Лесной пожар как спусковой крючок для промышленной вырубки леса

На протяжении последнего месяца практически во всех областях прошли совещания и заседания межведомственного оперативного штаба, на которых речь шла о необходимости усилить контроль за лесами, чтобы в этот жаркий и сухой период уменьшить количество лесных пожаров. В последние годы сложилось так, что конец июля, август и сентябрь — самое жаркое в контексте лесных пожаров время. Лес горит, выгорает десятками гектаров. В 2012 году только за первую половину лета произошло более тысячи пожаров, в которых выгорело 838 га леса (в этом году — около 500, пострадали 125 га). Через несколько месяцев, где-то в октябре-ноябре, начинается новая жаркая пора — санитарная вырубка тех выгоревших лесных угодий.

Шаг 1. Поджог превращается в санитарную вырубку

Официально считается, что причиной лесных пожаров обычно становятся погодные условия и человеческая неосторожность. Однако по неофициальным данным экологов, из десяти лесных пожаров минимум половина — поджоги. Которые потом оборачиваются промышленной вырубкой леса на «подгоревшем» месте.

Об этом случае рассказали жители городка Щорс на Черниговщине. У них огороды у самого леса. Говорят, в прошлом году сами раза четыре вызывали пожарных, потому что становились свидетелями лесного «низового пожара». Каждый раз пожарные неохотно, со значительной задержкой выезжали на вызов. Люди уже своими силами тушили возгорание. Причем, по странному стечению обстоятельств, загорался постоянно один и тот же участок. Как только завершился «огородный период», участок перестал находиться под более-менее регулярным наблюдением жителей. А когда весной люди приехали на свои огороды, то были шокированы: тот участок леса, который постоянно «подгорал», таки вырубили.

По убеждению местных общественных активистов, в упомянутом случае была реализована довольно распространенная схема подготовки вырубки леса. На заранее определенном участке устраивается так называемый низовой пожар, то есть выгорает трава и немного обгорают стволы деревьев. Как правило, процесс пожара контролируется, чтобы вовремя его остановить. Таким образом, «свои» работники лесхоза оформляют пожар, а также документируют потребность в санитарной вырубке на выгоревшем участке. Но в реальности эта «санитарная вырубка» имеет сугубо промышленное назначение.

Шаг 2. Санитарная вырубка превращается в промышленную

Обычно санитарная вырубка предполагает вырубку определенного количества определенных деревьев. Однако на практике проконтролировать, спилили, например, сто деревьев или на пару десятков больше, почти невозможно.

Впрочем, схема, где задействована санитарная вырубка, не обязательно может предполагать поджог. Каждый лесхоз проводит плановые санитарно-оздоровительные мероприятия, согласованные во всех инстанциях. В лесных хозяйствах убеждают, что подобные сплошные вырубки старых деревьев необходимы для оздоровления леса.

Один из лесников Корюковского лесхоза, на территории которого и расположено Щорское лесничество, в неофициальной беседе рассказал, что когда есть заказчики на древесину, то оформляются бумаги на санитарную вырубку. Под видом санитарной вырубки пилят под корень целые гектары. Впрочем, на это есть официальное разрешение — все оформлено как уход за лесом.

Такие «правильно организованные» оздоровительные рубки более рентабельны, чем главные (рубки главного пользования проводятся для заготовки древесины), из-за того, что лесные хозяйства в этом случае могут избежать уплаты налога за древесину (если это не сплошные или лесовосстановительные рубки). При хозяйственном подходе выгоду можно извлечь из каждой щепки: стволы продать на лесопильни; обрезки и ветки — населению на отопление или прямо на месте вырубки коксовать на уголь, которым завалены все супермаркеты. Хорошо, что ничего не пропадает, за исключением одного: эти деревья должны были еще расти. Поэтому даже если дельца от леса поймают за руку, лес это не вернет.

