Двойное процессуальное издевательство

Когда 19 ноября 2012 года вступил в силу новый Уголовный процессуальный кодекс, разработанный выдающимся юристом современности Андреем Портновым, многие водили хороводы, исходя на восторг от этой революционной новеллы в украинском уголовном праве. Еще бы! Автор нового кодекса легким движением пера ликвидировал два гранитных столпа советского досудебного следствия: во-первых, отменена стадия возбуждения уголовного дела как таковая. Во-вторых, отменен эффективный прокурорский надзор за досудебным следствием путем рассмотрения жалоб участников уголовного производства. С новым УПК — все по-другому.

Теперь, по идее, любое заявление о совершенном преступлении неотложно, не позднее 24 часов с момента подачи, согласно ч. 1 ст. 214 УПК должно быть внесено в Единый реестр досудебных расследований (ЕРДР), и с этого момента (ч. 2 ст. 214 УПК) начинается досудебное расследование. Вместо многоступенчатой процедуры прокурорского рассмотрения жалоб на стадии досудебного следствия предложена совершенно новая схема. Согласно ч. 1 ст. 306 УПК отныне и навеки все жалобы граждан на решения, действия или бездействие следователя или прокурора рассматриваются следственным судьей местного суда. В то же время, согласно ч. 2 ст. 312 УПК, для следователей, которые не согласны с решениями, действиями или бездействием прокурора, предусмотрена старая модель — следователи жалуются на прокуроров… в прокуратуру, прокурору вышестоящего уровня.

При этом норма ч. 4 ст. 313 УПК содержала заведомо антиконституционную формулировку: решение прокурора высшего уровня является окончательным и не подлежит обжалованию в суд, в другие органы государственной власти, их должностным или служебным лицам. От злоупотребления данной нормой прокуратуру останавливает лишь незнание УПК да отсутствие маститых рейдеров в кабинетах на Резницкой.

Если бы генпрокурором был Корбан, то он давно показал бы мастер-класс высшего пилотажа: берете следователя и пишете от его имени жалобу генеральному прокурору о несогласии с бездействием прокуратуры, которая без снятия неприкосновенности не хочет арестовать судью или народного депутата. А генеральный прокурор возьми да и удовлетвори такую жалобу! Скажете, что это незаконно? Ну и что? Разве у нас в стране осталось хоть что-то законное? Куда обжаловать такое решение, если оно окончательно и обжалованию не подлежит — согласно ч. 4 ст. 313 УПК! Все по закону…

Нам было сказано, что этот новый «европейский» кодекс просто перевернет все вверх дном и совершит процессуальную революцию. Тогда, в ноябре 2012-го, ликующие оптимисты иронизировали над старым советским УПК УССР, прослужившем более 50 лет. А ведь возраст закона зачастую говорит не о его недостатках, а, скорее, наоборот — о его продуманности, о том, что его составляли весьма дальновидные люди. Еще неизвестно, сколько лет прослужит портновский кодекс. Так что смех был явно преждевременен. Кстати, например, в Норвегии конституция была принята в 1814 году и до сих пор никто не сокрушается по поводу ее возраста.

Практика неполных четырех лет применения нового УПК продемонстрировала, что он вовсе не направлен на решение проблем досудебного следствия и защиты прав сторон уголовного производства, а как раз наоборот — на создание целостной законченной системы процессуальных издевательств над законопослушными добропорядочными гражданами.

Раньше было сложно добиться возбуждения уголовного дела. Но уж если дело открывали, то следствие по нему вели. Трудности с возбуждением дел особенно возросли после первого Майдана. Стало ясно, что мы пошли курсом бандитско-революционного анархизма и не свернем с этого пути последующие 10–15 лет.

