В неволе — безо всякой вины: визит в дом скорби

Предлагаем читателям «Ракурса» ознакомиться с впечатлениями шести иностранных экспертов, которые посетили в этом году крупнейший в Украине Святошинский психоневрологический интернат.

В первый день своей работы экспертная группа могла свободно общаться с персоналом и подопечными. На второй день общаться с подопечными часто мешали, а разговаривать в частном порядке было невозможно. Членов делегации неоднократно ставили в тупик, препятствовали в работе, разговоры блокировались или проходили под жестким контролем. Атмосфера стала более неприятной и агрессивной. В некоторой степени это помогло получить более полное и, возможно, реалистичное представление о будничной жизни в этом учреждении.

По словам экспертов, с самого начала директор психоневрологического интерната был явно смущен таким визитом. Однако смущение это длилось недолго. Довольно скоро он начал проявлять враждебность и нежелание сотрудничества. На итоговой встрече заявил, что ему нужны дополнительные ресурсы и больше работников, не объясняя, какую пользу это принесет клиентам. Он, конечно, — человек без малейшего понимания и не слишком заботится о благосостоянии своих клиентов; для него главное — спокойствие на рабочем месте. У экспертов сложилось впечатление, что главный врач — человек порядочный, но у него нет большого влияния на устоявшиеся в учреждении порядки.

Возможно, вследствие нехватки персонала отупение и инертность подопечных просто ужасающи.

Оценка выявила большое количество нарушений прав человека. Жизнь подопечных ограничивается множеством способов, в результате чего там существует почти «тоталитарное общество», а руководство учреждения имеет полную власть над свободой и жизнью жителей интерната. На протяжении последних двадцати лет лишь двум подопечным удалось покинуть учреждение живыми — другие оставались в нем до конца своих дней.

Похоже, что значительная часть людей находятся фактически в заключении не по медицинским причинам. Попыткам тех, кто решается бросить вызов системе и уехать оттуда, препятствуют с помощью репрессивных методов, к которым прибегает директор учреждения.

Администрация интерната обязана не реже одного раза в год организовывать осмотр подопечных. Если будет установлено значительное улучшение состояния здоровья, то такое лицо по решению суда учреждение может оставить. За двадцать лет такого почти не было — за исключением двух случаев.

Эксперты встретились со многими женщинами, которых в интернате вообще не должно быть и которые легко могли бы жить в открытом обществе. Даже сотрудники (включая господина директора) признавали, что некоторые диагнозы на самом деле придуманы с единственной целью — проштамповать решение о госпитализации. Впрочем, подопечных, которые хотели бы покинуть учреждение, от такого шага отговаривают, иногда прибегая к еще большему ограничению их возможности коммуницировать с окружающим миром, а иногда — и к наказанию. А некоторых отучают даже думать о выражении такого желания, рассказывая выдуманные истории о «наркоманах, растлителях и насильниках», подстерегающих их на свободе.

Один из членов делегации утро первого дня провел за беседой с директором Евгением Тынком. Он продемонстрировал довольно циничный подход — как к подопечным, так и к работе его учреждения. Во время разговора он подтвердил, что «после того, как сюда попадешь, можно никогда и не выйти», а «прогнозируемого или надежного механизма обезопасить человека от произвольного принудительного помещения в учреждение нет». Он не отрицал, что от надоедливого соседа или нежелательного родственника можно избавиться, поместив в учреждение, и добавил, что человеку, собственно, могут даже поставить диагноз шизофрения, чтобы легализовать такую изоляцию.

Во время встречи директор неоднократно демонстрировал свое скептическое отношение к правам человека. По его мнению, у учреждения нет нужды в каких-то письменных правилах или нормах для защиты тех прав, которые уже защищены украинским законодательством. По этой же причине, считает он, учреждению не нужны четкие правила внутреннего распорядка, а решения, которые здесь принимаются, выходят из общепризнанных неписаных правил или обычаев приличия и морали, поэтому необходим только график, устанавливающий распорядок дня. Более того, директор считает, что нет необходимости создавать механизм для жалоб подопечных, потому что они могут делать все, что захотят, в своих отделениях и даже вне их, когда выходят на улицу прогуляться.

