Виртуальное образование и дистанционное обучение в Украине

В этом году в селе, в котором нас застал день знаний, первый звонок прозвучал только для одного первоклассника. В прошлом году их было двое. Вряд ли это кого-то удивит. А во многих селах нашей страны, скорее всего, нет и такого. Тем не менее множеству таких «некомплектных» государство все равно вынуждено обеспечивать учителя, помещение, отопление, учебники и уборку. В крайнем случае, предоставить селу школьный автобус, каждое путешествие которого по нашим дорогам в дождь, снег и слякоть превращается в настоящее приключение. В то же время образование даже во многих городских школах оставляет желать много лучшего. Так дети становятся заложниками места жительства, лишаясь права на равные возможности в получении приличного школьного образования.

Компьютер, пускай и не новый, стоит относительно немного, а какой-никакой доступ к интернету есть практически на всей территории страны. Учитывая это, можно было бы сказать: Украина кровно заинтересована в развитии виртуального дистанционного образования. Начиная со школьной скамьи и заканчивая вузами. Однако внедрять высокие технологии в область народного образования государство не спешит, а налогоплательщики не подгоняют.

Реформа школы, неважно, предполагает она технологическую революцию или нет, — вопрос болезненный и тонкий. В случае же с виртуальным обучением ситуация особая. Эту идею зачастую встречают в штыки. Как, отнять у ребенка Учителя?! А как же воспитание? А живое общение как лучший путь приобретения знаний?

Высказывается также множество вполне уместных, разумных возражений против того, что виртуальное обучение способно обеспечить ребенку полноценное интеллектуальное развитие, но этотема для отдельного разговора. Остановимся на том, что, по общему мнению, делает школьное образование чем-то большим, чем просто превращение головы в склад информации, необходимой для получения приличной оценки.

Даже аргументы ярых сторонников виртуального образования разбиваются о такие доводы, как дисциплина и социализация, то есть собственно воспитательные элементы школьного быта.

Иногда в этот список включают фигуру Учителя как источника не столько знаний, сколько именно воспитания. Назначенный авторитет, которому следует подчиняться и которого, как правило, не выбираешь. Это один из первых шагов в усвоении общественной иерархии и послушания, связанного с системой, в которой ты вынужден обретаться.

Виртуальное обучение многое меняет в этом положении вещей. Информационная среда в корне меняет саму постановку вопроса об авторитете. Во-первых, делая эту «должность» избираемой. Во-вторых, исключая строгие вертикальные, иерархические системы. Разноголосица мнений значит куда больше. Перед ребенком стоит прямо противоположная задача: учиться ориентироваться в этой разноголосице, справляться с потоком информации.

Однако компьютерная программа, даже самая сложная, все равно примитивнее человека. Потому многому научить она не может. Умение задать вопрос, а не давать ответ, как в нынешней школе, — это искусство чисто человеческое. Поэтому «хоронить» Учителя в виртуальном образовании несколько преждевременно.

Несколько более сложным является вопрос дисциплины. Но разве реальная школа—панацея в этом плане? Несмотря на то, что именно вопрос дисциплины был поставлен во главу угла изобретателями школы в ее нынешнем виде — иезуитами, — чьим основным пунктиком изначально была именно железная дисциплина. В основном школьные порядки — это, в первую очередь, дисциплинарные меры.

Однако дисциплинарная машина никак не стимулирует, если не подавляет развитие творческих качеств и тех самых свободных моделей коммуникации, которые дают возможность объединять умы в едином творческом порыве. И если правда, что будущее неразрывно связано с гегемонией «креативного класса» или хотя бы просто с выдвижением его в ряды стимуляторов общественного прогресса, то иезуитскую модель школы как дисциплинарного заведения надо пересматривать. В любом, том числе в физическом смысле.

Но самым серьезным аргументом противников виртуализации образования все-таки следует считать проблему социализации. Сложности общения выпукло и резко очерчены именно в нашем, постсоветском сегменте интернета. По общему признанию, нигде больше нет такого количества хамства и абсцентной лексики, как в наших форумах, комментариях и соцсетях. Но это не значит, что детей надо держать подальше — поди их удержи. Это свидетельствует об огромной проблеме социализации. Точнее — проблеме коммуникации. То, что жители постсоветских стран из рук вон плохо умеют общаться друг с другом, причем не только в интернете, к сожалению, факт. Несмотря на то, что каждый из нас худо-бедно получил когда-то аттестат зрелости или другую бумажку, свидетельствующую о том, что успешно социализировался в течение десяти-одиннадцати школьных лет.

