Гибридная амнистия

Идя навстречу пожеланиям генерального прокурора Юрия Луценко освободить участников АТО от соблюдения Уголовного кодекса, Верховная Рада приняла 7 июля проект закона №4255 «Об амнистии в 2016 году».

После резонансных заявлений художественного руководителя ГПУ были все основания опасаться худшего сценария. Однако благодаря остаткам здравомыслия одних и недосмотру других вроде бы удалось избежать превращения амнистии в революционное безобразие по образцу холодного лета 53-го. В то же время закон содержит несколько существенных недостатков, о которых нужно прямо заявить.

Во-первых, по своей структуре закон имеет все признаки гибридности: в структуру обычного, типового закона «Об амнистии», которые принимают из года в год по случаю разных круглых дат и государственных юбилеев, была привнесена вырванная из контекста статья 2, которая звучит так:

«Статья 2. Освободить от отбывания наказания в виде лишения свободы на определенный срок и от других наказаний, не связанных с лишением свободы, лиц, которые защищали независимость, суверенитет и территориальную целостность Украины, принимали непосредственное участие в антитеррористической операции, обеспечении ее проведения, находясь непосредственно в районах антитеррористической операции в период ее проведения, получили статус участника боевых действий, обвиняемых, осужденных за совершение преступлений, которые не являются особо тяжкими преступлениями против жизни и здоровья человека и не относятся к преступлениям, предусмотренным частями второй, третьей и четвертой статьи 408, статьей 410, частями второй, третьей и четвертой статьи 411 Уголовного кодекса Украины».

Особо тяжкими преступлениями против жизни и здоровья человека являются преступления, предусмотренные Разделом II Специальной части Уголовного кодекса. В соответствии с классификацией тяжести преступлений по ст. 12 УК, есть только один состав преступления, который подпадает под эту формулировку. Это ст. 115 УК — умышленное убийство.

По ч. 2–4 ст. 408 УК предусмотрена уголовная ответственность за дезертирство, совершенное с оружием либо группой лиц, в т. ч. в особый период, в условиях военного положения либо в боевой обстановке.

По ст. 410 УК предусмотрена уголовная ответственность за похищение, присвоение, вымогательство военнослужащим оружия, боевых припасов, взрывчатых или других боевых веществ, средств передвижения, военной и специальной техники или другого военного имущества, а также завладение ими путем мошенничества или злоупотребления служебным положением.

По ч. 2–4 ст. 411 УК предусмотрена уголовная ответственность за умышленное уничтожение или повреждение оружия, боеприпасов, средств передвижения, военной и специальной техники или другого военного имущества, совершенные путем поджога или иным общеопасным способом, или если они повлекли гибель людей или иные тяжкие последствия, в т. ч. в особый период, в условиях военного положения либо в боевой обстановке.

Чего добивались авторы ст. 2 этого закона? Как объяснил спикер парламента Андрей Парубий, «проект закона об амнистии в 2016 году — это об амнистии наших военнослужащих, ушедших на фронт, иногда не имея документов, наших майдановцев, у которых документы сгорели в «профсоюзах», и они не имели на фронте достаточно документов, чтобы зарегистрироваться». При этом он добавил: «Чтобы не допустить их преследования, нам надо этот закон принять. Нам надо не заниматься демагогией и популизмом, а поддержать наших ребят, в отношении которых правоохранительные органы сегодня ведут следствие».

Но так ли это в действительности? Спикер парламента, как обычно, лукавит, ибо никого в тюрьме или СИЗО не держат только за то, что он утерял документы или не оформил свой статус надлежащим образом. Судят некоторых из них совсем за другое: создание организованной преступной группировки, бандитизм, разбой, похищение людей, вымогательство и другие тяжкие преступления. Поэтому нужно воспользоваться советом господина Парубия и прекратить демагогию на этот счет: никакого отношения к защите территориальной целостности и суверенитета Украины совершение квартирных краж, разбоя, вымогательства, изнасилований и т. п. не имеет. Более того, мне кажется, что сама постановка вопроса звучит кощунственно по отношению к памяти павших.

Если бы не ст. 9 закона, которую (по недосмотру авторов?) механически скопировали из ст. 8 закона «Об амнистии в 2014 году», то на свободу вышел бы самый отъявленный сброд: насильники, грабители, разбойники, лица, судимые за пытки, бандитизм, торговлю наркотиками и т. п. Но пока они останутся там же, где им подобает быть.

