О задержании подозреваемых и мерах пресечения — давление власти и ошибки следственных судей

Задержание подозреваемых и применение меры пресечения в Украине превратили в театральный спектакль и рекламу якобы успешной работы правоохранительных органов. Мы были свидетелями, как десятками вертолетов свозили фигурантов уголовных дел, чтобы публично применить к ним содержание под стражей, как полковникам полиции в Кабинете министров надевали наручники под видеозапись этого действа. Почти ежедневно нам называют фамилии людей, в отношении которых ведется следствие.

Никто не обращает внимания на то, что согласно ч. 4 ст. 296 ГК Украины имя физического лица, которое задержано, подозревается или обвиняется в совершении преступления, может быть использовано (обнародовано) лишь в случае вступления в законную силу обвинительного приговора суда в отношении него. В определенном смысле виноваты и мы — адвокаты, потому что не инициируем иски о защите имени своего клиента, не внедряем практику взыскания морального и материального ущерба за незаконное использование фамилии наших подзащитных.

О наручниках при задержании лица

Полицейский, согласно закону, имеет право применять меры физического воздействия, специальные средства и огнестрельное оружие. Наручники относятся к специальным средствам. В соответствии со ст. 43 закона о Национальной полиции, о применении специального средства полицейский должен заранее уведомить лицо. Согласно закону, наручники могут применяться при задержании подозреваемого.

Полиция трактует эту норму как позволяющую применять наручники во всех случаях задержания, даже тогда, когда лицо не оказывает сопротивления. Адвокаты придерживаются противоположного мнения, но надо, чтобы по этому вопросу высказался суд и поставил точку в этой неоднозначной ситуации.

Полиции запрещено применять наручники более двух часов подряд или без ослабления их давления. На практике эта норма зачастую нарушается. Есть случаи, когда лицо длительное время держат в наручниках, и даже при этом его допрашивают. Такой допрос можно квалифицировать как проведенный с применением принуждения (ст. 11, ч. 2 ст. 86, п. 2 ч. 2 ст. 87 УПК).

По делу И. его задержали в 15.З0 без предупреждения, применили физическую силу (нанесли нокаутирующий удар), наложили наручники и до 19.40 пытали, держа в наручниках и требуя признания в убийстве. В истязании принял участие и родственник потерпевшего. В протоколе момент задержания подозреваемого указан в 19.40. Врачей скорой к И. не допустили. (Кстати, офицер полиции, который наносил удар, сегодня сам задержан за получение неправомерной выгоды в крупном размере.)

Адвокат, которого наконец допустили, не выдвинул требование о немедленном освидетельствовании лица и предоставлении ему медицинской помощи. Следственный судья, который видел повреждения на лице и болезненное состояние И., не выполнил своих обязанностей, предусмотренных ст. 206 УПК, и не обеспечил безотлагательного оказания медицинской помощи задержанному. К чести судьи, он хотя бы заменил содержание под стражей домашним арестом.

О праве задержать лицо (ст. 206, 207 УПК Украины)

Человека можно задержать без постановления следственного судьи в случаях, если:

• это лицо застигнуто в момент совершения преступления или покушения на его совершение;

• непосредственно после совершения преступления очевидец указал на то, что именно это лицо совершило преступление, или если есть обоснованные основания полагать, что это лицо подозревается в совершении тяжкого или особо тяжкого преступления, подследственного НАБУ, и существует угроза его побега. На практике эти ограничения игнорируются.

Задержание лица и мера пресечения — ошибки следственных судей

Решая вопрос о задержании подозреваемого, следственные судьи оказываются в сложном положении. Задержание лица, как правило, происходит с нарушением. Например, неправильно указан момент задержания, не сообщается об основаниях, не представлен протокол, отказали в возможности позвонить близким или родственникам, не вручено в 24-часовой срок подозрение, не разъяснены права задержанного, не был допущен знакомый врач при оказании медицинской помощи, как это предусмотрено ч. 2 ст. 212 УПК Украины.

На судью давит правовая система, средства массовой информации, а также внутренний цензор, который основывается на обвинительном уклоне служителей Фемиды. Совокупность этих факторов приводит к ошибкам. Есть десятки дел Европейского суда по правам человека, где зафиксированы нарушения требований закона со стороны судей. Но нарушения продолжаются, а Украина вынуждена выплачивать немалые деньги в порядке компенсации по решениям ЕСПЧ.

