Подозрение как механизм своевольной расправы

Практика доказательства обоснованного подозрения открывает безграничные возможности для задержания, ареста и содержания под стражей украинских граждан. Досудебное следствие, руководствуясь предположениями и выдумками, сообщает о подозрении и обращается к следственным судьям с ходатайствами о применении меры пресечения в виде содержания под стражей. Особенно это касается дел по ч. 5 статьи 191 Уголовного кодекса Украины (УКУ).

Пользуясь отсутствием в украинском законодательстве норм, которые бы четко регулировали стандарт доказательства обоснованного подозрения, значительная часть следственных судей формально фиксируют наличие сообщения о подозрении без проверки, доказано ли оно фактами или доказательными сведениями (информацией), и таким образом штампуют меры пресечения. Есть случаи, когда следственные судьи вообще не исследуют любые материалы ходатайства о мере пресечения или не проводят проверку изложенных там фактов. Все это стало возможным потому, что Верховному суду такие дела не подсудны, поэтому ни сам Верховный суд, ни Пленум Верховного суда не проводят обобщение этой практики.

В средствах массовой информации в свое время появилась сенсационная новость о регистрации уголовного дела в отношении Джо Байдена за якобы его вмешательство в деятельность государственного деятеля в Украине, когда ныне действующий президент США занимал должность вице-президента. По меньшей мере следственный судья в такой ситуации должен был бы, соблюдая требования статьи 6 Уголовного процессуального кодекса Украины (УПК), выяснить в МИД, не пользуется ли высокое должностное лицо США дипломатическим иммунитетом.

Более того, следственные органы позволяют себе расследовать уголовное дело в отношении определенных лиц без его регистрации в Едином реестре досудебных расследований. Показательно в этом плане дело адвоката, народного депутата Георгия Логвинского, который пользуется иммунитетом и к которому применялись негласные (следственные) розыскные действия и другие мероприятия. И чтобы скрыть такие незаконные действия, были зарегистрированы уголовные дела в отношении других лиц, где господин Логвинского представлен как организатор. Проводить расследование без регистрации уголовного дела недопустимо в отношении любого лица, а тем более в отношении человека, пользующегося иммунитетом. В результате к участию в деле был привлечен адвокат за оказание им правовой помощи. И это уже является угрозой и для адвокатского сообщества.

Так, в отношении адвоката Ш. была предпринята попытка сообщить о подозрении и применить меру пресечения — содержание под стражей. Досудебное следствие и судебные органы ведут расследование дела, игнорируя как международные обязательства Украины, так и действующий УПК. Подозреваемая Ш. проживает за границей, где задолго до начала ее уголовного преследования зарегистрировала свое постоянное жительство. Каких-либо документов обвинения она не получала, включая сообщение о подозрении, поскольку обвинительная власть игнорирует международно-правовые механизмы такой процедуры. И это при том, что защита Ш. предоставила следствию официальные документы о ее постоянном проживании за рубежом. Однако следственный судья избрал меру пресечения к Ш. без выяснения доказанности обоснованного подозрения.

Подозрение адвокату Ш. использовали для того, чтобы сформировать в нем утверждение, что господин Логвинский является организатором тяжкого преступления. Именно ради этого к участию в деле и привлекли незаконно адвоката Ш. Подозреваемой инкриминируют ознакомление с материалами исполнительного производства, составление апелляционных жалоб и содействие в возврате средств со счета банка, в отношении которого проводилась процедура ликвидации, на счет Государственного казначейства.

Далее утверждается, что Г.Логвинский поручил адвокату Ш. обратиться к одному из акционеров по поводу ускорения возврата денежных средств, но отсутствует указание, чем именно данный факт подтверждается.

И как вишенка на торте далее следует предположение, что Ш. было известно об общей схеме противоправного завладения бюджетными средствами, и она подготовила по требованию господина Логвинского апелляционную жалобу на решение суда, что привело к отмене ареста счетов предприятия, а впоследствии способствовала возврату денежных средств со счетов ООО «Золотой мандарин» на счета Государственного казначейства Украины. Удивляет, как при таких подходах не было открыто уголовное производство в отношении судей апелляционного суда, которые удовлетворяли апелляционные жалобы, подготовленные адвокатом Ш.

