«Признание» Протасевича — фирменное блюдо председателя КГБ Андропова

За последние дни белорусское государственное телевидение несколько раз демонстрировало кадры, на которых белорусский оппозиционер Роман Протасевич признается в инкриминируемых ему «преступлениях». Протасевича и его девушку сняли с борта захваченного белорусскими властями самолета, когда пара возвращалась в Вильнюс из отпуска в Греции, и поместили в минское СИЗО КГБ Беларуси. Уже на первых коротких кадрах, явно избитый, Роман признал свою «вину». Последующие события были вполне предсказуемы. Гораздо более длинные кадры, показанные 3 июня, стали конечным результатом гэбэшной кухни: в рамках смоделированного под телевизионное шоу интервью Роман Протасевич сделал полное «признание» якобы сочувствующему ему ведущему, который на самом деле был просто актером в отвратительной постановке.

Это интервью преследует единственную цель: настроить одного из членов оппозиции против других и таким образом деморализовать оппозиционное движение в целом. Старый трюк, который председатель КГБ СССР Юрий Андропов начал использовать против «внутренних врагов», диссидентов, еще в начале 1970-х годов. Возглавив КГБ в 1967-м, Андропов решительно принялся за борьбу с «идеологической диверсией». Он создал пятое «идеологическое» управление, добавил новые статьи в Уголовный кодекс и внедрил использование карательной психиатрии в качестве систематического орудия репрессий. В 1972 году он нанес сокрушительный удар по диссидентскому движению, арестовав двух его лидеров —Виктора Красина и Петра Якира. После нескольких месяцев интенсивных допросов под непосредственным контролем самого Андропова оба сломались. Применяемые на допросах методы были типично «андроповскими». После расстрела отца Петра военачальника Ионы Якира в 1938 году четырнадцатилетнего Петра отправили в ГУЛАГ, откуда он был освобожден Хрущевым только в 1956-м. Чудовищно травмированный, он пристрастился к алкоголю, что и было использовано против него следствием. Красина же, отсидевшего девять лет в лагерях при Сталине, обвиняли в «государственной измене» и угрожали смертным приговором, с которым тот не смог смириться. В итоге Красин и Якир дали показания на многих соратников-диссидентов. Диссидентское движение с трудом выжило. После суда обоих привели в кабинет Андропова для непринужденной беседы — кот любил играть со своими мышами.

Этот метод использовался бесчисленное множество раз в разнообразных вариациях. В 1978 году грузинский диссидент Звиад Гамсахурдия, позднее ставший президентом Грузии, был вынужден сделать публичное признание. Он рассказал о «фарисейской кампании, развернутой на Западе и замаскированной под лозунгом «защиты прав человека», и раскаялся: «Насколько неправильным был мой путь, когда я распространял враждебную советскому государству литературу».

В 1980 году, во время моей первой поездки в СССР в качестве курьера диссидентского движения, я встретил в Ленинграде серьезного молодого человека Валерия Репина, главной задачей которого было оказание помощи семьям политзаключенных. Он был арестован вскоре после моего визита, без кормильца осталась молодая жена с маленьким ребенком на руках. Долгое время он стойко выдерживал допросы КГБ, пока однажды, идя по коридору на очередной допрос, якобы случайно не увидел за приоткрытой дверью одного из кабинетов свою жену и ребенка. Следователь, извинившись за допущенную оплошность, пояснил: «Мы арестовали вашу жену. Вашего ребенка отправят в детский дом». В этот момент Репин сломался и назвал десятки фамилий диссидентов.

В середине 1980-х годов КГБ использовал еще один трюк. Отбывших наказание политических заключенных повторно арестовывали, иногда даже в день освобождения, и им предлагали либо подписать отказ от дальнейшей оппозиционной деятельности, либо получить новый срок тюремного заключения. Не всем под силу было выдержать подобное давление. В ходу у КГБ были и так называемые пресс-хаты — тюремные камеры, куда к политическим заключенным подсаживали закоренелых преступников с целью выбить из них необходимые признания. Те же методы, вне всякого сомнения, применяются и сегодня.

Вероломный способ, которым КГБ ломал людей, оказывал деморализующее воздействие не только на бывших друзей и коллег, но прежде всего на самих сломленных. Они были изгнаны из диссидентского движения, теряли круг общения и вынуждены были продолжать жить, не осмеливаясь смотреть на себя в зеркало. В 1983 году Виктор Красин совершил смелый поступок, написав небольшую книгу о том, как был сломлен. Книга «Суд» была опубликована эмигрировавшим в США коллегой-диссидентом Валерием Чалидзе, посчитавшим важным донести до читателей историю самого Красина. Отнюдь не все поддержали его в этом начинании. Десять лет назад, когда я помогал Красину в редактировании и издании гораздо более обширных мемуаров под названием «Поединок: записки антикоммуниста», многие недоумевали, почему я это делаю.

Работать с Красиным над книгой было непросто. Несмотря на то, что Виктор искренне стремился быть честным перед собой и понимал, что уже ничто не может восстановить тот огромный ущерб, который он нанес диссидентскому движению, все-таки ему хотелось отчасти оправдать себя, очерняя других диссидентов. В некотором смысле он пытался «уравновесить» собственные ошибки просчетами других. Кое-где я вмешивался и отказывался включать в книгу определенные куски текста, что необычайно злило и расстраивало Красина, но в итоге он уступал. Я общался с глубоко травмированным человеком, который прошел через ад, побывав как в лагерях при Сталине, так и в когтях ведомства Юрия Андропова. Это был сломленный душой старик, хорошо понимавший, что время невозможно повернуть вспять.

То же самое происходит сейчас и с Романом Протасевичем. Он тоже оказался в аду, из которого нет спасения. Белорусские агенты КГБ, верные последователи Юрия Андропова, будут играть с ним столько, сколько пожелают. А факт ареста вместе с Романом его девушки лишь усугубляет положение —это повторение сценария с Валерием Репиным. В конце концов, система выплюнет его за ненадобностью. Но Роман больше не сможет воссоединиться со своими друзьями и прежним социальным окружением, не сможет смотреть на себя в зеркало. Его жизнь будет разрушена и достойна сожаления. Преступный режим Лукашенко не знает границ, и я боюсь, это только начало. Так что советую всем пристегнуть ремни безопасности.