Судей и прокуроров казнить нельзя помиловать

Нынешний год оказался довольно щедрым на разоблачения высокопоставленных взяточников, наиболее резонансные из которых имели место в службе чрезвычайных ситуаций, органах прокуратуры и даже в сфере парламентской деятельности. Однако оправдательный приговор Петру Мельнику дает веские основания сомневаться в том, что в суде из всего этого выйдет что-то дельное, поскольку все потуги стороны обвинения, как это было в деле бывшего ректора налоговой академии, могут разбиться о так называемую проблему допустимости доказательств. Чтобы разобраться в том, в какой степени она надумана, а в какой — разрешима, предлагаем вашему вниманию ряд характерных случаев из судебной практики, охватывающий не очень далекий период нашего прошлого. Они будут рассмотрены в ракурсе только одного аспекта — применение решения Конституционного суда Украины от 20 октября 2011 года. Отметим, что все подсудимые в приведенных примерах были судьями или работниками прокуратуры, то есть людьми юридически грамотными, а все приговоры по ним прошли фильтр кассационной инстанции, то есть «халтура» со стороны суда и следствия должна была быть минимальной.

«Амурный» судья

20 октября 2011 года Конституционный суд Украины принял историческое решение, без упоминания о котором сейчас не обходится практически ни один приговор по взяточничеству: речь идет об официальном толковании ст. 62 Основного Закона, которая гласит, что обвинение не может основываться на доказательствах, полученных незаконным путем. Этот вопрос был рассмотрен КСУ по конституционному представлению Службы безопасности Украины, направить которое ее якобы побудила неоднозначная судебная практика допустимости доказательств по уголовным делам. Главный смысл проблемы заключался в том, могут ли быть признаны доказательствами диктофонные записи, сделанные лицами, не уполномоченными заниматься оперативно-розыскной деятельностью, но которые получили эти доказательства, используя оперативно-розыскные методы работы. Проще говоря, путем частного сыска. Чтобы ситуация стала более понятной, сразу перейдем к конкретному примеру применения этого решения.

В 2009 году судья Амур-Нижнеднепровского районного суда Днепропетровска Юрий Счесновицкий рассматривал дело одной молодой женщины, которая обвинялась в уклонении от уплаты налогов, находясь в должности директора частной фирмы. Выяснив обстоятельства, судья решил, что от нее можно чем-то поживиться, а потому предложил злоумышленнице дать ему «на лапу» 25 тыс. грн, за что он «перебьет» ч. 3 ст. 212 УК на менее тяжкую ч. 1 и назначит за это минимальное наказание, не связанное с лишением свободы. Подсудимая решила, что это слишком большая сумма, поэтому перестала являться на судебные заседания, легкомысленно надеясь на то, что как-то оно само собой рассосется. Тогда Счесновицкий принял постановление об изменении меры пресечения с подписки о невыезде на содержание под стражей и направил ее для выполнения в местный райотдел милиции.

Узнав, что ей грозит арест, женщина некоторое время не ночевала дома, проживая у друзей и знакомых, но, устав от кочевого образа жизни, сама пришла в кабинет судьи, чтобы сообщить, что она согласна на все его условия. Но чем-то она мужчине приглянулась, и он дал понять, что помимо ранее названной суммы взятки, она еще должна вступить с ним в интимную связь. То есть из этого кабинета у нее два пути: или в тюрьму, или в сауну. Подсудимая согласилась, но перед тем, как прийти на свидание в отдельный кабинет физкультурно-оздоровительного комплекса «Сандуны», приобрела на местном рынке миниатюрный диктофон.

Рассказ о том, как 25 января 2010 года проходило их общение в сауне, лучше оставить мастерам эротического жанра, мы же отметим, что интим не снял с повестки дня вопрос о взятке, и женщина, несмотря на свои надежды, вынуждена была нести в ломбард золотые украшения, за которые выручила 10 тыс. грн. На следующей встрече, которая так же, как и первая, писалась на диктофон, Счесновицкий деньги взял, но заявил, что на часть взятки он не соглашается, и за мягкий для нее приговор хочет получить сполна все 25 тысяч. А для того, мол, чтобы остаться до приговора на свободе, она должна продолжать ходить с ним в сауну.

После этого женщина поехала в Киев в Главное управление по борьбе с организованной преступностью МВД, где у нее приняли заявление о вымогательстве взятки, завели на его основании оперативно-розыскное дело, а также снарядили мечеными деньгами и звукозаписывающей аппаратурой. 8 февраля 2010 года в салоне автомобиля заявительница передала судье остальные 15 тыс. грн, сразу же после чего он был задержан сотрудниками ГУБОП, а 11 ноября 2011 года Апелляционный суд Запорожской области вынес обвинительный приговор по ст. 368 (получение взятки) — шесть с половиной лет лишения свободы, по ст. 154 (принуждение к вступлению в половую связь) — три месяца ареста.