Только перечисление всех исключений, по которым не применяется амнистия согласно ст. 9 закона, займет не одну страницу, поскольку представляет собой перечень почти всех тяжких и особо тяжких преступлений, включая вышеупомянутые ч. 2–4 ст. 408, ст. 410, ч. 2–4 ст. 411 УК, которые особо упомянуты авторами закона в диспозиции ст. 2, что говорит лишь о том, что ст. 9 они либо не читали вовсе, либо не сумели осилить в полном объеме.

Но и здесь вышла накладка. Как справедливо заметило Главное научно-экспертное управление Верховной Рады, из буквального понимания пункта «е» ст. 9 закона следует, что амнистия может быть применена к лицам, осужденным за:

1) кражу, совершенную в особо крупных размерах или организованной группой (ч. 5 ст. 185 УК);

2) контрабанду, совершенную по предварительному сговору группой лиц или лицом, ранее судимым за это преступление, или должностным лицом с использованием служебного положения (ч. 2 ст. 201 УК);

3) блокирование транспортных коммуникаций, а также захват транспортного предприятия, если они повлекли гибель людей или иные тяжкие последствия (ч. 3 ст. 279 УК);

4) незаконное завладение транспортным средством, соединенное с насилием или если оно причинило значительный или крупный материальный ущерб (ч. 2, 3 ст. 289 УК);

5) злостное неповиновение требованиям администрации учреждения исполнения наказаний (ст. 391 УК);

6) нарушение законов и обычаев войны (ст. 438 УК);

7) разработку, производство, приобретение, хранение, сбыт, транспортировку оружия массового уничтожения (ст. 440 УК);

8) экоцид (ст. 441 УК).

Возникает резонный вопрос: почему парламент должен поддержать «наших хлопцев», которые, например, воруют кошельки и «чистят» по ночам квартиры (ст. 185 УК)?

Поспешность и непродуманность, с которой подошли к столь ответственному вопросу, лишний раз говорит о том, что подобный закон и есть ярчайший пример популизма. Если у кого-то действительно было желание принять закон об амнистии, который устранял бы вопиющую несправедливость, то нужно было начать с другого.

Во-первых, следует отделять амнистии общеуголовного характера от амнистий по военно-политическим основаниям.

Например, указом президиума Верховного совета СССР от 17 сентября 1955 года была объявлена амнистия советских граждан, сотрудничавших с оккупантами в период Великой Отечественной войны 1941–1945 годов. Данный указ снимал уголовную ответственность для лиц, осужденных за службу в немецкой армии, полиции и специальных немецких формированиях, кроме карателей и палачей. Были освобождены от наказания по «политическим» статьям 58-1, 58-3, 58-4, 58-6, 58-10, 58-12 УК РСФСР осужденные на срок до 10 лет, остальным срок заключения был сокращен вдвое. При этом амнистия совершенно не затрагивала осужденных по общеуголовным преступлениям.

Не хотелось бы выстраивать исторические параллели, это просто пример подхода к вопросам правовых и моральных последствий войны, который смогли решить лишь через 10 лет после ее окончания!

Чего самого главного не хватает в ст. 2 закона? Прямой ссылки, что он распространяется лишь на действия, совершенные в состоянии крайней необходимости в боевой обстановке либо при выполнении боевого задания.

Это очень важно — сослаться на ст. 39 УК, которая устанавливает следующее:

1. Не является преступлением причинение вреда охраняемым интересам в состоянии крайней необходимости, то есть для устранения опасности, непосредственно угрожающей личности или охраняемым законом правам этого человека или других лиц, а также общественным интересам или интересам государства, если эту опасность в данной обстановке нельзя было устранить другими средствами и если при этом не было допущено превышения пределов крайней необходимости.

2. Превышением пределов крайней необходимости является умышленное причинение вреда охраняемым интересам, если такой вред является более значительным, чем предотвращенный вред.

3. Лицо не подлежит уголовной ответственности за превышение пределов крайней необходимости, если в результате сильного душевного волнения, вызванного угрожающей опасностью, человек не мог оценить соответствие причиненного вреда этой опасности.

Это очень важный фильтр, который отделяет, например, угон грузовика для перевозки тяжелораненых от угона дорогостоящего джипа для себя или на продажу, что карается по ст. 289 УК. Тогда не возникнет нелепых вопросов о том, что члены преступных бандитских группировок, выдавая себя за ветеранов АТО, будут требовать амнистию. Может, им еще и орден за мародерство выдавать?

