Место, где исцеляют души

Это совсем не то место, от которого можно было ожидать позитивных эмоций. Однако, вопреки опасениям, оно не произвело тягостного впечатления. Удивительно, но я вышла оттуда со светлыми мыслями, как будто с промытой душой. Здесь, на возвышенности, ближе к Богу, ты по-другому смотришь на мир. И как нигде ощущаешь хрупкость человеческой души, которая может заболеть, а иногда и разбиться.

Этот адрес на Фрунзе (теперь улица Кирилловская) знаком киевлянам. В столице, наверное, как и во многих других городах, психиатрическая больница является своеобразным местом страха и отчуждения. За свой более чем преклонный век в 200 лет «Павловка» очень изменилась, но человеческая трагедия болезни и беспомощности — вечна, как, наверное, и укоренившиеся стереотипы, стигма, страх общества перед этой территорией и ее обитателями.

Недостатка в пациентах здесь нет. Впрочем, как и по всему миру. По прогнозам ВОЗ, к 2020 году психические расстройства войдут в первую пятерку болезней, ведущих к потере трудоспособности. Между тем, одно из самых действенных лекарств от душевной боли в нашем обществе по-прежнему в дефиците — это сострадание, терпение, доброта. 

Я взбираюсь вверх по крутой лестнице, обхожу Кирилловскую церковь — одну из самых давних православных святынь, построенную еще в ХІІ ст., направляюсь к старому зданию, где находится отделение комплексной реабилитации №2.

Практически у порога, как радушный хозяин, с улыбкой меня встречает заведующий — врач-психиатр Игорь Дубинин. Почему именно сюда? Наверное, потому, что это место мало похоже на то, которое рисует наше воображение при слове «психбольница». Это мужское отделение, в котором помогают страдающим депрессивными, тревожными, паническими, адаптационными, шизофреническими расстройствами, а также проводится комплексная реабилитация пациентов с алкогольной зависимостью, игроманией.

Пройдемся по отделению вместе. Первое, что бросается в глаза — картины на стенах. Они радостны и насыщены красками.

Чудеса реабилитации

«Это картины наших пациентов. Здесь нет ничего покупного, — объясняет Игорь Сергеевич. — Вот эти ирисы (красивая и очень нежная картина. — Ред.), например, нарисовал наш Дима. А вот это новая техника — торцевание. Кстати, сейчас как раз проходит арт-занятие. Подождите! — мою попытку зайти в коридор отделения заведующий мягко пресекает. И с мальчишечьим азартом добавляет: мы тут недавно сделали подсветку! Ну как?» Плинтуса загорелись мягким светом, волшебно освещая коридор и новый линолеум теплого оттенка. Ну как? Конечно, световая дорожка завораживает.

Коридор по-домашнему уютен, отсюда не хочется бежать, скорее — зайти. Возле больших окон (тут же слышу комментарий о том, что, к сожалению, все окна сразу поменять невозможно) стоят столики с цветами. Ловлю себя на мысли, что здесь нет привычного больничного запаха. А о том, почему здесь так комфортно тепло, сбросив с плеч шарф, я узнаю чуть позже.

«Мы зайдем. Ванечка, ты не против?» Молодой парень в первой палате не против нагрянувших гостей, кивает, но продолжает дремать.

«Начиналось все с этой палаты. Это была арт-акция. Все делалось силами сотрудников и пациентов. Мы никого не нанимали, вот только для крыши пришлось пригласить специалистов», — рассказывает Игорь Сергеевич.

Замечаю над окнами красивую лепку. В самодельном декоративном камине, украшенном холодным витражом (кто-то из сотрудников или пациентов действительно умелец), стоит аквариум с черепашками. Стена возле умывальника обклеена фотообоями с изображением природы — в мелочах и продуманности чувствуется любовь, с которой все это делалось. Мягкая подсветка на стенах — чтобы свет не бил в глаза. Здесь есть телевизор, проведен интернет. Пациенты могут пользоваться своими телефонами, ноутбуками, любыми гаджетами. У стены уголок фотографа, который проводит компьютерную терапию для пациентов.

