Гривна уже не оглядывается на рубль

Юань — катализатор, но не причина

Проведенная неделю назад девальвация китайского юаня вызвала переполох у ближайших торговых соседей Китая — стран Юго-Восточной Азии и Австралии, где даже нервно дрогнул австралийский доллар, заметавшись в ожидании более сильного обесценивания юаня. Ожидания, к счастью, не сбылись, и валюта государства восстановила собственную силу. Переживать было за что: Китай импортирует газ и ядерное топливо, разные руды и другое сырье.

Юань пока дал лишь небольшой звоночек рынку энергоносителей. Услышав его, мировые цены на нефть продолжали на прошлой неделе свое падение, учитывая сразу несколько факторов: снижение темпов роста китайской экономики; предложение нефти по-прежнему значительно превышает спрос; перспективы выхода Ирана на нефтерынок обещают, по прогнозам МВФ, дальнейшее падение цены до 10% в течение нескольких лет. В результате к концу прошлой недели нефть «слилась» ниже 46 долл. за баррель, в начале нынешней — ниже 43 долл.

Русский рубль — гири для партнеров

С оглядкой на такую ситуацию, российский рубль, плотно сидящий на нефтяной игле и ограниченный во внешних инвестициях, ускорился в своем обесценивании. За последний месяц он опустился приблизительно с 58 до 70 рублей за доллар. И все бы ничего, но рубль потянул за собой других участников «таежного» союза — ЕврАзЭС. Казахстан, чья экономика крепко связана как с Россией (33% импорта), так и с Китаем (16% импорта), 20 августа объявил о переходе на политику плавающего курса тенге, что привело к его обвалу за день на 26%. И хотя внешний торговый баланс Казахстана положительный, но главные статьи экспорта (энергоносители, металлы и продукты химии) в перспективе весьма проблемные. Спрос на сырьевых рынках в условиях замедления мировой экономики падает, цены тоже, а значит, поступления от выручки уменьшаются и будут еще меньше. Российские официальные лица весьма надменно прокомментировали это событие. Один из помощников президента России заявил, что он «вообще удивляется, как это они столько времени продержались», ссылаясь на то, что казахская экономика сильно завязана на российскую.

На Казахстан равняются многие бывшие советские республики Средней Азии. Поэтому девальвация тенге повлекла за собой цепную реакцию в Кыргызстане, национальная валюта которого, сом, за несколько дней официально подешевела с 61,07 до 64,93 сома за доллар. Наверняка это еще не предел.

По мнению экспертов из шведской финансовой группы SEB AB, «валютопад» зацепит туркменский манат, который подешевеет на 20% в ближайшие полгода. Схожая судьба в пределах 10–20% ожидает и таджикский сомони. Неустойчиво положение у армянского драма. Эксперты Bloomberg предполагают, что валюта Армении не удержится на текущем уровне, хотя она ранее демонстрировала неплохую устойчивость: если за год рубль обесценился на 46%, то драм — всего на 15%.

С интересным заявлением выступил недавно президент Азербайджана Ильхам Алиев: «Мы должны отложить нефть и газ, вообще забыть про них. И придет день, и цены на нефть не будут иметь для нас никакого значения». Он пояснил, что следует уделять больше внимания таким направлениям как промышленность, сельское хозяйство, туризм, IT и развивать их. Азербайджанский манат долгие годы был стабильной валютой. Впервые за 15 лет он девальвировал на треть в феврале 2015 года, когда за рублем уже падали валюты других стран-соседей. Причем главные торговые партнеры Азербайджана — Италия, США, Германия, Турция, а Россия только на пятом месте. Сейчас у маната пока стабильный курс.

Гривна — уже особняком

Еще в прошлом году гривна оглядывалась на колебания рубля и часто повторяла его неудачное состояние с небольшой задержкой. Так е на курс влияло состояние резервов НБУ и ход военных действий на востоке страны. Ухудшение обстановки на фронте усугубляло психологические курсовые ожидания, и цены импортных контрактов подымались. Государство изымало валюту на межбанке для закупки газа и обслуживания внешнего долга. Золотовалютные резервы НБУ таяли по дням и придавали еще большей неуверенности в завтрашнем дне. Особенно когда были введены валютные ограничения, и обычные компании (не только участники схем по выводу капитала) не смогли просто покупать валюту под контракты, как раньше.

Со временем ситуация изменилась: линию фронта «заморозили» минские соглашения, МВФ выделил деньги для поддержания платежного баланса и пополнения резервов НБУ, Всемирный банк с ЕБРР и другими финансовыми донорами дают кредиты для закупки газа. Межбанк (а значит, и легальный импорт) вместе с наличным рынком задавлены ограничениями НБУ так, что уже некоторые из них даже начинают отменять. Поэтому роль сильных факторов, давивших на курс гривны, значительно уменьшилась. Снижение ежегодных объемов закупки газа, как и цены на него, в совокупности с предоставлением валютных кредитов тоже положительно повлияло на рынок — снято лишнее давление.

Конечно, нужно понимать, что любые кредиты — это долги. Население и предприятия платят за газ, и деньги все равно со временем сконвертируют в валюту — долги нужно отдавать. Отложенный спрос со стороны придушенных Нацбанком импортеров, увы, никуда не делся, хотя несколько уменьшился. Низкая покупательная способность населения уже не стимулирует к большому количеству импорта. Деньги МВФ в резервах НБУ — тоже не вечные. Пополнять их можно из положительного сальдо торгового баланса, а это возможно при росте экспорта, что в условиях воюющей страны с подорванной экономикой и частичной торговой блокадой — крайне тяжело.

Спустя два года после революции правительство начнет налоговую реформу и на осень вынесет ряд законопроектов, чтобы с 1 января 2016 года страна заработала по новым правилам. Запустят ли эти законы экономику или наоборот загонят еще сильнее в тень — покажет время. Но от этого зависит, будет ли за гривной реальное товарное обеспечение, валютная выручка в стране, а значит, на какой отметке остановится вялотекущее сползание курса под ношей войны и долгов.

Пока хорошая новость одна — гривна на рубль уже не оглядывается.