Утверждается также, что протокол осмотра телефона подтверждает тот факт, что помощнице было дано указание совершить действия, направленные на взыскание средств из бюджета. Есть также ссылки на свидетеля о его консультировании по поводу того, как вести себя на допросе.

И это все, что досудебное следствие сумело включить в подозрение адвокату Ш. Такие ее действия по выполнению обязанностей адвоката досудебное следствие квалифицирует по ч. 5 статьи 27 и ч. 5 статьи 191 УК Украины и просит применить к ней меру пресечения в виде содержания под стражей. И следственные судьи и апелляция удовлетворяют такое ходатайство. То есть за выполнение обязанностей адвоката Ш. инкриминируют совершение особо тяжкого коррупционного преступления. И все это только ради того, чтобы сформировать в этом подозрении обвинения против господина Логвинского как организатора.

Потому что дальше на 20 страницах ходатайства о применении меры пресечения излагается предположение о том, как господин Логвинский организовывал взыскание бюджетных средств. И ни слова об адвокате Ш. А значит, ей вручают подозрение за добросовестное выполнение своих обязанностей.

Чем же подтверждается наличие обоснованного подозрения? Приказами о назначении Б. первым заместителем министра юстиции и возложении на нее обязанности контролировать деятельность Правительственного уполномоченного по делам Европейского суда по правам человека, приказами о подготовке предложений об обеспечении представительства Украины в ЕСПЧ. Далее уже без упоминания о Ш. и без какого-либо намека на то, каким образом эти приказы подтверждают наличие признака преступления, предусмотренного ч. 5 статьи 27, ч. 5 статьи 191 УК Украины, идут пространные измышления о господине Логвинском и организации им изъятия средств из бюджета.

Можно только представить себе реакцию судей ЕСПЧ, когда они увидели, за что в Украине могут содержать под стражей людей. Ну и, конечно, они увидели явное и грубое нарушение иммунитета господина Логвинского и ч. 2 статьи 6 УПК Украины и требований Конвенции о защите прав человека и основоположных свобод.

Все это стало возможным из-за отсутствия в национальном законодательстве стандарта доказательства обоснованного подозрения и игнорирования практики ЕСПЧ о требованиях к обоснованному подозрению.

Согласно практике ЕСПЧ наличие обоснованного подозрения презюмирует существование фактов или сведений (информации), которые могли бы убедить объективного наблюдателя в том, что заинтересованное лицо могло совершить правонарушение. Следственный судья должен выяснить, обеспечена ли суть гарантии, предусмотренной п. 5 статьи 5.1 (в). Это означает, что обвинение должно предоставить хоть какие-то факты или информацию, способные убедить суд в том, что арестованное лицо обоснованно подозревали в совершении заявленного преступления.

Кроме фактической стороны, существование обоснованного подозрения в значении статьи 5 §1 (c) Конвенции о защите прав человека и основоположных свобод требует, чтобы факты могли обоснованно считаться подпадающими под один из разделов, описывающих преступное поведение в Уголовном кодексе. Таким образом, явно не могло быть обоснованного подозрения, если действия или факты, представленные против задержанного, не составляли события или состава преступления на момент их возникновения.

Итак, непроведение властью настоящего расследования основных фактов дела с целью проверки обоснованности является нарушением пункта 1 (c) статьи 5 Конвенции (Stepuleacv. Moldova, § 73; Elçiand Othersv. Turkey, § 674).

Термин «обоснованность» также означает порог, который должно преодолеть подозрение, чтобы удовлетворить объективного наблюдателя в вероятности обвинений (Kavalav. Turkey, § 128; Guide on Article 5 of the Convention — Right to liberty and security European Court of Human Rights 22/60 Last update: 31.12.2020).

Как правило, проблемы с обоснованностью подозрения появляются на уровне фактов. Тогда возникает вопрос, основываются ли арест и задержание на достаточных объективных элементах, чтобы оправдать обоснованное подозрение в том, что исследуемые факты действительно имели место.