В деле «Смолик против Украины» ЕСПЧ подчеркнул, что незадокументированное задержание лица является полным отрицанием принципиально важных гарантий, содержащихся в ст. 5 Конвенции, и представляет самое серьезное нарушение этого положения.

Отказ от документирования даты, времени и места задержания подозреваемого, имени задержанного, причины задержания, а также имени лица, осуществлявшего задержание, следует считать несовместимым с требованиями законности и самой целью ст. 5 Конвенции (см. «Менешева против России», №59261/00, §87, ЕСПЧ 2006-III).

В постановлениях судей о содержании под стражей не указываются доказательства (фактические данные), на основании которых следственный судья пришел к определенному выводу.

Следственные судьи зачастую не соблюдают требования ст. 183 УПК, а именно — правовой позиции о том, что содержание под стражей является исключительной мерой пресечения, применяемой только в случае, если прокурор докажет, что ни одна из более мягких мер пресечения не сможет предотвратить риски, предусмотренные ст. 177 УПК.

Следственный судья, суд должны учитывать, что следователь, прокурор не вправе инициировать применение меры пресечения в отсутствие для этого оснований, предусмотренных ст. 177 УПК, то есть наличия рисков, что лицо будет скрываться, уничтожит документы, имеющие значение для дела, совершит другое уголовное преступление. Поэтому в случае рассмотрения соответствующего ходатайства, не подкрепленного определенными в УПК целью и основаниями, оно должно быть отклонено.

В свою очередь, адвокаты не всегда используют возможности ст. 212 УПК в отношении лица, ответственного за местопребывание задержанных. Именно это лицо должно обеспечить надлежащее обращение с задержанным и осуществить запись всех действий, проводимых с ним, а также обеспечить оказание медицинской помощи и фиксацию любых телесных повреждений. При этом следует иметь в виду, что в состав медицинских лиц по желанию задержанного может быть допущен конкретный знакомый задержанному врач. Встречаются случаи, когда к задержанному не допускают даже врачей скорой помощи.

В деле «Луценко против Украины» именно на эти обстоятельства обращалось внимание в решении ЕСПЧ о нарушениях прав человека.

Следственному судье, суду необходимо иметь в виду, что закон предусматривает обязанность прокурора доказать невозможность применения других, более мягких видов меры пресечения.

Примеры ошибок следственных судей в вопросах задержания подозреваемых и избрания меры пресечения

Следственный судья применил меру пресечения, утверждая, что лицо обоснованно подозревается в совершении тяжкого преступления, за которое предусмотрено наказание от восьми до пятнадцати лет лишения свободы. Доказательством, подтверждающим совершение правонарушения, был рапорт. В рапорте время задержания подозреваемого свидетель отметил 12.00, а уже в протоколе допроса — 14.00.

В протоколе задержания время задержания указано 14.00. В постановлении о выделении материалов в отдельное производство прокурора время задержания подозреваемого указано 23.00. Поэтому на момент составления протокола задержания у органа досудебного следствия отсутствовали достоверные сведения о точном времени задержания подозреваемого. Это дало основания для заключения комиссии, проверявшей работу судьи, о ненадлежащем судебном контроле со стороны следственного судьи. Ведь с момента задержания начинается течение ряда сроков (в частности, срока содержания под стражей — ч. 2 ст. 197 УПК и срока вручения письменного уведомления о подозрении — ч. 2 ст. 278).

Отсутствие в материалах производства достоверных сведений о точном времени задержания свидетельствует о невозможности установления судом даты окончания действия постановления об избрании меры пресечения в виде содержания под стражей.

Согласно ч. 3 ст. 278 УПК, в случае, если лицу не вручено уведомление о подозрении в течение 24 часов с момента задержания, такое лицо подлежит немедленному освобождению. Из копии уведомления о подозрении, приложенной следователем к ходатайству о применении меры пресечения, невозможно было установить время его вручения из-за низкого качества копии, а судья не принял надлежащих мер по получению документа в состоянии, пригодном для его прочтения.

