Страшный вопрос

Биография как жанр исторической литературы существует более семи веков. Биограф реабилитирует мыслителя, в одних случаях, от незаслуженных обвинений, а в других, и это, пожалуй, случается чаще, от незаслуженных похвал. Биографии, как правило, оставляют после себя отпетые мерзавцы и люди, переполненные добродетелью.

А что остается нам, обыкновенным, не ярким обывателям, не оставляющим после себя заметный след? Мы, ушедшая безымянная масса, остаемся в истории человечества все вместе. Такой удел. Все люди хотят продлить своё существование, даже потенциальные самоубийцы, разочарованные в своей жизни. Ницше восхвалял людей, способных вытерпеть своё бессмертие. Странная мысль, особенно для философа.

Древние, как нам сегодня представляется, были наивными. Чего, к примеру, стоит утверждение греков, что последней степенью безумия является забвение места, где ты родился и жил. Так сказано в «Одиссее»:  страна лотофагов, пожирателей лотоса населена людьми, в результате  забывающими свою родину. Но мы, живущие много позднее, почему-то уверовали в предположение, что природа Бога всегда покоится на разуме. Это также наивная вера. Сравнительно недавно в Европе жил   великий философ, уверенный в том, что именно он  историю человечества видит насквозь. Это был Гегель, часто говоривший о себе как о завершителе мировой истории. Один из худших умов начала 20-го века, ограниченный собственным фанатизмом циник Ульянов-Ленин, читал великого Гегеля совершенно иначе. В отличие от Гегеля он не хотел понять, где проходит граница опустошения. Сегодня мы вправе утверждать: Ленин был порождением Сатаны. А Сатана, как утверждает религиозная доктрина, знает о совершенстве Бога.

Здесь мы имеем дело с тайной. Которая непонятным образом содержит в себе феномен свободы. Как утверждал великолепный грузинский мыслитель Мераб Мамардашвили, свободу нельзя определить внешним по отношению к ней образом. Ибо это означало бы подвести свободу под какой-то закон. Т.е. определить то, что в принципе неопределимо. Он же утверждал: нет в мире такого предмета, называемого свободой, который внешне доказуемым способом можно кому бы то ни было показать и передать.

Как известно, культура создана человечеством для открытого существования. Она существует только на открытом пространстве. Государство не является верховной ценностью, которой должны подчиняться все прочие культурные ценности человечества. Тоталитарные правители 20-го века с этим не были согласны. Сегодня мы видим: они были внутренне слабы и поэтому скоротечны. Так было издревле: если нет силы внутренней, правители прибегают к силе физической. Но это удерживает смерть государства на короткое время.

Вначале 20-го века русский писатель Дмитрий Мережковский задал себе самому вопрос: насколько вообще государственный дух, гений государственного строительства свойствен русскому народу? Страшный вопрос. И не только для россиян. На многие вопросы нет ответов. А если они и существуют, их не произносят вслух. Боятся, себя или окружающих.

В начале прошлого века французский экзегет и теолог Альфред Луази сказал вслух: «Иисус возвещал Царство Божие, а пришла Церковь». Посмел, сказал.

Знаю, пишу скучно. Утешаюсь тем, что привычка к логическому мышлению убивает фантазию.