Поэтому проблема социализации, она же проблема коммуникации, — это серьезный вызов для «физической» школы не в меньшей мере, чем для «виртуальной».

Как бы ни была ущербна школьная социализация, она существует как некая материальная данность. Ведь тело — это весьма существенный аргумент. Оно как-то там одето, имеет дурные привычки и в общении учится их скрывать. Оно учится чувству локтя и всевозможным техникам привлекательности, демонстрации угрозы и подчинения, манипуляции. В то время как, сидя перед компьютером и строча очередной пост в соцсеть, можно вовсе не заботиться, например, о том, как ты одет, как ты выглядишь и т. д.

Многие полагают, что в «виртуале» социализации нет и быть не может. Просто потому, что «ее никто не видит». И почему-то их не убеждает то, что происходит с нашими детьми изо дня в день.

Нам трудно себе представить, насколько школьные проблемы общения — у кого их не было! — в эпоху информационных технологий стали сложнее и опаснее. Мы, уходя из школы, уходили и от проблем — от ссор, которые назавтра уже теряли остроту, от неприятных нам людей, от интриг и насилия — в свой дружественный домашний или дворовый мир. У них все не так. Уходя из школы, они никуда не уходят — продолжают договаривать, пережевывать свои школьные конфликты, обиды и интрижки в «Одноклассниках», «ВКонтакте» и т. п. Для них это так же реально, как ответ у доски. Но там, в виртуальном мире, по законам жанра все обрастает дополнительной жестокостью — ведь множество вещей в лицо не скажешь, а электроны не менее терпеливы, чем бумага. Дети продолжают вариться в котле школьного общения и не могут из него вырваться, потому что это тоже один из законов жанра соцсети.

Мало того, все их подростковые травмы, обиды, страхи, все их эмоции прочно входят в историю их общения. К этим слабым местам ребенка получает доступ любой желающий. И в любой момент он снова может нанести удар по уже, казалось бы, затянувшейся ране, использовать старую травму или полузабытую неприятную тайну. Естественная детская жестокость умножается на жестокость среды. Жертвы налицо. Но мы по-прежнему в интернете боимся только педофилов и видим панацею в запрете интернета для детей.

Так почему не запретить? Во-первых, потому что запретными плодами разных видов отравилось уже достаточно народу. Во-вторых, потому что пресловутое отсутствие морали и этики в интернете — как раз следствие страусиной политики взрослых. Ведь они отказываются учить детей общаться, фактически, бросают их на произвол судьбы, полагаясь на запреты.

Взрослые сами выливают в виртуал тонны своих неизрасходованных в физическом мире желчи и яда, компенсируют собственные недостатки воспитания. Дети в интернете не имеют ни позитивного примера, ни руководства. И, не дожидаясь, когда взрослые захотят помочь им ориентироваться и жить в Сети, дети делают это сами —так, как могут. Иногда с печальными последствиями. Винить интернет в том, что дети впадают в депрессию в ходе сетевого общения, удобно, поскольку это снимает с нас, взрослых, ответственность, но это — тупик. Им там, в соцсетях, совсем не просто — и именно в этом непростом деле мы лишаем их своей поддержки.

Научиться жить в неуютном мире (физический мир в этом плане ничуть не уступает виртуальному) — одна из естественных целей воспитания. Но от физического мира никуда не уйти, и мы поневоле готовим детей к столкновениям с ним. А вот виртуальный, как нам кажется, можно просто запретить. Но надо учесть, что подобные запреты закрывают перед детьми те возможности, которые обязательно понадобятся им в будущем, где информационные технологии продолжат захват умов и территорий.

Да что там будущее, это происходит уже сегодня. И теперь решение множества проблем требует поиска единомышленников, умения объединить с ними свои научные, творческие или даже материальные усилия. То есть уже сейчас выигрывают те, кто в достаточной мере овладел навыками виртуальной социализации. В будущем необходимость таких навыков будет ощущаться еще острее. Возможно, они станут совершенно необходимы, в том числе людям, к «креативному классу» отношения не имеющим.

Образование и воспитание традиционно оказываются тем якорем, который цепляет нас за вчерашний день. То есть обеспечивает преемственность поколений, хотя бы иллюзорную. Последние десятилетия —все более иллюзорную. Проблема в том, что мы, желая нашим детям только добра, счастья и успеха, ума не приложим, какие именно качества и умения понадобятся им в их неведомом завтра, чтобы всего этого достичь. Все, что мы можем, —постараться им помочь, присматриваясь к тем росткам будущего, которые коренятся в нашем времени и, возможно, нам кажутся чуждыми и пугающими.