«А вот это наша курилка, возле окна с арочкой», — показывает врач в коридоре, мол, здесь мужчины, и от этого никуда не денешься.

Мы заходим в комнату, где проходит арт-занятие по торцеванию — объемных красочных картин, создаваемых из маленьких кусочков разноцветной гофрированной бумаги. Работа очень кропотливая. Все стараются сделать свою часть на отлично и не подвести друг друга. Отделение уже готовится к Новому году, и каждый вносит свою лепту — делает свою часть елки, которые потом склеят в одну большую.

«У нас был мальчик Дима. Очень любил вышивать бисером, — мне показывают красивые закладки для книг. — Вышитый им портрет Шевченко мы подарили жене премьер-министра Японии Акие Абе, посетившей летом нашу больницу. Она очень растрогалась».

Чуть позже я узнаю подробности о Диме. После травмирующей ситуации парень нуждался в специализированной психологической помощи и реабилитации, но по месту жительства только разводили руками. Мама в отчаянии обратилась на телепрограмму «Говорить Україна», за героев которой она переживала не единожды, и решила, что здесь смогут помочь в их ситуации. Услышав непростую историю Димы, директор ТМО «Психиатрия» пригласил парня пройти так необходимый ему комплексный курс обследования, лечения и психологической реабилитации в этом отделении.

Замечаю, что в палатах практически нет пациентов. Здесь не лежат в койках. Выбирают себе занятия по душе, поэтому весь день расписан. Реабилитационная работа включает в себя также групповые занятия по арт-терапии и группы психологической поддержки. Пациенты могут посещать Центр медико-социальной реабилитации, находящийся в другом здании и заслуживающий отдельной статьи. Здесь Дима выбрал любимое бисероплетение, вышивку и кружок караоке, где впервые попробовал и очень полюбил петь песни. Нужно ли говорить, что забота врачей, любовь и доброта помогли этому парню? При выписке из больницы сотрудники Центра и отделения провожали Дмитрия со слезами на глазах, очень привязавшись и полюбив всей душой этого чуткого, доброжелательного и талантливого юношу. А на память он оставил несколько своих работ, в том числе и портрет великого украинца — Тараса Шевченко, который теперь уехал в Японию.

Там, где жил самый большой дракон в Киеве, плетут маскировочные сетки для АТО и играют в театре

За разговорами мы добрались до одного из предметов гордости отделения — огромного аквариума на тысячу литров. «Рыбок мы покупали маленькими. Некоторые должны вырасти до полуметра. Астронотусы — самые прикольные. Они будут еще ярче», — сыпались, перебивая друг друга, комментарии сотрудников.

А вот и зоопарк. Да, вы не ослышались. Кстати, если набрать в поисковике «где живет самый большой дракон в Киеве», интернет вам ответит, что он живет здесь. Вернее, жил. Игуана Гуня именно здесь провела свою счастливую жизнь.

«Многие родились у нас. Это императорский питон. Он еще маленький, — показывает завотделением на довольно большую, по моему мнению, змею. — Зеленая игуана тоже попала к нам маленькой. У нас много шиншилл. А вот этого попугая мы поймали на нашей территории. Гонялись за ним целый день. Начали от церкви, закончили приемным отделением. Кстати, птиц мы часто выпускаем из клеток полетать».

Мне рассказывают, что желающие приходят сюда, когда захотят. При поступлении в отделение к каждому пациенту помимо врача-психиатра прикрепляется психолог — они вдвоем и ведут его. Смотрят, чему человек отдает предпочтение, что больше любит. В отделении хорошо организован досуг. Здесь можно просто смотреть телевизор, художественные фильмы, а можно петь караоке, играть в теннис, шахматы, шашки, нарды и домино, читать книги и журналы. Здесь любят и подвижные игры. Есть волейбольная площадка. Играют отделение на отделение, есть смешанные команды или пациенты против врачей.