В своем исследовании специалист программы FLEG (международная программа «Совершенствование систем правоприменения и управления в лесном секторе стран восточного направления Европейской политики добрососедства и России») Михаил Попков пишет, что за последние 15–20 лет «выборочные санитарные рубки превратились в стабильный источник заготовки древесины. В среднем в 6–7 раз увеличился объем сплошных санитарных и лесовосстановительных рубок, которые мало связаны со стихийными бедствиями и проводятся повсеместно».

Шаг 3. Получить выгоду

В 2009 году в представительстве Всемирного банка в Украине прошла конференция с участием неправительственных организаций. Один из докладов на ней был посвящен результатам так называемого баланса древесины. Он подсчитывается так: от объемов потребленной на внутреннем рынке древесины и объемов экспорта отнимают сумму официально заготовленных кубометров. Баланс заготовки и экспорта пиловочника дуба (так называют очищенные от веток стволы, которые потом распиливают на доски) в 2007 году показал, что на внутреннем и внешнем рынках было продано на 440 тысяч кубометров больше, чем официально срублено. К сожалению, цифр посвежее в открытом доступе найти не удалось. Но, по заключению экспертов, тенденция сохраняется.

По словам председателя ОО «Бюро экологических расследований» Дмитрия Скрыльникова, «украинская статистика считает только тот незначительный процент нарушений, который совершен гражданами для заработка, не учитывая массовых незаконных рубок здоровой древесины, ложно задекларированных и проведенных как санитарные». По его убеждению, именно на таких махинациях получают колоссальные сверхприбыли, а здоровую древесину списывают и вывозят за пределы страны. «Операции по экспорту, как правило, осуществляются малыми компаниями и частными предпринимателями, которых трудно контролировать. Вследствие незаконного перемещения древесины потери государственных лесохозяйственных предприятий составляют 0,5 млрд грн (около 46 млн евро) ежегодно», — утверждает общественный деятель.

В Гослесагентстве отмечают, что свыше 50 % общего экспорта приходится на технологическое сырье твердолиственных пород, а остальное составляют преимущественно пиловочники хвойных и твердолиственных пород, низкий спрос на которые объясняется отсутствием в Украине технологий для их переработки.

Технологий переработки нет. Зато есть технологии, позволяющие использовать лес в свою пользу.

Один из таких способов — пересортица. Это «ход», когда древесину высшего сорта покупают у лесопредприятия как дрова, а продают конечному потребителю как дорогой пиловочник. Дмитрий Скрыльников для сравнения приводит цифры: кубометр дров стоит 250 грн; кубометр дуба — в среднем 500 долл. В одном 70-летнем дубе — два кубометра, то есть это тысяча долларов.

Или же можно древесину, полученную при санитарной вырубке, оформить как брак и формально (т. е. по документам) продать дешевле. А разницу получить в качестве бонуса за изобретательность.

Или вообще списать срубленные деревья ценных пород как, например, поврежденные жуком-короедом. А дальше уже делать с древесиной, что заблагорассудится.

А доказать неправомерность таких действий практически невозможно. Вот и получается, что под видом санитарной вырубки проводят промышленную.

Сам себе контролер

По словам председателя Государственного агентства лесных ресурсов Игоря Шишова, ежегодно Украина заготавливает 15 млн кубометров древесины. При этом общий объем незаконно вырубленной древесины в Украине составляет примерно 0,2 % общего объема. Однако эксперты советуют умножать эту цифру почти на 100 — по их оценкам, сегодня в Украине незаконно вырубается до 15 % от общего объема заготовки древесины. Эксперты проекта FORZA (Швейцарско-украинский проект развития лесного хозяйства в Закарпатье) считают, что ежегодный средний объем незаконно полученной древесины составляет 1,25 млн кубометров. Свой вклад в лишение страны леса делают и псевдосанитарные вырубки.

Определенный подвох в получении статистических данных состоит в том, что, согласно украинскому законодательству, выдают разрешения на рубки и контролируют их правомерность... сами работники лесного хозяйства. То есть если по документам назначена санитарная рубка для очистки от больных, сгоревших и сухих деревьев, а под бензопилу попадут здоровые, то эта информация не выйдет за пределы ведомства. А сколько деревьев, каких пород и возрастов было спилено при этом — проверить человеку за пределами системы чрезвычайно сложно.

