Выход из кризиса на востоке Украины: развод или поиск взаимопонимания

Как относятся к антитеррористической операции на Востоке жители? «Ракурс» расспросил обо всем этом двоих преподавателей Донецкого национального университета (ДонНУ), у которых оказались диаметрально противоположные мнения на этот счет. Что, впрочем, неудивительно и даже симптоматично: противоречия раздирают сейчас весь регион.

Кирилл Черкашин, кандидат политических наук, доцент кафедры социальных коммуникаций и практической политики ДонНУ, руководитель социологической службы "Центр политологического анализа и технологий".

Научные интересы: электоральные политология, социология, география, в частности, особенности поведения избирателей Украины и постсоветского пространства, методики проведения соцопросов.

— Как вы оцениваете уровень поддержки ДНР, идеи федерализации в Донецке?

— Тут я могу опираться на итоги опроса, который проводился 30 дней назад в Донецке (с 9 по 12 апреля), и результаты референдума 11 мая. И там, и там был примерно один и тот же результат. Как наиболее желательный вариант статуса Донецкой области около 67% называли либо самостоятельность в составе федеративной Украины, либо самостоятельное государство, либо республику в составе России. В опросе, разумеется, не было вопросов о ДНР, но был вопрос о том, важен ли для вас референдум об определении статуса Донецкой области, на который 70% ответили «да». Это подтвердила явка на референдуме 11 мая, которая была удивительно высокой.

По возрастам, полу и социальным группам отличия небольшие. Основное отличие во мнениях было не по социальным группам, а по национальной идентификации. Ответы отличались в зависимости от того, кем считают себя люди — украинцами, русскими, либо и украинцами, и русскими. Отмечу, что категория «русские/украинцы» у нас является политической, это необязательно этническое происхождение. Многие считают себя украинцами, если родились и живут в Украине. С другой стороны, люди с украинскими корнями и украинскими фамилиями считают себя и русскими, и украинцами, понимая это в широком значении.

На вопрос «Хотели ли бы вы, чтобы Донецкая область была частью федеративного государства?» положительно ответили 70%, отрицательно — 25,14%. Среди тех, кто считают себя украинцами, федерализацию поддержали 45%, не поддержали — 44%. Среди тех, кто считают себя русскими, 74% «да», 9% «нет». Среди тех, кто считает себя и русскими, и украинцами, 67% ответили положительно, 12% отрицательно, 16% затруднились ответить.

Напомню, что опрос проводился только в Донецке, и согласно ему украинцами себя считают 40%, русскими — 33%, и русскими, и украинцами — 27%.

Голосование на референдуме 11 мая было в значительной степени формой протеста для разных категорий людей. Мотивации разные, кто-то хочет присоединения к России, но далеко не все. В первую очередь, это желание быть независимыми от нынешних киевских властей.

— Можно ли голосование 11 мая назвать референдумом с точки зрения политологии? Что это было — референдум, плебисцит, опрос?

Если проголосовало более 2 млн человек, то это уже приближается к сплошному исследованию и голосованию. Я оцениваю это все-таки как референдум. Да, были некоторые организационные вопросы, но в целом это отражает мнения жителей региона по этому вопросу. Что касается правовых аспектов, то в Украине, конечно, нет закона о местных референдумах, но есть упоминание в Конституции (ст. 38 «Граждане имеют право принимать участие в управлении государственными делами, во всеукраинском и местных референдумах...»). Поэтому этот референдум является не таким уж необоснованным, как часто его представляют с юридической стороны.

В целом и опрос, и референдум в Донецке и в области (обычно результаты опросов в городе и области совпадают) показал, что около 70% населения выступает за курс на сближение с Россией и 30% — за сближение с ЕС.

— Какие ожидания сторонники федерализации связывают с ней? Какие ожидания среди людей относительно России?

— Тут я не могу опираться на результаты каких-то опросов, могу сказать только свое мнение. Во-первых, это независимость от нынешней киевской власти, во-вторых, интеграция с Россией, тесное взаимодействие с ней. Кто-то хочет объединиться, кто-то считает, что нужно отдельное государство создавать, Новороссию, но в любом случае подразумеваются тесные экономические отношения с Россией. Среди сторонников ДНР это две основные категории.

— Изменились ли настроения людей в течение последних двух месяцев в связи с действиями центральной власти?