Первое наказание поглотило второе, но нас в данном случае интересует, как суд расценил диктофонные записи, учитывая принятое лишь за три недели до этого решение Конституционного суда. Дело в том, что потерпевшая фиксировала свои разговоры с судьей еще до того, как обратилась в УБОП, то есть не имела статуса лица, уполномоченного по поручению соответствующих органов проводить оперативно-розыскные мероприятия. И вот здесь стоит процитировать отрывок из решения КСУ, приведенный в тексте приговора: «Фактические данные о совершении преступления или подготовке к нему могут быть получены не только в результате оперативно-розыскной деятельности уполномоченных на это лиц, но и случайно зафиксированы физическими лицами, совершавшими собственные (частные) звукозаписи».

Приведенное выше предложение содержалось в п. 3.4 мотивировочной части решения КСУ. А теперь приведем предложение п. 1 резолютивной части: «Обвинение в совершении преступления не может основываться на фактических данных, полученных путем совершения целенаправленных действий по их сбору и фиксации с применением мер, предусмотренных Законом Украины «Об оперативно-розыскной деятельности» лицом, не уполномоченным на осуществление такой деятельности». Обе эти фразы касаются нашей несчастной жертвы сексуальных домогательств, только первая из них якобы признает доказательством сделанные ею диктофонные записи, а вторая начисто их отвергает. Перечитав их внимательнее, мы непременно поймем, что в первой ключевыми словами являются «случайно зафиксированные», а во второй — «целенаправленные действия». Каким же образом квалифицировать поведение молодой жертвы: как случайное (ситуативное), или целенаправленное (инициативное)?

Апелляционный суд Запорожской области сделал свой выбор в пользу первого, сославшись на то, что женщина делала записи как частное лицо для личного пользования, в том числе для защиты своих интересов от посягательств должностного лица — судьи, который рассматривал ее уголовное дело и требовал взятку и вступления в половую связь. А такие действия следует, мол, считать самозащитой от преступных посягательств, что не противоречит решению КСУ. Иначе решил Высший специализированный суд Украины по рассмотрению гражданских и уголовных дел, пересматривавший этот приговор. Он также обратил внимание на то, что диктофон потерпевшей был приобретен заранее и с целью именно записи разговоров со Счесновицким, что свидетельствует об инициативном, а не ситуативном характере ее действий. Поэтому постановлением ВССУ от 29 сентября 2009 года приговор был отменен, а дело направлено на новое судебное рассмотрение в суд первой инстанции.

Немного отступая от основной темы, отметим, что 30 июля 2010 года вступил в силу Закон Украины «О судоустройстве и статусе судей», согласно которому апелляционные (бывшие областные) суды уже не могли выступать в роли судов первой инстанции, которую они до этого в отдельных случаях выполняли при рассмотрении наиболее, так сказать, трудоемких уголовных дел, поэтому по второму кругу «подвиги» судьи уже рассматривал Шевченковский районный суд г. Запорожья. Учитывая позицию суда кассационной инстанции, он пришел к выводу, что в действиях потерпевшей нет признаков провокации преступления, но все равно признал диктофонные записи недопустимым доказательством и не принял их во внимание. Это не повлияло на квалификацию преступления, поскольку вина задержанного на горячем Счесновицкого подтверждалась рядом других доказательств, но немного уменьшило наказание по приговору названного выше суда от 18 декабря 2013 года: он был приговорен к пяти годам лишения свободы с отбыванием наказания в учреждениях пенитенциарной системы. 2 июня 2014 года этот вердикт вступил в законную силу.

Прокурорская «крыша» для криминального бизнеса

Примерно таким же образом 8 июля уже нынешнего года Ирпенский городской суд Киевской области забраковал две диктофонные записи, предоставленные двумя заявителями, которые под контролем правоохранительных органов передавали взятки Петру Мельнику, так как на момент аудиофиксации эти мужчины не имели статуса лиц, уполномоченных на проведение соответствующих мероприятий. Только если раньше для получения такого статуса достаточно было постановления оперуполномоченного о заведении оперативно-розыскного дела, то в соответствии с требованиями нового Уголовного процессуального кодекса, уже нужно постановление следственного судьи. Но не всегда отечественная Фемида отвергала подобного рода доказательства, о чем свидетельствует приговор Калининского районного суда Донецка от 16 мая 2012 года, на скамью подсудимых которого сели два сотрудника прокуратуры города Макеевка.