Парадокс в том, что разрешения на эти вырубки лесники выдают, по сути, сами себе.

Для оформления лесорубочного билета (разрешение, на основании которого лесхозы заготавливают древесину) лесники обязаны провести так называемый отвод лесного участка — с помощью геодезических инструментов определить в лесу конкретные координаты рубки. В лесу же таких участков могут быть десятки, причем не только сплошных, но и выборочных. Законодательство не обязывает лесоводов постоянно передавать экологам документацию рубок, тем более нет электронных баз лесорубных билетов. Например, в нескольких регионах России подобная практика внедрена, и арендаторы лесов должны периодически представлять в инспекционные органы материалы отводов в электронном виде. Но украинским экологам для того, чтобы убедиться в законности рубок, увиденных ими на космических снимках, придется каждый раз запрашивать документы у лесхозов. Ну а дальше, при наличии сомнений, с этими документами уже выезжать на место рубки.

В прошлом году Министерство аграрной политики (в ведении которого находится Гослесагентство) утвердило обновленные Санитарные правила в лесах Украины. Ими предусмотрено проведение «санитарно-оздоровительных мероприятий», т. е. санитарных рубок (выборочных и сплошных). Рубки эти планируются и осуществляются владельцами лесов и постоянными лесопользователями на основании материалов лесоустройства и специальных обследований. Для проведения выборочной вырубки достаточно уведомления о выявленных повреждениях. При необходимости сплошной санитарной вырубки собирается специальная комиссия. В ее состав, согласно Санитарным правилам, входят представитель территориального органа Гослесагентства, инженер-лесопатолог, представитель владельца лесов, постоянного лесопользователя, а также лесничий или его помощник. То есть, как видим, решение о вырубке принимается в пределах одного ведомства.

Стоит отметить, что к санитарным рубкам в большинстве европейских стран очень осторожное отношение. Там руководствуются принципом, что лес — это саморегулирующаяся экосистема, которой не нужна человеческая «помощь». Согласно международной Конвенции по охране биологического разнообразия, «сухостой и сухие упавшие стволы, дуплистые деревья, участки старовозрастных лесов и особо редкие древесные виды следует оставлять в количестве и распространенности, необходимых для сохранения биоразнообразия...».

***

Таким образом, старт «пожарного сезона» знаменует собой начало «жатвы» у желающих нагреть руки на лесе. Или освободить участок под застройку (нет леса — нет проблемы в том, чтобы изменить целевое назначение такого участка). Или нарубить древесины в коммерческих целях. Лес как «экосистема», «зеленые легкие городов» или защита от стихийных бедствий мало кого интересует в обществе, где «дышат» деньгами.

Между тем есть такой факт. Первое большое наводнение в Украинских Карпатах произошло в 1948 году. Тогда же была установлена причина — после войны под лозунгом «Стране нужен лес» массово вырубали деревья. Есть данные, что только в 1952-м по указанию тогда Станиславского обкома ВКП(б) (нынешняя Ивано-Франковская область) вырубили пять расчетных лесосек (т. е. впятеро превысили обоснованную норму вырубки). Ситуация ухудшалась с каждым годом, и в 1950-х дошло до того, что наводнения стали происходить примерно раз в десять лет, в 1970–1980-х — уже раз в восемь лет, а в начале ХХ века — каждые пять. Главная причина неизменна — леса.

К слову отметим, что стихийные бедствия — это тоже большие средства из государственного бюджета, которые не всегда доходят до пострадавших. Таким образом, в среднесрочной перспективе леса — это не только разрушение чьих-то домов, но и источник для тех, кто готов воспользоваться возможностью доступа к «ликвидационным» фондам. Но это уже другая тема, которая, впрочем, тоже напоминает о поговорке: «кому — война, а кому — мать родна».