в корпусах университета Сорбонны. А еще я вспомнил встреченного в США респектабельного профессора украинского происхождения, в молодости поклонявшегося учению Троцкого.

Когда-то, в 70-е годы прошлого века судьба свела меня в политическом лагере с пожилыми солдатами Украинской Повстанческой Армии, добывавшими свой 25-летний срок заключения. Некоторые из них стали близкими моими друзьями. Как и друзьями других еврейских узников, стремившихся уехать в Израиль. Сегодня, спустя десятилетия я иногда вижу на экране телевизора наивных молодых людей, считающих себя продолжателями борьбы далекой от них УПА. Понимаю, что некоторые из них, кто постарше, командированы в эту новую УПА нашей специальной службой. А у молодых романтиков есть шанс вернуться в реальную жизнь.

Писатель Примо Леви вспоминал: если бы сразу после освобождения из нацистского концлагеря его спросили, что сделать с этим лагерем, он ответил бы: «Уничтожить навсегда, вместе с нацистами и всеми немцами». Сорок лет спустя, написав несколько книг о Холокосте, он бы предпочел увидеть на месте лагеря монумент.

Когда-то, в годы своей тюремной молодости, я узнал острый вкус ненависти. Тогда, в своем черно-белом взгляде на мир, я с воодушевлением поддержал бы разрушение бараков, где я жил, осквернение и разрушение памятников Ленину и Дзержинскому… Прошли и мои сорок лет, я изменился. Сейчас понимаю: прошлое, каким бы жестоким оно ни было, необходимо помнить. Уничтожение памятников эпохи тоталитаризма облегчает молодым украинцам вступление в скверну прошлого.

В страшном (для меня!) фильме Абуладзе «Покаяние» дочь жертвы выкапывает труп диктатора. Ее отдают под суд, но она не признаёт своей вины, заявляет, что сделала бы то же самое ещё триста раз. Это символ острой, не зарубцевавшейся раны. Помнить необходимо. Но столь же необходимо видеть и слышать. Только тогда Сталин и Гитлер умрут окончательно.