Пациенты также плетут маскировочные сетки для АТО. Автор идеи, молодая и энергичная психолог Мария Лукашук, считает, что несмотря на болезнь, этим людям очень важно оставаться дееспособными, обслуживать себя, не бояться жить со своим диагнозом. Понимать, что это не приговор, и что общество готово принять их. Волонтеры отмечают, что здесь загорелись этим важным и нужным делом, сетки плетут очень быстро. Сюда приезжают солдаты, представители волонтерских и благотворительных организаций поблагодарить и пообщаться.

«Одни обожают свежий воздух. Наш Ванечка, например, любит озеленять территорию. Есть ребята, которым очень нравятся животные. У каждого жителя нашего зоопарка своя история. Одних дарят в нашу коллекцию. Других подбрасывают. Знают, что мы не можем отказать. Шиншиллу-альбиноса просто оставили под дверью. А вот наш капский варан. Он очень добрый и хитрый. Хотите погладить?» — неожиданно предложили мне. Честно говоря, желания гладить варанов у меня никогда не возникало. Но в этом месте даже варан был необычным. Мне показалось, что он с любопытством ждал моего ответа. Кстати, любопытство — это признак интеллекта. И я его погладила. Кожа оказалась сухая, теплая и приятная на ощупь.

«Он у нас гуляет. На поводке мы его выводим в коридор. А ночью у него прогулка по зоопарку. Мы приходим с утра, а он сидит на карнизе», — смеется молодая девушка.

Мне показали забавного малыша шиншиллы, который родился в зоопарке, и рассказали, что здесь это обычное явление. Тут также живут бурундуки, черепашки, декоративные кролики. Есть интересные истории. Например, дружба кореллы и австралийского горного попугая, которые, познакомившись, не захотели разлучаться, и теперь живут в одной клетке и даже пробовали вить вместе гнездо.

«У нас был пациент, который очень любил помогать в зоопарке. Носился с животными, — рассказывает Игорь Сергеевич. — И вот мы отпускаем его в лечебный отпуск. Приходит мама и с восторгом рассказывает, что сын начал пылесосить, убирать, мыть посуду. Для нее это чудо, ведь он на протяжении последних семи лет этого не делал!»

Мне объясняют, что так развивается ответственность. Пациенты вначале приходят посмотреть на животных. Потом, если им это нравится, за ними закрепляется определенная клетка. Ее нужно держать в чистоте, кормить обитателя. Человек привыкает к ответственности и возвращается домой совсем другим. Пациенты здесь ухаживают и за комнатными растениями. А я подумала, что это стоит взять на заметку всем родителям, желающим привить детям данные качества и вырастить их самостоятельными.

«У меня был смешной случай! — хитро улыбается мой гид по отделению. — Как-то поступил к нам пациент с нарушением сна, эмоциональными колебаниями — в общем, ничего сложного. И вот приходит его мама ко мне: «Что вы сделали с моим сыном? Он не был таким, теперь у него галлюцинации!» Я напрягаюсь. Мама продолжает: «Он рассказывает, что змеи ползают, лягушки прыгают, какие-то зайцы...» И тут я вздыхаю с облегчением — пойдемте со мной! Мама не могла себе представить, что в заведении подобного типа может быть зоопарк».

Наверное, каждому из нас приходилось навещать родственников в больнице. Это непростая ситуация. Особенно для детей. Во-первых, родного человека нет дома. Во-вторых, придя в медицинское учреждение, вы, скорее всего, ощутите своеобразный больничный запах. Но в этом отделении ситуация немного иная. Безусловно, все равно больница остается больницей, а родного человека нет дома. Но здесь ребенок, придя с мамой проведать папу, дедушку или дядю, посещает также зоопарк, где специально обзавелись животными, которых можно брать на руки, гладить. Например, декоративные кролики, шиншиллы. И в следующий раз ребенок идет скорее как в зоопарк, а не в больницу.