Следователь в качестве материала, который давал основания подозревать лицо, приложил рапорт лейтенанта милиции. Согласно п. 2.2.9 Инструкции по делопроизводству в системе МВД, утвержденной приказом МВД от 23 августа 2012 года №747, рапорт относится к внутренним документам МВД. По мнению комиссии по проверке работы судьи, такой документ не является надлежащим для подтверждения оснований для подозрения лица.

Если следователь не был включен в Единый реестр досудебных расследований по конкретному делу, то полученные им фактические данные (например, осмотр места происшествия) не могут быть использованы для обоснования ходатайства о применении меры пресечения. На практике такие случаи встречаются довольно часто.

По делу С., подозреваемого в государственной измене в Крыму, меры пресечения и другие процессуальные действия совершали следственные судьи с нарушением правил подсудности. Ведь согласно специальному закону, в отношении таких лиц следственные судьи определяются Киевским апелляционным судом, чего не было сделано.

По делу Л. комиссия по проверке работы судьи установила, что протокол осмотра места происшествия был составлен на восемь часов раньше, чем протокол задержания лица. Личный обыск подозреваемого должен осуществляться в ходе оформления протокола задержания, как того требует ч. 5 ст. 208 УПК. Вместо этого личный обыск был проведен задолго до задержания, при осуществлении такого следственного действия, как осмотр места происшествия. Согласно сообщению о подозрении, лицо совершало противоправные действия на ул. Крещатик, а местом осмотра с протоколом осмотра места происшествия является участок другой местности по ул. Грушевского.

Комиссия по проверке деятельности судьи признала, что протокол осмотра места происшествия не может считаться допустимым доказательством, поскольку получен вопреки порядку, предусмотренному процессуальным законом. Согласно ч. 2 ст. 86 УПК Украины, недопустимое доказательство не может быть использовано при принятии процессуальных решений, на него не может ссылаться суд при принятии судебного решения. Ч. 3 ст. 62 Конституции Украины предусматривает, что обвинение не может основываться на доказательствах, полученных незаконным путем.

В другом деле в отношении К. постановление о выделении материалов в отдельное производство вынес прокурор прокуратуры г. Киева, не внесенный в Реестр досудебных расследований с целью осуществления процессуального руководства в другом уголовном производстве, что является недопустимым.

В ходатайстве и в сообщении о подозрении указано предположение сотрудников правоохранительных органов, что если бы лицо не было вовремя обезврежено сотрудниками милиции, то нанесло бы побои и телесные повреждения различной степени тяжести другим лицам. Согласно ч. 3 ст. 62 Конституции Украины, обвинение не может основываться на таких предположениях.

В ходатайстве о применении меры пресечения в отношении К. в качестве доказательства указывается протокол личного досмотра задержанного, во время оформления которого обнаружено военное снаряжение. Однако в перечне приложений к ходатайству это снаряжение не указывается. Отсутствует этот протокол и в материалах уголовного производства. Следует обратить внимание на то, что в УПК личный досмотр задержанного как процессуальное действие не предусмотрен. Такой осмотр предусмотрен ст. 264 Кодекса Украины об административных правонарушениях.

Полномочия и обязанности следственного судьи

Согласно п. 18 ч. 1 ст. 3 УПК, в полномочия следственного судьи входит осуществление судебного контроля за соблюдением прав и свобод лиц в уголовном производстве. В п. 1 письма Высшего суда от 4 апреля 2013 года №511-550/0/4-13 «О некоторых вопросах порядка применения мер пресечения во время досудебного расследования» сказано, что он должен обеспечить безотлагательное проведение судебно-медицинского обследования лица. В письме указано следующее: «Следственный судья должен добросовестно выполнять обязанности по общей защите прав человека в порядке ст. 206 УПК».

Ч. 6 ст. 206 УПК предусмотрено, что следственный судья обязан зафиксировать заявление о примененном насилии и принять безотлагательные меры для обеспечения безопасности человека. Адвокат подозреваемого заявил, что лицо находится в тяжелом физическом состоянии, просит судью обратить внимание на внешний вид подозреваемого.