Эта история началась в августе 2010 года, когда один тамошний житель решил заняться предпринимательской деятельностью в сфере предоставления населению развлекательных услуг, а именно открыть салон видеоаттракционов. Проще говоря, открыть зал игровых автоматов и заняться игорным бизнесом, который формально был запрещен законом еще в 2009 году, но фактически продолжал действовать под неофициальным покровительством органов. Зная о местных порядках, он через свою знакомую встретился в ресторане со старшим помощником прокурора Макеевки Виктором Лаврищевым и помощником того же прокурора Александром Жовниренко, которые объяснили, что при условии ежемесячной уплаты тысячи гривен за каждый игровой автомат он может спокойно, не оглядываясь на милицию, заниматься этим делом. Они, мол, прикроют от любой проверки, а если не прикроют, то хотя бы предупредят, что нужно временно прекратить работу зала, причем за дни простоя дань взиматься не будет.

Бизнесмен согласился и поставил десять автоматов, но первый же месяц работы показал, что доходы не такие уж большие, а потому он начал убеждать прокурорских работников, что 10 тыс. грн ежемесячно будет многовато, и просить уменьшения платы. Однако они ему доступно объяснили, что на таких условиях сейчас работают все подпольные казино Макеевки, что их дислокация согласована на очень высоком уровне, поэтому они, мол, не собираются оправдываться перед прокурором города в том, что уменьшились поступления. А то, что бизнес не приносит прибыли, так в этом он сам виноват — неудачно подобрал место.

Бизнесмен, пораскинув мозгами, отправился в Киев, в Министерство внутренних дел, где написал заявление о вымогательстве взятки, к которому добавил диктофон с записями разговоров с Лаврищевым и Жовниренко, которые он делал на всякий случай, чтобы его не обманули. Операция по контролируемой передаче взятки была проведена 3 декабря 2010 года, оба злоумышленника были задержаны сотрудниками Государственной службы борьбы с экономической преступностью МВД, и у них изъяли полученные ими 10 тыс. грн — по пять у каждого. Постановлением следователя указанный диктофон с записями был признан вещественным доказательством и приобщен к материалам уголовного дела, а приговором суда обоим работникам прокуратуры за получение взятки было назначено наказание в виде трех с половиной лет реального лишения свободы с конфискацией имущества.

По требованию осужденных, наряду с другими, в суде апелляционной инстанции был поставлен и вопрос о допустимости этого доказательства, однако там решили, что орган досудебного следствия действовал правильно. В тексте постановления Апелляционного суда Донецкой области от 2 октября 2012 года по этому поводу содержится интересная фраза, которую стоит привести дословно: «Коллегия судей считает, что действия бизнесмена-заявителя носили ситуативный и инициативный характер. Поэтому приобщенное к материалам уголовного дела вещественное доказательство обоснованно положено в основу обвинительного приговора». В приведенном отрывке как-то интересно звучит словосочетание «ситуативный и инициативный характер». Если ситуативный, то, согласно решению КСУ, записи являются допустимым доказательством, а если инициативный, то они силы доказательства не имеют. А здесь получается так, что и Богу свечка, и черту кочерга. Однако этот спорный момент не вызвал никакой негативной реакции в кассационной инстанции, поэтому постановлением Высшего специализированного суда Украины 4 апреля 2013 года приговор был оставлен без изменений.

Транспортная прокуратура покрывала авиационного казнокрада

Еще один пример, когда, казалось бы, недопустимое, с точки зрения решения КСУ, доказательство прошло на ура, можно найти в уголовном деле, также связанном с двумя работниками органов прокуратуры. Один из них на момент совершения преступления занимал должность прокурора прокуратуры по надзору за соблюдением законов на транспорте Киевской области, второй — старшего следователя этой же прокуратуры. Еще в августе 2009 года в это учреждение из Департамента контрразведывательной защиты экономики СБУ поступили материалы, свидетельствующие о крупномасштабных хищениях, совершенных директором Киевского государственного авиационного предприятия «Универсал-Авиа». В сентябре того же года прокурор возбудил уголовное дело по ч. 5 ст. 191 УК Украины и поручил его расследование старшему следователю, но тот лишь в январе 2010 года вынес постановление о привлечении злоумышленника к уголовной ответственности. Последний, узнав об этом, быстро перешел на нелегальное положение, но вскоре через общих знакомых вышел на контакт со следователем в режиме телефонной связи. Следователь доложил об этом прокурору, и вместе они договорились сбить с расхитителя 50 тыс. долл. Директор сначала отказался, но когда он был объявлен в розыск, а в феврале того же года задержан в Виннице сотрудниками УБОП, быстро согласился на все условия.