В дополнение к фактической стороне, существование обоснованного подозрения в значении п. 1 (c) статьи 5 Конвенции требует, чтобы факты, на которые ссылаются, подпадали под один из разделов закона, касающийся преступного поведения. Таким образом, явно не могло быть обоснованного подозрения, если действия или факты, представленные против задержанного, не составляли состава или события преступления на момент их возникновения (SelahattinDemirtaş v. Turkey (no. 2) [GC], § 317; Sabuncu and Others v. Turkey , §§ 146–147). Следовательно, следственный судья должен проверить наличие правильной квалификации инкриминируемых действий.

Каким же образом следственные судьи признали, что написание апелляционных жалоб, удовлетворенных судом, и ознакомление с материалами исполнительного производства указывают на существование в действиях адвоката Ш. состава преступления, предусмотренного ч. 5 статьи 27, ч. 5 статьи 191 УКУ, неизвестно.

Оценивая, соблюден ли минимальный стандарт обоснованности подозрения, необходимый для ареста лица, суд должен учесть общий контекст фактов конкретного дела, включая статус заявителя, последовательность событий, способ, которым проводились расследования, и поведение органа власти (Ibrahimov and Mammadovv. Azerbaijan, §§ 113–131).

Если вернуться к применению меры пресечения, очевидно, что ни одного из признаков преступлений, предусмотренных ч. 5 статьи 27, ч. 5 статьи 191 УКУ в отношении Ш. не названо, поэтому ни один объективный наблюдатель, находясь в здравом уме, не может прийти к выводу, что Ш. в приведенных обстоятельствах совершила правонарушение, в котором ее подозревают.

При этом стоит указать на следующее. Статья 303 УПК Украины предусматривает возможность обжалования подозрения. Следственные судьи отдельных судов, например Печерского районного суда города Киева, или же длительное время (до окончания следствия) не назначают такую жалобу к слушанию, или же не готовят полный текст решения и не пересылают материалы дела в апелляционный суд. И это стало системой. В апелляционном суде только разводят руками, мол, такой специфический судья. Таким образом, по сути, отказывают в праве на справедливый суд.

В результате подобных действий досудебного следствия Европейский суд по правам человека принял решение о грубых нарушениях иммунитета и признал, что государство Украина нарушило свои международные обязательства. Поскольку решение ЕСПЧ является обязательным для государства Украина, то оно обязательно не только для судебной системы Украины, но и для других органов власти, в том числе и для системы прокуратуры.

Сейчас с этим вопросом разбирается Большая палата Верховного суда. И удивляет тот факт, что Офис генерального прокурора (ОГПУ), для которого это решение ЕСПЧ является обязательным, выступает против него и не принимает самостоятельные меры к его выполнению. Потому что единственной возможностью в этой ситуации исправить положение (restitutioinintegrum) в отношении господина Логвинского является закрытие уголовного дела.

Подозрение и мера пресечения в отношении Ш. являются одними из основных документов, которые указывают на нарушение иммунитета господина Логвинского. У Большой палаты Верховного суда есть достаточно оснований для отмены постановления о применении меры пресечения в отношении адвоката Ш. и о недоказанности обоснованного подозрения.

И, конечно, все эти 20 страниц предположений об организации господином Логвинским неправомерного взыскания бюджетных средств ярко демонстрируют грубое нарушение его иммунитета и статьи 6 УПК Украины.

А значит, следственные судьи и апелляционные суды, которые должны быть барьером против своевольного лишения свободы украинских граждан, превратились в органы, штампующие ходатайства о применении мер без доказанности обоснованного подозрения.

В связи с уникальностью решения ЕСПЧ у Большой палаты Верховного суда появилась возможность изложить правовую позицию на базе практики Европейского суда по правам человека о стандарте доказательства обоснованного подозрения. Это может обеспечить недопущение следственными судьями и апелляционными судами тех нарушений и ошибок, которые возникли в этом деле и которые так поразили Европейский суд по правам человека.