Подозреваемый Л. на судебное заседание был доставлен из больницы. Судья об этом обстоятельстве был уведомлен, а лейтенант милиции сообщал о применении к подозреваемому физического насилия. Несмотря на это судья не совершил действий, предусмотренных ч. 6 ст. 206 УПК. Вопреки требованиям п. 3 ч. 1 ст. 178 УПК следственный судья не учел состояние здоровья подозреваемого, который находился с диагнозом сотрясение головного мозга, перелом костей носа, гематомы, ушиб мягких тканей, ушиб грудной клетки. Часть поражений подозреваемого на лице была визуально доступна во время судебного заседания.

Следственный судья обязан оценить в совокупности все обстоятельства, в том числе прочность социальных связей подозреваемого в месте его постоянного проживания, наличие семьи и иждивенцев, что предусмотрено п. 4 ч. 1 ст. 178 УПК. Однако следственный судья проигнорировал шесть положительных характеристик подозреваемого, а также наличие на его иждивении сына 2012 года рождения. Суд имел возможность в пределах срока, предусмотренного ч. 1 ст. 211 УПК, отложить рассмотрение ходатайств следователей с целью полного и беспристрастного судебного изучения ходатайств и предоставления защите возможности сбора и представления в суд соответствующих доказательств.

П. 4 ч. 1 ст. 196 УПК предусмотрено, что в постановлении о применении меры пресечения следственный судья указывает доказательства, обосновывающие соответствующие обстоятельства. Однако в постановлении ни одно доказательство не упоминается вообще. Не учтены следственным судьей требования п. 175 решения Европейского суда по правам человека от 21 апреля 2011 года по делу «Нечипорук и Йонкало против Украины», согласно которому «обоснованное подозрение» означает, что существуют факты или информация, способные убедить объективного наблюдателя в том, что лицо, о котором идет речь, могло совершить правонарушение (решение по делу «Фокс, Кэмпбелл и Хартли против Соединенного Королевства» от 30 августа 1990 года, п. 32 Серия А №182), а также п. 1 ч. 1 ст. 178 УПК, согласно которому судья при решении вопроса об избрании меры пресечения обязан оценить весомость имеющихся доказательств о совершении подозреваемым уголовного преступления.

При рассмотрении дела следственный судья не установил, доказывают ли представленные стороной обвинения доказательства о наличии достаточных оснований полагать, что существует хотя бы один из рисков, предусмотренных ст. 177 УПК, а также доказывают ли представленные стороной обвинения доказательства обстоятельств, свидетельствующих о недостаточности применения более мягких мер пресечения для предотвращения рисков, указанных в ходатайстве, чем нарушил требования п. 2, 3 ч. 1 ст. 194 УПК.

Тем самым не была принята во внимание практика ЕСПЧ, в частности, такие предписания: «При рассмотрении ходатайства об избрании меры пресечения в виде содержания под стражей обязательно должна быть рассмотрена возможность применения других мер пресечения» (п. 80 решения ЕС от 10 февраля 2011 года по делу «Харченко против Украины»); «Содержание лица под стражей будет произвольным, поскольку национальные суды не обосновали необходимость такого содержания и не была рассмотрена возможность применения более мягкой меры пресечения». Следственный судья допустил грубую ошибку, потому что назначил содержание под стражей 30 дней, а дату определил на 32-й день содержания под стражей. Такое упущение со стороны следственного судьи является нарушением присяги, противоречит нормам Конституции, УПК и Конвенции о защите прав человека и основных свобод. В конкретном случае было принято решение об увольнении этого судьи с должности.

При регистрации заявления о преступлении 13 августа 2017 года было зафиксировано, что Д. 23 августа 2017 года в 21.30 совершит преступление, то есть получит неправомерную выгоду в размере 300 долл. и разрешит М. пронести через таможенную границу 15 кг янтаря. Остается только гадать, с помощью какого экстрасенса работники СБУ с точностью до минуты угадали будущие действия заявителя, который, кстати, не умеет писать и читать, но четко указал на квалификацию преступления с применением юридических терминов.

Таким образом, увлекшись «посадками», власть забыла о ст. 3 Конституции Украины, согласно которой права человека являются наивысшей ценностью, а утверждение и обеспечение прав и свобод человека является главной обязанностью государства. Приведенные случаи досадных ошибок, допущенных следственными судьями, по моему мнению, свидетельствуют о том, что власть находит возможности так давить на судей, что они иногда допускают даже очевидные для себя нарушения закона.