Однако и метод Портнова, который просто устраняет входной фильтр в системе следственных органов, тоже не работает. Это борьба с внешними признаками, а не с причинами. Это все равно что лечить пневмонию таблеткой анальгина, а не антибиотиками, — сбивать температуру, а не бороться с вирусом. Практика показала, что система досудебного следствия без входного фильтра работать и не может, и не хочет. Нужно признать очевидную истину: если следователь раньше не хотел возбуждать уголовное дело, потому что это а) лишняя головная боль; б) задевает интересы влиятельных людей; в) вторая сторона уже дала «финансовые гарантии» своей добропорядочности и т. д.; то сегодня, даже насильно, действуя против воли следователя, внеся запись в ЕРДР, вы все равно не заставите его работать. Всегда найдется тысяча причин ничего не делать, потому что ст. 219 нового УПК, в отличие от УПК УССР, не предусматривает граничных сроков расследования по «фактовому» делу, где нет подозреваемых. Такое дело можно тянуть целую вечность!

Поэтому проблему следовало решать кардинально иначе. Проблема эта имеет вполне конкретное название: отсутствие желания у следователя или прокурора служить закону. Акцент нужно было делать на другом: ради чего работает следователь и прокурор, каков смысл его служебного существования? Чему и кому он служит и какую функцию выполняет?

Раньше прокурор мог открыть ст. 4 закона «О прокуратуре» (в редакции 1991 года), если вдруг забыл, зачем пришел на работу, а там — золотые слова, которые хорошо бы выбить на лбу каждого генерального прокурора перед вступлением на пост:

Задача прокурорского надзора за соблюдением законов

Деятельность органов прокуратуры направлена на всемерное утверждение верховенства закона, укрепление правопорядка и имеет своей задачей защиту от неправомерных посягательств:

1) закрепленных Конституцией Украины независимости республики, общественного и государственного строя, политической и экономической систем, прав национальных групп и территориальных образований;

2) гарантированных Конституцией, другими законами Украины и международными правовыми актами социально-экономических, политических, личных прав и свобод человека и гражданина;

3) основ демократического устройства государственной власти, правового статуса местных советов, органов самоорганизации населения.

Именно данная норма ст. 4 старого закона «О прокуратуре» вызывала наибольшее отвращение со стороны так называемых реформаторов. Благодаря усилиям высшего руководства страны был принят новый закон «О прокуратуре» от 14 октября 2014 года, написанный, правда, все тем же Портновым, из положений которого решительно вымарали любое упоминание как о надзоре за законностью, так и о целях и задачах прокурорской работы.

Давайте говорить прямо: в государстве, где следователь или прокурор не хочет возбуждать уголовное дело при наличии явных признаков преступления — например, трупа с признаками насильственной смерти, потерпевшего от телесных повреждений, следов взлома квартиры и т. п., — и следствие никто толком вести не будет, даже если отменить стадию возбуждения уголовного дела и вносить по-честному все дела в ЕРДР.

Если раньше издевались над заявителем главным образом на стадии «возбуждения», то теперь же, по новому УПК, издевательство носит двойной процессуальный характер. Во-первых, как оказалось, даже по новой, абсолютно прозрачной и однозначно читаемой норме ст. 214 УПК наши доблестные орлы следствия умудряются не регистрировать заявления о преступлениях в ЕРДР. Причем если раньше для отказа в возбуждении уголовного дела нужно было выносить мотивированное постановление, то теперь отказывают без особых причин. Раз уж закон запрещает отказывать, то зачем такой отказ мотивировать? Раз отказ в открытии дела не предусмотрен законом, то и мотивированного постановления об отказе не дождетесь!

А дождетесь вы, в лучшем случае, отписки, из которой следует, что ваше заявление куда-то переслано «для рассмотрения и реагирования», например, из областной прокуратуры в районную, оттуда в полицию, а там — еще куда-нибудь, где оно потеряется. Либо же вам придет «обоснованный» ответ о том, что ваше заявление никак нельзя считать заявлением в понимании ст. 214 УПК, потому что не соответствует требованиям ч. 5 ст.214 УПК, хотя никаких требований данная норма не содержит. Там говорится о сведениях (семь позиций), которые вносит следователь в ЕРДР, то есть это требования, обращенные к следователю, а не к заявителю.

Либо же к вам применят третий вариант — просто включат игнор.