На территории больницы также есть зимний сад, где растут экзотические растения — различные лианы, пальмы, финики, кактусы, кедры. Неразлучники летают в свободном полете. Здесь любят проводить психотерапевтические сессии.

«У нас есть больничный театр, — продолжает рушить стереотипы Игорь Сергеевич. — Несколько лет подряд проводился Павлов-фест. Как-то наши пациенты играли в театре «Колесо». Зрители были в восторге. Хотели узнать, что за труппа, откуда театр. Никто не мог поверить, что играют пациенты психбольницы. В октябре, ко Дню психического здоровья, поставили «Ромео и Джульетту» на украинском языке, сшили костюмы, изготовили декорации. Спектакль проходил у нас в актовом зале. Постановки часто проходят также возле Арки дружбы народов, в Мариинском парке».

Кто же режиссер этих спектаклей? Сергей Эненберг — сподвижник, который ставит постановки и пьесы. Более шести лет назад он организовал этот уникальный театр при клинике, в котором играют пациенты (как стационара, так и те, которые уже выписались, но полюбили театр всей душой, ведь это их лекарство, спасающее от недуга). «Они живые! — говорит режиссер. — То, что они беззащитны внутренне, делает их сильнее и значимее людей, которые свою душу защитили панцирем».

Необычные пациенты

«В нашей больнице всего 30 отделений. Они разные. Есть отделения первичного эпизода, активной терапии (для пациентов, которые неоднократно попадали в стационар с обострениями), эпилептологическое, два реабилитационных отделения (мужское и женское), Центр медико-социальной реабилитации, — перечисляет психолог Катерина Шановская. — В больницу попадают разными путями: скорая помощь, направление психоневрологических диспансеров, самообращение, милиция (по решению суда). Когда человека из дома увозит скорая помощь — это серьезная психотравмирующая ситуация, такие пациенты поступают в отделение активной терапии.

Кто попадает в наше отделение? Пациенты со сложными случаями дифференциальной диагностики — для установления (снятия) диагноза. Пациенты, которые нуждаются в ресоциализации. Например, бойцы АТО, люди, которые не могут полноценно прижиться в обществе. Мы проводим психокорекционнные занятия (как индивидуальные, так и групповые), обязательно работаем с родственниками.

Если говорить о бойцах АТО, то к нам они попадают по направлению воинских частей (есть части, с которыми мы тесно сотрудничаем). Некоторые ребята приходят к нам после боевых действий сами и просят о помощи — то ли срабатывает сарафанное радио, то ли кто-то из врачей посоветовал. Многие обращаются в реабилитационные центры, и оттуда их направляют сюда.

Специфика работы с военными — подбор групп. Они ни в коем случае не идут в общую группу. Это необычные пациенты. Нам удалось справляться благодаря собственному опыту, курсам, многочисленным тренингам. Самая лучшая похвала от наших защитников: вы понимаете, что там с нами было. Ведь о том, что им приходится переживать, они могут рассказать только своим сослуживцам. Родственники этого не поймут. Поэтому мы обязательно работаем с женами, семьями. Многие потом звонят и говорят: у меня все хорошо, можно мой друг к вам придет?

В начале боевых действий у нас было намного больше пациентов, не все выдерживали опыт войны. Сейчас в АТО направляют более избирательно. В нашей больнице удельный вес бойцов очень маленький. В основном их отправляют в другие госпитали. Например, в Пуще-Водице есть целое отделение, которые обслуживает только бойцов АТО.

Человек от нас не уходит в никуда. Вначале мы отпускаем в лечебные отпуска. Смотрим, как пациенты дома адаптируются, как общество на них реагирует. Они приходят и рассказывают, что у них получается, а что нет».

