Семен Глузман: В защиту неповиновению

С точки зрения буквы и смысла закона решение Верховного суда Украины, определившее победу в президентских выборах Виктора Ющенко, было неосновательным, противоправным. Надеюсь, это понимали и члены Верховного суда, и многочисленные юристы, эмоционально участвовавшие в этом необычном и скоропалительном процессе. Но именно это решение предотвратило тогда распространение конфликта на улицу…

В принципе, любая правовая система не может исключить возможность некоторых противоречий, несогласованности норм внутри этой системы. Именно поэтому необходимо введение особых норм в право для логического разрешения таких противоречий. Норм, которые могут, в случае необходимости, ввести самые различные правила разрешения конфликтов в системе права. Так называемая правовая контрадикция, то есть возможность и допустимость отдельных нормативных противоречий в системе права, однако, должна предполагать при этом общую согласованность всякой системы права как таковой.

Я сознательно усложняю свой текст банальностями из теории права. Настоящей теории права, не основанной на удобных мыслях классиков марксистско-ленинской философии. Ярким образцом простой правовой мысли была так называемая сталинская Конституция СССР, фактически являвшаяся волшебной книгой для сказочной жизни.

С демократической точки зрения тоталитарные режимы не обладают нормативной легитимностью. Однако это не означает, что у них нет легитимности фактической. Именно такой, фактической легитимностью обладали режимы Сталина, Гитлера и им подобным в ХХ веке. Такой же, вполне осязаемой фактической легитимностью обладает и авторитарный режим в современной России. Уже — в XXI веке.

К сожалению, мы, Украина, также унаследовали явную симпатию к фактической легитимности. В ущерб легитимности нормативной. И откровенное стремление президента модернизировать Конституцию продиктовано не желанием убрать пробелы и противоречия в праве, а сугубо практическими (личными, в первую очередь) соображениями.

Очень давно, 30 октября 1885 года, обер-прокурор Святейшего Синода К. П. Победоносцев вручил царю доклад «О необходимости судебных реформ». Одним из предложений, адресованных единоличному правителю страны, было следующее: «Пресечь деморализацию, которую распространяет в обществе публичность судебных заседаний». Никаких прямых параллелей с украинской судебной реформой здесь нет, я говорю лишь о тенденциях. В том числе и унаследованных нами.

У нас сейчас чрезвычайно сложная, опасная ситуация. Подавляющее большинство населения осознанно негативно относится к руководителям государства — как к законодательной, так и к исполнительной власти. Опыт открытого, уличного сопротивления людьми также не забыт. Как не забыт и успех (увы, нереализованный) этого сопротивления. Ментальность жителей Украины уже явно отличается от таковой в России и Беларуси. Фермент сопротивления здесь, в Украине, присутствует и усиливается. Он — этот фермент — был здесь и ранее. Один конкретный, почти социологический пример: за все свои семь лет жизни в политических лагерях я не встретил там ни одного белорусского диссидента. Не было их там и до меня, и после. А зоркий и целеустремленный аппарат КГБ был везде, и в Беларуси в том числе. Выходцев из Украины в наших зонах было до 40%. Неуловимый, невидимый фермент сопротивления!..

Наша экономическая и социальная ситуация неизбежно разрешится открытым внутренним конфликтом. Уличным и очень опасным: в стране на руках у граждан чрезвычайно много стрелкового оружия. Общественная функция, если она не выполняется нормально, законно, будет выполнена иначе — путем социальных отклонений. Давно известно, что социальный контроль может быть направлен лишь на то, чтобы «загнать внутрь» нежелательные для государства побуждения индивида и держать их под постоянным давлением. Но внешний контроль, даже силовой, не в состоянии полностью подавить все влечения и негативные эмоции граждан. Постоянные вспышки насилия, терроризма, агрессии, яркие антиобщественные действия — вот к чему приводит формальный внешний контроль. В такой ситуации конфликт правовых норм и личностных влечений остается неразрешимым. Длительная фрустрация (позволю себе такой психологический термин) ведет к серьезным дисфункциональным последствиям для личности, что в конечном счете скажется разрушительно и на обществе, и на государстве. Да, именно разрушительно, ибо уличные протесты не устанавливают демократию, а лишь предшествуют ей.

Традиционная, конца ХХ века, теория о беспорядках концентрирует свой интерес на деструктивном поведении групп людей, вовлеченных в беспорядки, однако поведение властей эта теория рассматривает как нормальное, инструментальное и рациональное. Думаю, господа Кучма и Янукович, владей они английским языком, порадовались бы такому взгляду западных конфликтологов… Но ведь и стабилизированный, полностью организованный способ поведения также может быть разрушительным, а зачастую даже более деструктивным, чем отклоняющееся поведение граждан (вспомним и здесь Кучму и Януковича…). Как заметил когда-то молодой Карл Маркс, закон, карающий за образ мыслей, не есть закон, изданный государством для его граждан.

Сегодня мы, европейцы, живем в мире террора. По-видимому, нарастающего. Коснется ли эта инфекция нас, украинцев? Могут ли наши «беспорядки» (на самом деле нормальная реакция на ухудшающиеся условия существования и сопровождающую их постоянную ложь со стороны государства) перейти в террор? Могут, поскольку это будет естественным (увы, так) реагированием граждан на монополию государства на насилие. Как заметил один из классиков этой специфической научной дисциплины, в эпоху своеобразного культа физической силы, когда насилие поднимается до ранга наиболее эффективного метода и наиболее убедительного аргумента в любых сомнительных ситуациях, трудно ожидать, чтобы при какой бы то ни было политической конфронтации использовались методы, деликатнее тех, которые подсказываются данной культурой и цивилизацией.

Не забываем: у нас — война. Смерти, кровь, трагедии семей. Не в Африке, не в Бразилии. Здесь, в Украине. Мы с этим живем. Мы к этому привыкаем. Сограждане, приведенные нами во власть, в подавляющем большинстве своем профессиональными политиками не являются. Они — интриганы, управляемые Хозяевами (несколькими, по числу псевдопартий в стране).

Все ли так печально у нас? Все ли так безнадежно? Нет, разумеется. Опять процитирую классика теории права. Разрешение престижным членам группы отклоняться от норм обеспечивает им возможность оказывать влияние на группу, вводить изменения в систему норм. Престижные члены, обладающие идиосинкразическим кредитом, благодаря, например, их прошлым заслугам или эффективному следованию нормам группы в прошлом, имеют возможность видоизменять свое поведение и осуществлять нововведения в группе и в групповых нормах.

Мы способны измениться. Стать умнее, решительнее. Только не следует отчаиваться. Вслед за отчаянием приходит разрушение. Террор. Надеюсь, нас спасет наш неиссякающий фермент сопротивления.