— Да, было два переломных момента. Сторонников ДНР стало больше накануне референдума по двум основным причинам. Во-первых, были включены российские каналы, и если раньше пропаганда шла в одни ворота, то сейчас есть возможность сравнивать. И теперь у людей более широкий спектр мнений. Во-вторых, события, которые произошли в Славянске, Одессе, Мариуполе и которые в официальных источниках назывались «захватом террористов». Но люди здесь знают, что ополченцы — это их соседи, и получается, что власть Украины борется с населением Донбасса.

— Что именно, по вашему мнению, следует делать для разрешения ситуации? Чего хотят услышать в Донбассе из Киева?

— Как минимум, чтобы не было этого правительства, которого здесь никто не выбирал, и которое не учитывает интересы жителей этого региона. Вторым ключевым пунктом является вопрос евроинтеграции. Если центральная и западная Украина хотят этого, то на юго-востоке большинство этого не хочет. Месяц назад в Донецке опрос, о котором я говорил вначале, показал, что евроинтеграцию поддерживают 17%. Хотя в июне 2013 года показатель был 33%, то есть почти в два раза сократилось количество сторонников евроинтеграции в городе. Против евроинтеграции высказались месяц назад 74% жителей Донецка (в июне 2013 года — 43%). Затрудняющихся ответить в этот раз было 9%, в июне 2013 года — 20%.

Фактически геополитический вопрос является ключевым для Украины: часть страны хочет быть с Западом, часть — с Россией. И я не представляю, как это возможно объединить в рамках единого государства. Для обеих частей страны это вопрос принципиальный. Если это большое нейтральное государство, которое никуда не идет, обе части остаются неудовлетворенными, это у нас уже было — в 1990-х и в начале 2000-х. Заставить другую сторону принять свою позицию? Это будет гражданская война. Поэтому, мне кажется, оптимальный вариант — это цивилизованный развод, как в Чехословакии.

Владимир Кипень, кандидат философских наук, доцент кафедры политологии ДонНУ, директор Донецкого института социальных исследований и политического анализа (ДИСИПА).

Научные интересы: теоретические исследования по политологии, философии образования; прикладные исследовательские проекты по мониторингу общественно-политических процессов в регионе, анализу политики на региональном уровне, проблемам развития гражданского общества, социологии общественного мнения, электоральному выбору и международным отношениям.

— Как вы оцениваете уровень поддержки ДНР, идеи федерализации в Донецке? Какие ожидания сторонники федерализации связывают с ней?

Ожидания тех, кто симпатизирует так называемой Донецкой народной республике, очень разноплановые. Видение того, что может дать ДНР, у разных групп населения на востоке Украины, в Донецкой области, отличаются не просто существенно, а иногда даже радикально. Часть людей расценивает провозглашение ДНР, голосование на так называемом опросе-референдуме как возможность заявить о своих проблемах, своих страхах и требованиях к центральной власти в Киеве. Это люди, которые не мыслят себя вне Украины, не являются сепаратистами по определению. Эти люди напуганы, дезориентированы, они получили мощный информационно-пропагандистский удар от российских СМИ и предварительную накачку местными СМИ, которые контролировались Партией регионов или коммунистами. Они говорят, что Киев должен «услышать Донбасс», что «наши налоги пусть остаются здесь», «чтобы нашу культуру не угнетали».

Вторая радикальная часть населения — те, кто видит ДНР как переходный этап к полному отделению от Украины и возможному присоединению к России. Это, в основном, пророссийские активисты, представители пророссийских общественных структур, которые давно работали на эту идею при активной поддержке из-за рубежа. Сейчас они увидели возможность оторвать Донбасс от Украины, сделать его «Россией», и потому активизировались, пользуясь революционными событиями в Киеве, в результате которых государственное управление ослабло, а напуганные революцией местные элиты стали подыгрывать «антимайданным» и сепаратистским выступлениям.

Есть также значительная часть тех, кто занимает промежуточную позицию между этими двумя крайними точками зрения, те, которые просто объединяют часть первых и вторых взглядов, и достаточно дезориентированы.

В истории часто бывало, когда массы людей действовали вопреки своим интересам из-за навязанной им картины каких-то драматических событий. Часть лидеров и активных деятелей ДНР, я думаю, не осознают возможных катастрофических последствий для экономики региона, а, следовательно, и для жизни и благосостояния людей, от своих действий. Но другая часть это, конечно, понимает, но действует по принципу «чем хуже, тем лучше», поскольку выполняет оплачиваемую работу по контракту, который можно назвать «развал Украины». Именно поэтому о социальной ответственности здесь не может речь идти в принципе. Это должна быть уголовная ответственность по украинским законам.