Господин Тынок добавил, что хотя в учреждении есть мастерские для рукоделия, большинство подопечных ими не пользуется. «Наша система превращает людей в бездельников», — заключил директор.

Святошинский психоневрологический интернат — крупнейшее учреждение такого рода в Украине, рассчитанное на 710 подопечных. По состоянию на 25 января 2018 года в учреждении находилось 689 подопечных, самому старшему из которых было 92 года (по словам директора, самому старшему из подопечных, которые когда-либо находились у них, было 108 лет). В интернат принимаются лица в возрасте от 18 лет.

Святошинский психоневрологический интернат разделен на два блока, которые иногда называют новым и старым зданиями. В старом корпусе находятся пациенты, нуждающиеся в большей поддержке в самообслуживании. Его также называют корпусом для прикованных к постели, хотя на момент посещения лишь небольшой процент жителей не могли ходить — большинство вполне хорошо передвигались сами.

В некоторых отделениях едва можно было выдержать запах мочи и экскрементов. Часть постелей были влажными от мочи. «Нам приходилось то и дело выходить, чтобы глотнуть свежего воздуха», — рассказывают эксперты. Подопечным разрешают принимать душ или ванну раз в пять дней.

Единственным видом занятости в каждом отделении был просмотр телевизора, расположенного в небольшой комнате, где сидя могло разместиться не так много подопечных. Какую программу смотреть, решает персонал. Многие плакали, некоторые визжали. Одна женщина была привязана к кровати из-за того, что проявляла склонность к самоувечью. «Персонал радостно сообщил нам, что на Новый год все подопечные получили конфеты», — рассказали эксперты.

По словам дежурного врача, подопечные в палате страдали от деменции, инсульта и шизофрении. Самой младшей из них — 26 лет.

Занавесок в комнатах не было. В одной из палат проживало несколько заметно младших женщин с не такими большими проблемами мобильности, главная их проблема, как говорили, — недержание мочи. Эксперты спросили, почему у таких молодых людей недержание. Сотрудники объяснили, что это либо следствие шизофрении (сомнительная связь), либо, быть может, потому, что они такими были всегда — находясь в учреждении с детства, так и не научились контролировать мочеиспускание. Им выдают подгузники и водят в туалет.

В столовой на полу было много насекомых.

Новый корпус. Здесь, в частности, находятся подопечные с самыми серьезными психическими расстройствами. В большинстве комнат по три кровати, один шкаф и стол, хотя в некоторых шкафов не было. На окнах — тюлевые занавеси. В отделении было тепло. Есть небольшой холл с телевизором и деревянными скамьями. Количество санитарных узлов достаточное.

В обоих корпусах температура в комнатах зависит от того, с какой стороны дома они расположены. Ни в одной из комнат, а также в санитарных узлах, не предусмотрены меры обеспечения приватности. У туалетных кабинок нет дверей и, как сказали экспертам, это обычная практика для общих туалетных комнат в школах и больницах Украины.

В некоторых комнатах было довольно прохладно (около 15–17 градусов). Во время посещения некоторые женщины лежали, кутаясь от холода лишь в одно одеяло. У них не было свитеров — только платья. «Когда мы просили дать им что-то более теплое, сотрудники приносили еще одно хлопковое платье, некоторые из подопечных лежали, укутавшись в легкое пальтишко», — отмечают визитеры. Зимних пальто было значительно меньше, чем подопечных (все одинаковые, с пометками). Зимней обуви тоже было мало. Таким образом, очевидно, что не все подопечные зимой выходят на улицу.

В учреждении никак не обеспечено гостеприимной, уютной, благоприятной среды, которая побудила бы подопечных к активному участию и взаимодействию. Никаких условий для того, чтобы жить личной жизнью и общаться с друзьями, нет. В каждом отделении только одна небольшая зона для просмотра телевидения. Других мест совместного пользования для общественной деятельности нет.

