Я и государственная машина

Вышел человек в синем промасленном комбинезоне. То ли механик, то ли бог. Но очень похож на механика. Вытер ветошью руки, протянул мне ключи с автомобильным брелоком:

— Государственная машина — можете ехать. Права-то хоть есть?

— Есть — паспорт гражданина, — говорю я.

— Не новая машина, но уж какая есть. Честно сказать, заездили ее прежние водилы. Но ты не боись: двигатель мы перебрали, ходовую усилили, трансмиссия, в салоне новый велюр на креслах, акустика, фары — все дела. Ремонт капитальный, так что послужит. Главное, не забывай масло менять, ходовую береги, а то ведь наши дороги — сам знаешь какие. По педали тормоза со всей дури ногой не бей — тормози плавно, но уверенно. И — аккуратнее при обгонах.

Я сел в государственную машину. Зажигание. Стартер. Газку-газку…

Не едет.

— Государственная машина, — говорю, — почему не едешь-то?

Она не отвечает, вся трясется, и где-то из района то ли двигателя, то ли коробки передач доносится глухое: «Бензин давай!»

Дал ей бензина. Ну, в смысле, заплатил налоги.

Не едет.

Гудит, чадит противным дымом, пугает соседей, но не едет. Стрелка бензобака стремится к нулю. Причем стремится прямо у меня на глазах.

Заглянул в двигатель. Ну, это где власть. Думал, разберусь, я же еще со школы знаю, что кривошипно-шатунный механизм служит для преобразования возвратно-поступательного движения поршней во вращательное движение коленчатого вала.

Присматриваюсь к кривошипно-шатунному механизму: таки да — возвратно-поступательное движение. Схема понятная: все, что поступает от моих налогов, возвращается в виде возврата НДС своим компаниям, концы которых заизолированы и выведены в офшоры. Поршневая группа — то есть депутаты с президентом, правительство и судьи с прокурорами — машут поршнями в разные стороны, бьют друг друга по морде и готовятся к выборам. И хором требуют от меня бензина и масла.

«Не подмажешь — не поедешь», — говорит мне поршневая группа и смеется через выхлопную трубу.

Колеса тормозят не синхронно, и то — по указке свыше. За правое переднее колесо отвечает силовой блок правительства, за левое заднее — все остальное правительство. Президент прочно сидит на ручнике и не хочет с него сниматься.

— Государственная машина, — говорю я, — мы ехать будем или только коптить?

Что бы вы думали? Я опять слышу где-то в районе распределительного вала: «Бензин давай, налоги давай!». И действительно, стрелка бензина опять на нуле, и им там внутри уже нечего распределять.

— А мне выгодно когда-нибудь будет? — спрашиваю я, пытаясь при этом выразить отчаяние. Да что там пытаясь — я так прямым текстом и сказал: — Я в отчаянии!

И тут я о себе такое услышал! И от поршней с катушкой зажигания, и от всяких партийных тормозов. И даже глушитель сострил глухим басом: «Тех, кто в отчаянии, бьют отчаянно!». Шутник, блин…

А потом сказало рулевое колесо: «Ты, фраерок, тут базары не базарь — бензин давай!»

И не едет, с*ка!