— Изменились ли настроения людей, в частности в Донецке, в течение последних двух месяцев из-за действий центральной власти (те, кто не поддерживал ДНР, теперь поддерживают)?

— Согласно соцопросам на конец марта, мы видели тотальное неприятие жителями Донецка силовых сценариев политических противостояний. Около 75–85% опрошенных донетчан не принимали политической агрессии, захвата админзданий, насилия. При этом власть не смогла обеспечить безопасность проукраинских активистов. Трагические события 13 марта, когда в Донецке были не только избиты, но и покалечены десятки проукраинских митингующих, показали незащищенность и безнаказанность действий этих экстремистов. Поэтому население в массе своей выступило против этого. И тогда социальный запрос на наведение порядка законными способами был очень высокий, надо было им воспользоваться. Но власть им не воспользовалась, поэтому спираль насилия постоянно раскручивалась, приобретала другие масштабы. Сейчас мы уже можем говорить, что ситуация в Донецке превратилась из социально нестабильной и оппозиционной относительно центральной власти в реальное доминирование сепаратистов, сопровождаемое криминальным произволом, бандитизмом чистой воды. Уровень противостояния вырос настолько, что при попустительстве и поддержке представителей правоохранительных органов в городе ведется охота на украинских активистов, даже на членов их семей. Сегодня насилие приобрело формы не только угроз, но и убийств, увечий и рэкета. Криминальные структуры часто прикрывают обычный рэкет идеологическими сепаратистскими лозунгами. Страх значительной части жителей Донбасса перед этим довольно велик и нередко претензии по неисправлению ситуации выдвигаются органам центральной власти.

Вместе с тем, проведение антитеррористической операции часть населения воспринимает как угрозу собственной безопасности, как приход войны к родному порогу, и поэтому протестует против этого. Этот протест вызван страхом за свою жизнь и неприятием такого подхода. Есть и другая часть населения, проукраински ориентированная, которая много надежд возлагала именно на проведение АТО и очистку территорий, контролируемых боевиками и вооруженными криминальными группами. Они трактуют бездействие или неэффективность борьбы с сепаратистами со стороны киевской власти как преступное попустительство местной анархии, как «сдачу Донбасса».

Ситуация в целом остается очень напряженной с тенденцией к ухудшению. Сегодня мы можем констатировать массовую эмиграцию из региона: некоторые уезжают, потому что считают, что перспектив для нормальной жизни у них нет, некоторые боятся за свою жизнь и безопасность своих родных. В регионе практически парализована экономическая деятельность. Разговоры с представителями малого и среднего бизнеса свидетельствуют о том, что где-то с декабря экономическая активность находится почти на нуле. Само собой, что рост безработицы и неопределенности может дополнительно спровоцировать увеличение масштабов противостояния. Поэтому ситуация у нас сегодня идет в отрицательном направлении и без активных действий центральной власти по ликвидации террористических групп и информационно-просветительской работы с населением будет только ухудшаться.

— Что, по вашему мнению, следует делать для разрешения ситуации? Что хотят услышать на Донбассе из Киева?

— Для предупреждения открытой гражданской войны на Донетчине центральной власти необходимо стараться снять имеющиеся страхи в регионе среди абсолютного большинства людей, занимающих сегодня в основном нейтрально-выжидательную позицию. Во-вторых, необходимо минимизировать влияние той виртуальной картинки, которая создается российской пропагандой, потому что это средство своеобразного информационного отравления, если говорить прямым текстом. В-третьих, следует провести масштабную чистку в государственных органах и всех силовых структурах на местах и найти рычаги для «побуждения» местной власти к наведению конституционного порядка. В-четвертых, критически важным становится быстрая нейтрализация и изоляция радикальных экстремистских групп и структур «пятой колонны». И последнее по списку, но не по значению: немедленно и активно вести широкий мирный диалог с несепаратистской частью митингующих, с различными местными общественными группами, опираясь на поддержку государственно ориентированных украинских сил в регионе. При этом немедленно ввести комплекс мероприятий по обеспечению их безопасности от местных экстремистов. Сейчас именно тот момент для Донбасса и Украины, когда актуально выражение «Промедление смерти подобно».

Марина БЛУДШАЯ