Они заключались в том, что он дает деньги, а следователь переквалифицирует ч. 5 в значительно более мягкую ч. 1 той же статьи, а затем освобождает от уголовной ответственности по амнистии. А прокурор, осуществляющий надзор за расследованием, со своей стороны гарантирует, что ни одно постановление следователя по этому поводу не будет отменено. Чтобы дать злоумышленнику время собрать деньги, его выпустили из-под ареста на подписку о невыезде, но директор, оказавшись на свободе, начал двойную игру: с одной стороны уверял, что скоро найдет деньги и принесет, а с другой писал все разговоры на тему дачи взятки на свой собственный диктофон, который 2 апреля 2010 года передал сотрудникам СБУ вместе с заявлением о вымогательстве взятки. В результате такой оперативной комбинации оба работника транспортной прокуратуры были задержаны сразу после получения части взятки в сумме 20 тыс. долл. и приговором Подольского районного суда Киева от 3 апреля 2013 года приговорены к восьми годам лишения свободы.

В апелляционной жалобе бывший прокурор прямо указывал на то, что суд признал надлежащим доказательством записи, сделанные заявителем до момента подачи заявления в органы госбезопасности, и заведение ими оперативно-розыскного дела, что противоречит решению КСУ от 20 октября 2011 года и свидетельствует о провокационном характере действий работников СБУ. Однако Апелляционный суд Киевской области никак не отреагировал на этот довод и своим постановлением от 29 октября 2013 года оставил приговор без изменений. Еще более странной была реакция Высшего специализированного суда Украины, который обычно любит отменять постановления и отправлять дела на новое апелляционное рассмотрение, если не были даны исчерпывающие и обоснованные ответы на все доводы апеллянта. А тут он как-то не обратил никакого внимания на жалобу о неконституционности приговора и постановлением от 22 апреля 2014 года оставил его без изменений. Очевидно, подсудимые прокурорские работники навредили так сильно, что ради них не стоило проявлять чрезмерную придирчивость.

Судью уличили по «схеме Зварыча»

В уголовном деле по обвинению во взяточничестве бывшего судьи Дзержинского районного суда Кривого Рога Алеси Касторенко Фемида общей юрисдикции, мягко говоря, проигнорировала известное нам решение КСУ. Но обо всем по порядку. Разоблачение вышеназванного лица прошло по так называемой «схеме Зварыча»: это когда правоохранительным органам, к примеру, известно, что определенный судья систематически получает взятки за принятие как неправосудных, так и вполне правосудных решений, но при этом его не трогают и дают полную возможность наслаждаться жизнью, пока он не натворит чего-то такого, что явно выходит за рамки приличия. Когда же поступит команда разоблачить и наказать, начинается оперативная разработка: в кабинетах, коридорах, судебных залах и других местах монтируется видеофиксирующая аппаратура, а когда наберется достаточно компрометирующего материала, засылается агент со взяткой, после чего судья ловится на горячем.

С Игорем Зварычем все было понятно — пообещав принять правильное решение по одному земельному делу, взял взятку у самого губернатора, но свое обещание не выполнил и деньги обратно не вернул. Из дела Алеси Касторенко можно сделать вывод, что она слишком часто отпускала за взятку из-под ареста на подписку о невыезде лиц, уличенных в должностных преступлениях, чем и вызвала гнев сильных мира сего. А кроме этого, скрытая видеокамера зафиксировала, как она берет взятки от воров за условный срок лишения свободы, от нарушителей правил дорожного движения за минимальный штраф, от должников за признание недействительными их кредитных договоров с банками, однако эти грехи вряд ли побудили бы УБОП УМВД Украины в Днепропетровской области на проведение таких затратных оперативно-розыскных мероприятий. К госпоже Касторенко, кстати, был заслан не один, а два агента: сначала с диктофонами, а затем с мечеными деньгами, и она в марте 2012 года клюнула на обе эти приманки.

Правда, остается непонятным, почему первые свои разговоры с судьей эти люди писали еще до того, как были заведены оперативно-розыскные дела, а они получили статус лиц, уполномоченных на «шпионаж». Очевидно, у работников УБОПа были свои резоны, один из которых заключается в риске утечки информации, поскольку в случае заведения ОРД с ним могут быть ознакомлены работники центрального аппарата МВД и прокуратуры, а они могут быть каким-то образом связаны с судьей. Впрочем, это лишь наши догадки, а факт состоит в том, что Алеся Касторенко была признана виновной в получении взятки и приговором Кировского районного суда Кировограда от 4 февраля 2013 года приговорена к семи годам лишения свободы с конфискацией имущества.