Более того, расхваленная концепция обжалования на стадии досудебного следствия не прокурору, а следственному судье, также не сильно работает. Судебная практика показывает, что следственные судьи грудью встают на защиту коллег в погонах от «необоснованных» притязаний жалобщиков воспользоваться правом по ст. 214 УПК и открыть уголовное производство. Кто сказал, что рассмотрение жалобы судьей чем-то принципиально лучше, чем рассмотрение жалобы прокурором?

В тех государствах, где суды принимают законные и обоснованные решения, обычно и прокуратура действует разумно и по закону. Не обязательно речь идет исключительно о странах публичной демократии — в большинстве авторитарных стран суды тоже стараются блюсти закон, за исключением редких случаев, когда вопрос упирается в политику. А прокурору, чтобы урезонить правонарушителя, совсем не обязательно трепаться в фейсбуке и ходить на телевизионные ток-шоу.

И только в несчастных странах, где судьи всем прочим финансовым учреждениям предпочитают трехлитровые стеклянные банки, а в прокуратуре сидят балаболы, лишь там возникают бессмысленные научные дискуссии о том, куда и как лучше подавать жалобы — в суд или в прокуратуру. Лучше — сразу в мусорную корзину…

На самом деле обжалование прокурору для рядовых граждан имеет больше преимуществ, чем обжалование следственному судье. Потому что прокурору вы пишете в произвольной форме, кто как умеет, можно даже от руки, если разборчиво. Причем абсолютно бесплатно и можно писать сколько хочешь раз, пока не добьешься своего. Если пропущены сроки обращения с жалобой, но по уважительной причине, то прокуроры в большинстве случаев смотрели на это снисходительно. Судебное обжалование требует времени и денег на адвоката, потому что 99% граждан не смогут правильно составить по всей форме судебную жалобу, напечатать ее и вовремя сдать.

Возьмем, например, стандартную ситуацию с обжалованием бездействия следственного органа, который не хочет вносить ваше заявление в ЕРДР. Когда следует подать жалобу в суд? Полагаете, после полученного письменного ответа? А вот и нет!

Судебная практика свидетельствует, что суды трактуют сроки обжалования невыполнения требований ч. 1 ст. 214 УПК по-другому: написал заявление в полицию, сдал, подождал девять дней — и сразу пиши жалобу! Потому что срок на обжалование — всего 10 дней, но не с момента, когда вы получили ответ и поняли, что ваши права нарушены, а со следующего дня после получения вашего заявления полицией. Сказано в ч. 1 ст. 214 УПК «не позднее 24 часов» с момента подачи заявления внести в ЕРДР — вот и пожалуйста!

Получается абсурд: если вы ждете ответа (а вдруг внесли?), то пропускаете сроки, и тогда судья вашу жалобу выкинет в мусорное ведро как поданную с пропуском сроков. С другой стороны, следователь, может, и внесет ваше заявление в ЕРДР, но не мгновенно, а по мере нахождения свободного времени, и даже через канцелярию направит письменный ответ, который дойдет за две недели, — но вы его не ждете! Только не подумайте, что зная эту мелкую судебную хитрость, вы уже поймали Бога за бороду. Есть еще два раунда процессуального издевательства.

Первый — докажите, что ваше заявление получено в полиции, прокуратуре или другом компетентном органе. Онлайн-информация из базы данных «Укрпочты» о доставке ценного письма суду не подходит. Дайте уведомление о вручении! Но это самое уведомление — и судьи об этом хорошо знают — придет гарантированно после отведенных 10 дней на обжалование. Пока 3–5 дней письмо дойдет в одну сторону, пока его отнесет почтальон либо кто-то придет за ним на почту, пока 3–5 дней в обратную сторону — уведомление опоздает…

Но даже если вы отнесете заявление в зубах и лично сдадите через канцелярию под отметку — есть еще один запасной пристрелочный процессуальный «патрон» для жалобщика. Не все внимательно читают содержание ч. 3 ст. 306 УПК, где написана очень лукавая штука: рассмотрение жалоб на решения, действия или бездействие в ходе досудебного расследования осуществляется при обязательном участии лица, подавшего жалобу, или его защитника, представителя и следователя или прокурора, решение, действия или бездействие которых обжалуется. Отсутствие следователя или прокурора не является препятствием для рассмотрения жалобы.

