Украина-Россия: война или мир?

Я бесконечно тронут и польщен тем вниманием, которое уделила Главная военная прокуратура в лице заместителя начальника отдела Управления по расследованию преступлений против основ национальной безопасности Украины, мира, безопасности человечества и международного правопорядка ГВП господина Александра Свинаря. Более того, импонирует та импульсивная, эмоциональная манера, в которой было дано опровержение на мою скромную заметку по вопросам практического применения Женевских конвенций о защите жертв вооруженных конфликтов и обращения с военнопленными. Этот живой отклик выгодно отличается от серых безликих отписок, которыми часто грешат пресс-службы разных ведомств.

Однако по сути изложенных доводов вынужден не согласиться со своим оппонентом по следующим причинам.

Во-первых, просил бы господина прокурора оставить всякие намеки на то, что статья носила заказной характер и прочую чепуху. Просто предлагаю ему спуститься с высот своего прокурорского кабинета в народ и послушать, что говорят люди в транспорте, на рынке, в очередях у касс супермаркетов, на лавочках перед подъездами домов. Все они нещадно критикуют нынешнюю власть за то безобразие, что творится у нас вот уже три года, и конца и края ему не видно. Критикуют с разных позиций: кто-то требует решительных мер и войны до победного конца, кто-то призывает все разом прекратить, ибо плохой мир лучше доброй войны. Таких людей миллионы, и не надо делать вид, будто все они агенты Кремля.

Власть должна не на словах, а на деле привыкнуть к тому, что в обществе существуют разные точки зрения по самым чувствительным вопросам, и не надо все упрощать до черно-белых клише формата 1937 года… Мы все любим нашу Родину, каждый по-своему, и переживаем за происходящее.

Теперь кратко и по сути аргументов.

Начнем с ключевого вопроса: находятся ли Украина и Россия в состоянии войны? Если да, то с какого момента и каким документом состояние войны было объявлено? Ответ на этот вопрос не столь очевиден, как может показаться.

Ссылки на резолюции ПАСЕ и других международных организаций я оставляю за скобками по той простой причине, что они не уполномочены ни от имени Украины, ни от имени России объявить кому бы то ни было войну. Они могут констатировать наличие совокупных признаков, присущих военному конфликту, но не могут за другие страны сделать то, что предусмотрено их национальным законодательством.

Согласно п. 19 ч. 1 ст. 106 Конституции Украины, президент «...вносит в Верховную Раду Украины представление об объявлении состояния войны и в случае вооруженной агрессии против Украины принимает решение об использовании Вооруженных сил Украины и других образованных в соответствии с законами Украины воинских формирований».

Объявлять войну — исключительная прерогатива главы государства. Если президент этого до сих пор не сделал, то может быть лишь два варианта ответа: либо он проявил малодушие и трусость, либо он обладает таким объемом информации, недоступной для широкой публики, что пришел к выводу об отсутствии оснований для объявления войны и/или военного положения. А поскольку в смелости и героизме нашего гаранта Конституции мы не сомневаемся, значит, остается второй вариант, не так ли?

Один из тезисов господина Свинаря показался особенно красноречивым, поэтому позволю себе его процитировать:

Смешно, даже непрофессионально, выглядит тезис автора об отсутствии статуса военнопленного без объявления войны или военного положения и ошибочности применения при этом положений Женевской конвенции об обращении с военнопленными от 12 августа 1949 года. Во второй статье этой конвенции указано:

Эта Конвенция применяется во всех случаях объявленной войны или любого другого вооруженного конфликта, который может возникнуть между двумя или более Высокими договаривающимися сторонами, даже если состояние войны не признано одной из них. Конвенция также применяется во всех случаях частичной или полной оккупации территории Высокой Договаривающейся Стороны.

Совсем не смешно — какие же пленные в мирное время?

На самом деле в Конвенции дана четкая оговорка: даже если состояние войны не признано одной из них. То есть необходимо, чтобы состояние войны признавала хотя бы одна из враждующих стран. В противном случае, если ни одна из сторон не объявляет состояние войны, то можно только развести руками…

Приведем еще один пример. Как известно, в международных сношениях одним из ключевых является принцип взаимности. Давайте возьмем нашумевшее дело двух российских военнослужащих — Ерофеева и Александрова, — приговоренных к 14 годам лишения свободы по совокупности ст. 437 Уголовного кодекса Украины «ведение агрессивной войны», ст. 258-3 «участие в террористической организации», а также ч. 3 ст. 258 «совершение террористического акта, повлекшее смерть человека». Между тем, в данном случае тактика победила стратегию.