Не согласившись с этим, она в числе прочего указала в апелляционной жалобе на то, что диктофонные записи были незаконно признаны вещественным доказательством. Коллегия судей Апелляционного суда Кировоградской области в своем постановлении от 18 апреля 2013 года дала на этот довод ответ, который стоит привести дословно: «Заявители не были уполномочены на проведение оперативно-розыскной деятельности и применяли собственные диктофоны по собственной инициативе. При этом никаких санкционированных разрешений на применение диктофонов заявителям, как обычным гражданам, не нужно было, а потому решение следователя о признании вещественными доказательствами диктофонов и аудиозаписей на них основывается на законных основаниях». Грубо говоря, «чихать мы хотели на Конституционный суд с его решением». Постановлением ВССУ от 10 октября 2010 года приговор был оставлен без изменений.

Взятки были мелкими, но системными

Судья Шполянского районного суда Черкасской области Татьяна Киселева, приговоренная к трем годам лишения свободы с конфискацией имущества приговором Киевского районного суда Полтавы от 27 июня 2012 года, была признана виновной в том, что брала системные, хотя и мелкие взятки. Всего следствие насчитало 10 эпизодов: подавляющее большинство из них составляют взятки в несколько сотен гривен за ускоренное принятие решений по гражданским делам, связанным с получением наследства. Иногда случались взятки в тысячу гривен за минимальный штраф по административным делам о нарушении правил дорожного движения. Самый большой «гонорар» (тысяча долларов) был за оперативное решение по делу усыновления американскими супругами украинского малыша.

Однако чем-то госпожа Татьяна не угодила правоохранительным органам, и Управление Государственной службы борьбы с экономической преступностью УМВД Украины в Черкасской области устроило ей разоблачение по «схеме Зварыча». Из материалов этого дела следует, что милицейский агент, выполняя роль заявителя-взяткодателя, делал записи на диктофон еще до того, как написал заявление и получил статус лица, уполномоченного на проведение оперативно-розыскных мероприятий. На это, в частности, указал в своем постановлении от 1 марта 2013 года Апелляционный суд Полтавской области. Он, в частности, внимательно исследовал записи разговоров заявителя-взяткодателя с адвокатом-посредником, через которого Татьяна Киселева обычно получала взятки, и обратил внимание на такую деталь. Этот истец, подавший заявление о взыскании в его пользу долга по договору займа в сумме 80 тыс. грн, очень громко настаивал на том, что судья Киселева в случае положительного решения дела должна получить 10% этой суммы, то есть 8 тыс. грн. А когда адвокат, переговорив с судьей по мобильному телефону, согласился на его предложение, мужчина быстро побежал в УГСБЭП с заявлением о вымогательстве взятки.

Исходя из этого, коллегия судей пришла к выводу, что данное заявление имеет признаки провокации, инспирированной правоохранительными органами, но отменить приговор и оправдать Татьяну Киселеву полтавские судьи все же не решились. А для того, чтобы не мучили потом угрызения совести, сослались на п. 23 постановления Пленума Верховного суда Украины от 26 апреля 2002 года «О судебной практике по делам о взяточничестве», где содержится такая норма: «То, что получение взятки состоялось в связи с провокацией, не исключает ответственности того, кто ее получил». И все же приговор был определенным образом смягчен: три года лишения свободы остались, но уже без конфискации имущества и с освобождением от отбывания наказания с испытательным сроком на два года.

Таким образом, из приведенных примеров можно сделать два вывода: один оптимистический, другой пессимистический. Первый заключается в том, что проблема допустимости доказательств не является непреодолимым препятствием для осуждения взяточников. Решение КСУ от 20 октября 2011 года является важным аспектом этого вопроса, однако, как показывает судебная практика, в одних случаях суды строго придерживались его положений, во других творчески их толковали, в третьих игнорировали, а в последнем случае со шполянской судьей даже не сочли нужным о нем вспомнить.

Пессимистический вывод заключается в том, что хотя режим Януковича и был преступным и коррумпированным, но к взяточникам из числа судей и прокуроров при нем отношение было значительно строже, чем при новой власти. Во всяком случае, в вопросах оздоровления судейского корпуса ее представители не демонстрируют такой политической воли, какая была у «проклятых» предшественников.