Если ты не выполнял приказ, не находился в боевой обстановке — нет и не может быть никакой причинно-следственной связи между войной и совершенным общеуголовным преступлением.

Во-вторых, авторы совершенно напрасно категорически исключили из-под амнистии положения ч. 2–4 ст. 408, ст. 410, ч. 2–4 ст. 411 УК, которые в свете реальной войны как раз могут вменяться вполне честным защитникам Родины.

Приведем примеры.

По ст. 408 УК предусмотрена ответственность за дезертирство. Это тяжкое преступление. В 1941–1945 годах таких часто расстреливали перед строем. Но бывает и по-другому. Например, воинская часть попала в окружение. Зачем далеко ходить — возьмем Иловайский котел. Командование было утрачено, связь прервана. Каждый стал пробираться к своим, кто как умел. Кто-то вышел группой, кто-то в одиночку, кто-то заблудился, а кто-то попал в плен. Вот вам и готовая ст. 408 УК — дезертирство, то есть оставление расположения воинской части с оружием в руках без приказа.

Возьмем ст. 410 УК — присвоение, растрата военного имущества, оружия, боеприпасов, военных транспортных средств. Взвод солдат отстреливался из пушки, которую потом снесло вражеской артиллерией, при этом взрывом уничтожило часть личного оружия, уцелевшие солдаты нашли брошенный военный грузовик и стали прорываться к своим. По закону, тут одна сплошная ст. 410 УК. За каждый утраченный в бою ботинок, за каждый утерянный автомат, гранату — статья, если только толковый командир не подготовит документы на списание потерь имущества в боевой обстановке…

Если взять ст. 411 УК — умышленное уничтожение или повреждение оружия, боеприпасов, средств передвижения, военной техники путем поджога или иным общеопасным способом, то невольно хочется спросить: капитана Гастелло, который в 1941 году направил свой самолет на колонну немцев, тоже следовало бы судить за порчу самолета «общеопасным способом»? Это ведь война. Если есть угроза захвата военной техники, имущества, боеприпасов врагом, то во всех армиях мира на этот случай только один приказ — оружие и боеприпасы врагу не сдавать, при невозможности вывоза — уничтожить!

Поэтому, подходя к вопросам амнистии военнослужащих, необходимо, во-первых, принимать по этому случаю специальный закон, не включая туда вопросы прощения отпетых уголовников. Во-вторых, амнистия должна быть четко увязана с действиями в боевой обстановке или при выполнении боевого задания. В-третьих, необходимо прежде всего освобождать военнослужащих от наказания по тем статьям, которые естественным образом вытекают из объективных последствий войны: незаконное хранение оружия, завладение либо утрата оружия, боеприпасов, другого военного имущества, невыполнение приказа либо оставление воинской части в состоянии крайней необходимости, обусловленной военной обстановкой, спасением жизни людей и т. п. Война не терпит шаблонов, и по каждому случаю нужно разбираться в отдельности. Рассмотрение подобной категории дел необходимо сопровождать проведением независимой военной экспертизы, которая смогла бы дать ответ о правомерности действий конкретного лица в данной боевой обстановке.

И напоследок. В романе братьев Вайнеров «Эра милосердия» был такой трагический персонаж — штрафник Левченко. Как можно догадаться из содержания романа, он был судим, направлен в штрафбат, где воевал вместе с Шараповым, представлен к снятию судимости как искупивший кровью. Затем вступил в конфликт с офицером-кадровиком, подрался с ним, что называется, за правду, получил новый срок, потом бежал и прибился к банде «Черная кошка», где соучаствовал в грабежах и убийствах.

Нам его безумно жаль, он боевой побратим Шарапова, он его не выдал бандитам, он, по словам Шарапова, «пришел, чтобы сдать банду…». Но в последней части романа (и фильма «Место встречи изменить нельзя») Левченко гибнет не случайно — для него и таких, как он, нет однозначного ответа, как с ним поступить. И наказать — несправедливо, и простить не получается. Тут вообще не может быть однозначного решения. Это — судьба человека…

У братьев Вайнеров есть лишь один мудрый философский ответ, который лежит вне правовой сферы: это зло — послевоенный бандитизм — сможет устранить и сгладить лишь естественный ход нашей жизни, человеколюбие, милосердие…

Возможно, когда-нибудь и наступит эра милосердия. А пока имеем то, что имеем.