Все мы помним, что они толком не успели познать все тяготы украинской тюрьмы и были обменены на Надежду Савченко (о чем уже многие сожалеют).

Тактика состояла в том, чтобы как можно быстрее осудить и прогреметь по всем телеканалам с этой историей. Но стратегия говорила о другом: если вы в ГПУ не признаете за Ерофеевым и Александровым статуса военнопленных, судите их в общеуголовном порядке как частных лиц (на что имеете полное право), то тем самым вы отрицаете наличие международного военного конфликта при участии Украины и России, то есть помогаете не словом, а делом в практической реализации вышеупомянутой доктрины начальника Генштаба ВС РФ Герасимова.

Кроме того, исходя из принципа взаимности, трудно требовать статуса военнопленных для украинских солдат и офицеров в чужом плену, когда мы сами не признаем статуса военнопленных за противоположной стороной. Можно было сделать наоборот: объявить их военнопленными, продемонстрировать образцовое выполнение Женевских конвенций, попутно подчеркнув международный характер вооруженного конфликта на востоке страны. Но тактика победила стратегию, и мы имеем то, что имеем…

Судя по тому, как старательно обошел оппонент ситуацию с п. 5 Минских соглашений об обмене заложниками, тут даже спорить не о чем: документ не читали юристы, а когда прочитали — схватились за голову! Ведь в этом п. 5 Минских соглашений Украина признается в захвате заложников — тягчайшем военном преступлении. Кто за это ответит?

Что касается ст. 12 Женевской конвенции об обращении с военнопленными, то господин Свинарь был недостаточно точен. Он пишет: «Указанная норма Конвенции наряду с ответственностью отдельных лиц возлагает ответственность за обращение с военнопленными еще и на государство…»

Не еще, а в первую очередь на государство! О чем черным по белому написано в данной статье.

Теперь ответьте на простой вопрос: если территория, занятая ЛНР/ДНР, не имеет статуса оккупированной, то какое государство несет ответственность за действия своих граждан на своей территории? Вопрос из разряда риторических…

Пока данные территории не объявлены оккупированными, либо, как Крым — аннексированными, — словесная эквилибристика, не подкрепленная приданием соответствующего статуса территориям, беспредметна.

И напоследок — два слова о приговоре Пилипенко, который так рьяно защищает господин Свинарь. Согласен, этот приговор действительно не имеет ничего общего ни с верховенством права, ни со справедливостью.

Послушайте, вооруженный конфликт на Востоке унес жизни свыше 10 тыс. человек. Десятки тысяч раненых, сотни тысяч беженцев… Общество ждало, что будут предъявлены нам всем и суду реальные фигуры, виновные в расстрелах пленных и гражданских лиц, в мародерстве, насилии и т. д.

Например, когда ГВП провела кропотливую работу и вытащила за шкирки на свет божий законченных негодяев, что действовали под вывесками «Айдар», «Торнадо» и т. д., когда мы узнали конкретные факты нечеловеческой жестокости в их исполнении, хотелось пожать руку нашему главному военному прокурору и сказать: вот — есть человек, который стоит на страже закона, невзирая ни на какие политические отмазки, который спасает честь страны и благодаря которому нам в будущем не будет стыдно смотреть в глаза своим детям. И мы все предполагали, что таких же отпетых негодяев — только уже с «другой стороны» — мы вскоре увидим на скамье подсудимых.

Поэтому не стоит теперь портить впечатление от реальной,  качественно проделанной работы, вместо серьезных фигур пытаясь «продать» нам сторожа продуктового склада Пилипенко — как знакового военного преступника.

Какими еще словами нужно объяснить господину Свинарю, что этот Пилипенко, который не произвел ни одного выстрела, не причинил никому телесных повреждений, ничего не украл, — не тянет на сенсацию. Это же курам на смех: указать в приговоре, что подсудимый три дня охранял продуктовый склад, а затем примерно две недели добровольно-принудительно рыл окопы. Для меня критерий один: есть кровь на руках — отвечай. А здесь туфтой, шитой белыми нитками, отдает за километр.

В качестве резюме я просто хочу напомнить известный диалог Жеглова и Шарапова о подкинутом кошельке. Мы не должны опускаться до вранья. Пусть оно формальное. Пусть в глазах ГПУ ничего не меняет…

Я просто рекомендую всем работникам ГПУ сделать роман братьев Вайнеров «Эра милосердия» своей настольной книгой. И читать, читать, читать!