Очень странная, на первый взгляд, логика. Тот, на кого жалуются, — следователь или прокурор — в суд может не приходить, его мнение суду не интересно. А вот тот, кто жалуется, прибыть обязан лично, либо прислать адвоката с гонораром от 1000 долл. за одно уголовное дело. Что именно должен подтвердить жалобщик суду, если в жалобе и так все подробно указано? Почему суд не может по письменному ходатайству рассмотреть жалобу без его участия в заседании, как это возможно во всех без исключения судебных делах в порядке гражданского, хозяйственного, административного или уголовного производства? По большому счету, от явки в суд не имеют права уклониться лишь обвиняемые, их защитники, прокурор, представляющий государственное обвинение, и свидетели. Но есть причина, почему заложили в ст. 306 УПК процессуальную ловушку. Это — скрытый фильтр, «растяжка», на которой «подрываются» большинство рядовых заявителей. Дело в том, что Украина — страна большая, протяженная. Если заявитель живет в одном населенном пункте или области, а компетентный суд, которому подсудна жалоба, находится в другом населенном пункте или области, то заявителю придется проехать не один десяток, а то и сотни километров ради того, чтобы поздороваться с судьей. Или с закрытыми дверьми, ведь судья может уйти в отпуск, на больничный, уехать в командировку или просто уйти в другую уголовную коллегию и слушать с утра до вечера другое уголовное дело.

Представьте себе, что вы — человек малоимущий, пенсионер, по возрасту или по состоянию здоровья не готовы трястись пять часов в автобусе ради рассмотрения своей жалобы с неизвестным результатом. Это и надо: не явился заявитель — жалобу в мусорное ведро.

Гораздо проще было с прокурорским рассмотрением жалоб: это было всегда заочно для обеих сторон. Кстати, стороне следствия тоже ходить на суды в произвольно выбранное судьей время не слишком комфортно. Следователь или прокурор вполне могут участвовать именно в это время в других неотложных следственных действиях, и могут по уважительной причине не явиться и в суд, что хорошо для тех, кто умеет «решать» там вопросы.

Что касается несоблюдения разумных сроков при проведении досудебного расследования, то в УПК решили сделать «царскую» поблажку для участников уголовного производства и позволили им писать жалобы «по-старому» — прокурору (ч. 1 ст. 308 УПК), но только по этому исключительному поводу.

Считаю это проявлением гуманизма по отношению к тем, кто не согласен терпеть бесконечное следствие. Потому что ни один суд все равно не сможет восполнить ту брешь, которую оставили в ст. 219 УПК, позабыв назначить граничные сроки следствия по «фактовому» делу. Ни один суд не сможет в своем определении указать точные сроки, в которые следствие должно выйти на какой-нибудь конечный результат. Поэтому даже жалко на такое обжалование тратить время и бумагу.

Согласно ч. 2 ст. 308 УПК, сомнительное удовольствие «включать дурака» на жалобы по затягиванию сроков оставили прокуратуре. Надзорное ведомство с честью справляется с поставленной задачей. Буквально после третьего-четвертого обращения, и всего через два-три месяца (оперативно!) вам придет ответ, что, мол, жалоба рассмотрена, со следователем проведена беседа, даны некие указания, намечены неназванные процессуальные мероприятия... И так до следующего раза. Пишите письма!

Конечно, было бы преувеличением все беды нашей неэффективной правоохранительной системы перекладывать только на пробелы в УПК. Давно известно, что ни один плохой закон не помеха для следователя, прокурора или судьи уважать принципы верховенства права, ровно так же, как ни один хороший закон не может их к этому принудить вопреки их внутреннему убеждению. Наши правоохранительные структуры со стороны очень напоминают нечто среднее между стихийным ополчением и вооруженной бандой, объединенной общей символикой. Они что-то себе там «работают», но нам от их работы ни холодно, ни жарко.