Здесь помнят важный лозунг: лучшее лечение — это профилактика. «Мы учим контролю, диагностике своего состояния, — объясняет завотделением. — Например, ночь плохо поспал — это звоночек, третья бессонная ночь — это уже колокол и нужно бежать к доктору. На начальных стадиях пациенты чувствуют свою симптоматику. Понимают, что дальше будет хуже. Они приходят и говорят: я начал подманьячивать».

Психологи проводят специальные занятия, обучают выявлению первых симптомов. «Это одна из наших главных задач — научить человека понимать свое состояние. Многие больные приходят рассказать, что у них все хорошо. Это самое приятное в моей работе, — говорит Катерина Викторовна. — Наше отделение становится для них своего рода домом. Многие находят здесь друзей, проведывают их. Приходят на дни рождения. Есть постоянные ходоки. Часто приходят перед Новым годом. Мы рады их видеть и всегда повторяем: приходите теперь только в гости!»

По наблюдениям Игоря Сергеевича, сегодня намного увеличилось количество пациентов с тревожным депрессивным расстройством, паническими атаками. Мы живем в трудное время, и жизнь вносит свои коррективы. Говоря о ПТСР (посттравматическом стрессовом расстройстве или афганском синдроме), мы сразу же относим этот диагноз к людям, побывавшим на войне, а ведь ПТСР есть у многих беженцев. Многие из них не прижились на новом месте, так и не став своими, но стали чужими у себя дома.

«Очень важно, чтобы люди не боялись обращаться к врачам. Дело в том, что у самих пациентов, как правило, нет так называемой критики: они считают себя здоровыми, а всех вокруг больными, — объясняет врач-психиатр. — Родственники же опасаются обращаться за помощью, вызывать скорую — вдруг заберут в психиатрическую больницу. Это связано с рядом стереотипов. Во-первых, его закроют и он не будет с нами общаться. Во-вторых, это клеймо. В-третьих: что скажут соседи? Проходит год-два, время упущено, пациент социально не функционирует. Его уже намного труднее поставить на ноги».

«Дурдом не здесь, дурдом там!»

Я ловлю себя на мысли, что эти люди очень любят свою работу. Им неведомо эмоциональное выгорание. Спрашиваю: что заставляет менять все вокруг, а не жаловаться, как многие, на отсутствие средств?

«У нас не было финансирования полтора года, — говорит Игорь Сергеевич. Восемнадцать месяцев больница выживала. Не было медикаментов, питания. Готовили здесь, выписывали рецепты, а пациенты покупали препараты за свой счет. Вы заметили, как в отделении тепло? У нас собственная котельная на пеллетах. Во-первых, это по-хозяйски. Мы ни от кого не зависим, у нас регулируемый температурный режим. Ремонт мы делаем уже два года. Понемногу. Помогают сотрудники и пациенты. Кто-то приносит краску, гипсокартон. Кто-то может помочь руками. Все это собирается, а потом делается.

На работе мы проводим много времени. Приходить, извините, в сарай с ободранными стенами не хочется. Для выздоровления пациентов очень важна приятная обстановка, не хотелось бы, чтобы они смотрели на четыре угрюмых стены и лежали на сеточных кроватях. Очень много зависит от коллектива — он у нас сплоченный, очень активный главный врач. Сейчас мы занимаемся озеленением территории. Посадили, допустим, кусты. Везде воруют. Из десяти кустов украли восемь. Но два осталось! Мы тут же посадили еще десять. Украли уже меньше — осталось пять или семь. Гляди, так и озеленим! (смеется)

Мы считаем нашу больницу родным домом. Кстати, на ее территории стараемся со всеми здороваться, даже с незнакомыми людьми. Стигму психиатрии нужно рубить. Психиатрия обычно идет рядом со словом «карательная». У нас открытое отделение, у нас нет наблюдательных палат. Один из наших врачей как-то, придя на работу, сказал: дурдом не здесь, дурдом там! Я сел в маршрутку, меня ни за что оскорбили. Здесь же ты не услышишь ни одного матерного слова. Здесь тихо и спокойно».