Семен Глузман: Проблемы психиатрии — как решить

Традиционно в медицинской практике господствовала патерналистская модель отношений между врачом и пациентом. Общество долго не замечало этот источник угрозы нарушения прав человека — профессиональную власть медиков распоряжаться телами пациентов. Мы преследовали благо «страдающего другого».

Классическая медицина опиралась на идею устойчивых эмпирических фактов. Современная медицина основывается на статистической достоверности фактов. Собственно, это и есть так называемая доказательная медицина.

Все прежние попытки построить единую теорию медицины оказались несостоятельными. Осознание нами принципиальной ограниченности власти врача позволило реализовать власть (или компетенцию, так мягче) самого пациента. Так появилась в медицине технология информированного согласия.

В тех случаях, когда пациент признан некомпетентным принять или отвергнуть решение, предложенное ему врачом, часть его права на выбор метода диагностической и лечебной манипуляции его телом передается не врачу, а другому человеку: члену семьи, адвокату и т. п.

Психическое здоровье и патология — где граница?

Перехожу к психиатрии. Колоссальные средства, затраченные на открытие биологического субстрата психических болезней, не дали всеобъемлющего результата. Как не дали результата попытки построить единую теорию медицины таких великих врачей как Вирхов, Кох, Бернар, Фрейд, Селье. Тем не менее, исследования в сфере биологии психического продолжаются и дают конкретные результаты. Однако в целом проблема не решена.

С точки зрения биологии граница между психическим здоровьем и безумием (пользуюсь здесь этим ненаучным термином сознательно) остается неразрешимой проблемой. В то же время, каждое конкретное решение психиатр принимает ежедневно. Этот ответственный выбор сегодня осуществляется благодаря созданию и использованию единой для всех врачей Международной классификации психических болезней, не застывшей, регулярно модернизируемой. Что теоретически исключает введение в практику диагностики всевозможных диких и мистических нозологических откровений.

Кроме этого, ответственный выбор в современной психиатрии выводится из-под безраздельной компетенции врача. Не его решение оказывается последней инстанцией, а вердикт гласного гражданского обсуждения в суде.

С течением времени граница, устанавливаемая судом между психической нормой и патологией, колеблется, то смещаясь в сторону расширительного толкования нормы, то откатываясь в обратную сторону, расширяя границы патологии. Но неизменным остается главное — разграничение нормы и патологии переместилось в сферу права.

Психиатрия в Украине

Проблема репрессивной психиатрии в Украине угасла. Во всяком случае, в сфере политических злоупотреблений. Однако остается нерешенной и нерешаемой иная проблема: как на месте социальных технологий изоляции построить технологии коммуникации или встраивания людей, стигматизированных болезнью, в жизнь общества, как осуществить их социализацию? Но это не медицинская компетенция. В цивилизованном мире этим занимается отдельная дисциплина — социальная психиатрия, в Украине отсутствующая.

У этой проблемы есть еще один аспект, не менее важный, нежели правовой. Это — финансы, уходящие в систему психиатрии деньги украинского налогоплательщика. Всей психиатрии, и больничной, и интернатной. Стратегическая ошибка и. о. министра Ульяны Супрун, целенаправленно разрушавшей затратную и не весьма эффективную советскую модель оказания психиатрической помощи, состояла именно в этом, в отсутствии намерений вместе с социальным министерством создать систему так называемой промежуточной психиатрии. Не столь затратной и, одновременно, эффективной.

«Реформа Супрун» в украинской психиатрии привела к тяжелейшим последствиям. В такой острой ситуации модернизировать систему сложно. Слишком много эмоций и почти нет экономических расчетов. Разрушена хоть как-то существовавшая амбулаторная служба, закрываются выстроенные с помощью западных специалистов реабилитационные центры. Принудительно увольняются клинические психологи, без которых существование психиатрических больниц возвращается к состоянию конца XIX века.

За тридцать лет мы, украинские психиатры, с помощью наших западных коллег сумели в своей системе многое изменить. Это был трудный путь, государство нам не помогало. А в период Супрун — мешало откровенно и грязно. Понимаю, в стране масса всевозможных проблем. Но необходимо решать и эту. Психиатрическую. Для этого нужны не деньги, а здравый смысл и политическая воля.

Я согласился войти в медицинский совет при министре Максиме Степанове с надеждой на понимание. Этого понимания ожидаю не только я. Нас много, очень много. Наши пациенты, их родственники и друзья, медицинский персонал. Наши зарубежные коллеги и друзья, в период Супрун отторгнутые от продолжения помощи Украине. Надеемся…