Эксперты не нашли доказательств существования комплексных индивидуальных планов реабилитации или ухода за подопечными. Цели реабилитации, развития навыков или образовательные цели совершенно игнорируются. Также ничего не свидетельствовало о привлечении подопечных и об их участии в разработке таких планов.

Эксперты рекомендовали кардинальные изменения в организации ухода и управлении работой учреждения. Безусловно, необходимая трансформация с созданием современной службы по месту жительства требует времени. Но для того, чтобы значительно повысить качество жизни этих людей, есть множество мероприятий, которые можно реализовать безотлагательно. Кроме того, экспертная группа рекомендовала провести независимое расследование способов управления финансами подопечных и их использования. То, как это делается сейчас, вызывает множество вопросов.

75% суммы пенсии по инвалидности идет на покрытие расходов учреждения: зарплата персонала, организация питания, ремонт зданий, (медицинский) уход. Остальные 25% поступают в распоряжение подопечных или, в случае установления их недееспособности, опекуну по закону. Большинство пациентов денег не получают и не имеют представления о размере пенсии или о сумме, которая накопилась на их счету. Когда опекуном является родственник, именно он получает деньги, зачастую не раскрывая информации о сумме, а потом он же решает, приносить ли что-то своему подопечному. Деньги тех, чьим опекуном выступает психоневрологический интернат и его директор, поступают на банковский счет, которым распоряжается учреждение. Доступа к ним у подопечных почти нет, средства могут использоваться только с согласия попечительского совета, например, для приобретения необходимых лекарств (если их прописал врач). К каким-либо другим личным пожеланиям прислушиваются крайне редко. Непонятно, сколько вообще таких денег (наличных) хранит администрация, а правил ведения такого рода финансовой отчетности вообще нет.

В результате у подопечных нет карманных денег, даже небольшой суммы, как, собственно, и возможности их потратить, ведь на территории нет ни магазина, ни киоска. Иногда родственники, приходя навестить подопечного, приносят сигареты или конфеты, иногда сигаретой поделится кто-то из сотрудников. Впрочем, курение не поощряется, и, как сказал директор, оно убивает почти так же, как и прыжок из окна: «Кто-то хочет никотина, кому-то хочется выскочить из окна... У каждого свои желания, но это не значит, что их надо все удовлетворять».

Возможность выйти за пределы психоневрологического интерната получало очень мало людей. Большинство — даже правоспособные — такого права не имеют.

Внутри учреждения передвижение также строго ограничено. Двери в отделения закрываются, а выходить на улицу на прогулку разрешается в течение одного часа в день. «Мы не могли избавиться от очень горького ощущения, что наблюдаем не что иное, как своеобразный концентрационный лагерь, лишенный терапевтических или реабилитационных ценностей», — отмечают эксперты.

В старом корпусе был только один мобильный телефон. Его дали женщине, у которой в тот день были именины и потому ей разрешили кому-то позвонить. В остальных случаях пользоваться мобильным не разрешалось.

В новом корпусе у нескольких человек были собственные мобильные телефоны. Одна из подопечных, с которой общались гости, оказались 23-летней девушкой, которая находилась в учреждении уже два года и когда-то использовала мобильный для связи с внешним миром, чтобы добиться восстановления своей правоспособности и возможности покинуть интернат. Из-за этого мобильный у нее забрали и много месяцев держали без связи, а теперь лечили медикаментозно. Когда гости сказали директору, что могли бы подарить девушке телефон, он не возражал. Однако впоследствии он отказался разрешить передать мобильный подопечной.

Другая женщина, которая общалась с экспертами во время визита и имела доступ к мобильному, была наказана: в ее комнате отключили розетку, чтобы она не могла зарядить телефон. «Здесь явно ощущается привкус садизма», — констатировали эксперты.

Взаимодействие персонала с подопечными является во многом патерналистским — основано на иерархии полномочий, не признает способности подопечных самим принимать решения и делать выбор. Говоря о жителях интерната, персонал постоянно пользуется унизительными словами, такими, как «бредовая», «тяжелый случай» или «глубоко дефективные». Одна из врачей попросила подопечную подойти поближе для того, чтобы продемонстрировать, с какими сложными пациентами ей приходится иметь дело в отделении.

Ни одна из подопечных, кажется, не имела никакой информации о ее диагнозе, лечении, личном положении и размере пенсии. В их медицинских документах не было никаких записей о собственном мнении или каких-либо комментариев.

Администрация не соблюдает требования законодательства в части направления и принятия лиц в психоневрологическом интернате. При размещении в отделениях не учитывается способность подопечных к самообслуживанию и состояние здоровья.

Не существует механизма рассмотрения жалоб в случаях нарушения прав и нет возможности обжаловать решения администрации.

Было бы очень просто обвинить во всем только медицинских работников. Они и сами долгие годы не могли не воспринимать официально применяемой риторики — без возможности ее обсуждать или критиковать — об «истинной» природе человеческого страдания. То есть бесконечно повторяющихся мантр о том, что источники безумия можно найти в каких-то субстратах человеческого тела, и именно они в конечном итоге и являются причиной ненормального существования, которое должны контролировать специалисты. Эта неопровержимая истина служит оправданием действий изолированных от всего специалистов — медиков и их помощников, неподготовленных медицинских сестер — и палатных, которым ничего не известно о современном уровне знаний в области услуг психического здоровья и не хватает критически важных навыков. В некоторой степени они тоже попали в тупик, и для того, чтобы справиться с ежедневным стрессом, ищут спасение в статусе, который обеспечивает им биомедицинская модель с ее соответствующей терминологией.

Эта риторика приводит не только к тому, что в уязвимом положении оказываются как профессионалы, так и потребители услуг (кстати, в таком контексте этот термин ошибочен, поскольку наводит на мысль, что у потребителя есть возможность выбирать из большого числа возможностей). Ее следствием зачастую является процесс самостигматизации — когда жители психоневрологических интернатов глубоко усваивают отношение к ним со стороны общества и диагностические подходы медиков. Тогда подопечные начинают страдать от таких негативных последствий, как усиление причины их заболевания уже из-за самого вреда, который наносит им этот внутренне воспринятый опыт. Персонал, с пессимизмом рассматривающий возможности и способности подопечных, подпитывает эту ситуацию, ослабляет самооценку и надежду на то, что личные цели могут быть достижимы.

Некоторые из подопечных отказываются капитулировать перед этим процессом наклеивания негативных ярлыков и продолжают выражать свою индивидуальность. К сожалению, эти признаки мятежного, но ясного ума воспринимаются как симптомы первичной патологии, тогда как на самом деле так называемые симптомы являются не выражением проблемы, а реакцией на проблемы и трудности.

В чем нуждается система, так это в целом ряде учреждений, которые предлагали бы свою помощь подопечным и вели их постепенно до полного восстановления их связи с обществом.

Как отмечается в отчете, «в случае Святошинского психоневрологического интерната большая беда уже в том, что такое нечеловеческое и крупное учреждение функционирует в столице государства, стремящегося стать неотъемлемой частью Европы, прямо перед глазами международного сообщества».

Способы, которыми осуществляется управление учреждением и уход за подопечными, в частности ограничения в их повседневной жизни, нарушают Конвенцию ООН о правах людей с инвалидностью (КПЛИ), которую Украина подписала и ратифицировала.

Предоставленные по итогам визита рекомендации эксперты считают практичными и легко выполнимыми. «По нашему мнению, нет логических оснований, по которым их нельзя было бы воплотить в жизнь. Мы учитываем текущую экономическую и политическую ситуацию в Украине. Однако есть в мире страны гораздо беднее Украины, или оказавшиеся в затруднительном политическом положении, и несмотря на это они обеспечивают гораздо лучший уход за уязвимыми группами своих граждан. Политическое и экономическое положение никогда не может быть основанием для того, чтобы не вернуть гражданам Украины их человеческое достоинство», — отмечается в отчете.

Отчет был составлен международным фондом «Права человека в психическом здоровье» (FGIP) в сотрудничестве с секретариатом уполномоченного Верховной Рады по правам человека.